Ильхан поправлялся быстро. Уроки, преподнесенные в свое время Юанем, спасли ему жизнь в страшной схватке с разбойниками. Две рубленые раны руки и задетое копьем легкое не давали возможности встать на ноги в течение двух недель.

Деятельный и подвижный ту-кю исстрадался на своем кане, и порывался встать ранее назначенного срока. Юаню надоело уговаривать нетерпеливого азиата.

Хочешь вставать, вставай! - Сказал он. - Только лежать после этого придется уже не две недели, а месяц, или даже больше.

Ту-кю неохотно смирился.

Син-нян тайком навестила возлюбленного, и это были самые счастливые минуты со времени освобождения пленников.

На полученные от господина Цзы-вэня и государственной казны наградные деньги, под бдительным присмотром Юаня, спешно строился небольшой дом. Второй дом Ильхан предполагал построить в уездном центре, по месту будущей службы. Потомственный кочевник, ту-кю проявлял неутолимое стремление к обретению постоянного семейного очага.

Через полторы луны в селении играли свадьбу.

Родители Син-нян приняли свадебные подарки Ильхана, сделанные в традициях народа хань-жэнь – одежду, украшения, рис, соль, две бараньих ноги, четыре фигурки кролика и крольчихи, выпеченные из сладкого теста. Согласно традициям, половину подарков семья невесты вернула, прибавив к ним обувь, одежду и письменные принадлежности для жениха.

Деревенский гадатель после долгих размышлений выбрал для свадьбы самый удачный день.

Все оставшиеся до знаменательного события дни Син-нян проводила на женской половине дома в обществе своих подружек. Она плакала, всячески выражая свою скорбь от грядущего расставания с родителями. Но сердце ее рвалось к любимому.

В день свадьбы на ней был короткий красный халат, зеленое платье и головной убор с накладкой из птичьих перьев, украшенный шелковыми помпонами и медальонами.

Ильхан прислал за невестой красный паланкин, который несли восемь человек.

В доме жениха, стоя на красном ковре, молодые в знак обоюдного согласия и единодушия завязали в узел красный шнур.

Деревянный идол, изображение бога домашнего очага Цзао-вана, подаренное когда-то Ильханом своей любимой, заняло в их доме самое почетное место.

Почтенный седовласый старик, старейшина селения, трижды слегка ударил красной палочкой повыше лба жениха и невесту, приговаривая: «Много счастья!». «Много сыновей!». «Долго жить!»

Брачный пир удался на славу.

Когда Юань подошел поздравить молодоженов, Син-нян низко поклонилась ему и сказала:

Господин Юань! Я никогда не забуду того, что вы для нас сделали.

Полно девочка. – Ответил Юань. - Главную победу в этой истории одержала ты. Ты оставила здесь Ильхана, и сохранила для Хань тайну шелкопряда.

Ильхан горячо обнял своего друга, затем низко ему поклонился.

Прости меня, брат! Я был не прав. Ты обещал мне помочь, но сделал больше. Я нашел здесь любовь, счастье, дом. Оставайся с нами! Будешь нам братом. Построишь дом, найдешь себе жену. Вместе будем сильнее.

Юань покачал головой. – Нет, Ильхан. Мой путь лежит за краем голубых небес. Там, где вечно бегут белые облака. И я еще ничего для себя не решил. Пока останусь с вами, посмотрю, чтобы все было хорошо. А там – Небо подскажет.

Императорские воспитанники не виделись почти целую неделю. После приключений в гробнице Цинь-ши-хуанди, Фэй с головой ушел в развлечения. Выбрав время между двумя кутежами, он встретился с торговцем зерном, господином Фанем. Получивший, с помощью Фэя, давно желанную степень знатности, торговец вручил юноше изрядную сумму денег.

Надо сказать, что купец оказался гораздо щедрее Императора. Тем не менее, сложив вместе вещественное выражение благодарности Сына Неба с монетами господина Фаня, Фэй почувствовал себя богачом.

«Часть денег отправлю родителям, в деревню. На оставшуюся сумму можно неплохой дом построить. А кроме торговцев зерном, есть еще и солевары, владельцы железоплавильных и шелкоткацких мастерских… торговцы оружием, провиантом, лошадьми. И все они нуждаются в заботе и помощи влиятельных лиц. Ну, держись, господин Ли! Я еще перещеголяю тебя с твоими пятьюдесятью слугами!» - Размышления такого рода привели Фэя в превосходное расположение духа. Он надел свой лучший кафтан, глянул в изящное бронзовое зеркальце, и оставшись вполне довольным, двинулся в направлении очередного увеселительного заведения.

Настроение у Ли тоже было приподнятым. Он вернулся к своим книгам, опытам, и составлению лекарств. Месяцы, проведенные в монастыре, прочитанные книги и беседы с мудрыми, старыми людьми, не могли не оказать на него большого влияния. А недавние события придали его интересам вполне определенное направление. Надо сказать, что перед тем, как передать Сыну Неба книги из гробницы Ин-Чжэня, Ли внимательно перебрал все их пластины. Будучи человеком образованным, он сразу понял, что о Бессмертии в них речь ведется, скорее в философском, чем в практически-конкретном плане. И тем более загадочной представлялась ему тайна, интересующая Величайшего.

Со смертью Ли сталкивался неоднократно. Защищаясь, ему несколько раз приходилось убивать самому. В раннем детстве он потерял мать и брата. «Неужели все так и заканчивается? И ничего нельзя поделать, и мы больше никогда не встретимся…» – Думал он, вспоминая мать, или провожая взглядом похоронную процессию.

В свои шестнадцать лет он прочитал уже немало книг, в том числе и трактатов о Бессмертии. Единственное, что он из них понял, так это то, что о сути Бессмертия никто ничего не знает. Для юноши его возраста такой вывод был большим достижением. Но, тем более, ему хотелось принять вызов Тайны, разгадке которой посвятили себя тысячи мудрецов.

К этому времени Ли уже познакомился с немалым числом снадобий, улучшающих самочувствие человека и продлевающих его жизнь. Знал он и силу пропорций, способных превратить лекарственную смесь в смертельный яд. Размышляя над этим фактом, юноша пришел к выводу, что все дело в правильном подборе компонентов предполагаемого эликсира Бессмертия, и в пропорциях смеси. Не совсем понятным было, как проверять действенность всех возможных вариантов смеси, но здесь Ли рассчитывал прибегнуть к помощи мелких грызунов и птиц, чья жизнь не отличалась продолжительностью. Смерть, полагал он, это, скорее всего болезнь, и, следовательно, необходимо найти ее причину. Недаром в древних медицинских канонах говорилось: «Если ты познал причину болезни – значит, найдешь от нее средство. Если причина болезни скрыта от тебя – значит, скрыто и средство, которое ее излечивает».

Другой частью этого вопроса, так беспокоившего Ли, было Прошлое. Бесконечная череда людей, ушедших за пределы бытия, вызывала в нем неутолимое желание понять тайну их исчезновения. «Ведь они жили, думали, чувствовали, искали». – Размышлял он. – «Куда все подевалось? Как это вернуть?»

В усадьбе его отца садовники, меняя по приказу Главного Советника ландшафт, нередко выкапывали из земли осколки древней, глиняной посуды, бронзовые кувшины и наконечники копий. Иногда наконечники были каменными. В раскопах попадалась зола и кости домашних животных. Кто-то жил на этой земле задолго до того, как он появился на свет, чьи-то руки прикасались к этим позеленевшим от времени предметам. Здесь кипела жизнь, звучал чей-то смех, рождались и умирали люди. Юноше казалось, что он слышит их голоса, запах костра и давно отзвеневшую музыку.

Ли не подменял Настоящее Прошлым, но Прошлое жило в нем особым, прекрасным и тоскующим миром.

Ему хотелось поговорить с великим Кун-цзы, расспросить мудреца Лао о смысле жизни. Но их уже не было на Земле. Звездное Небо, которое он вопрошал, молчало, торжественно глядя на него мириадами сверкающих глаз.