Через месяц в колодцах Эрши иссякла вода. Защитники крепости начали страдать от жажды.

- Это – дело рук ханьцев. Месяц назад они начали возводить плотину. Думаю, что в течение семи-восьми дней они пойдут на штурм. – Сказал даюаньский военачальник на совете у Мугуа.

- Не остались ли в крепости люди, знающие колодезное дело? – Спросил Мугуа.

- Есть один раб хань-жэнь. Он работал вместе с македонцами. Да, те остались там, за крепостной стеной.

Раба призвали, и он долго копался в грязи пересохшего колодца. - Ну? – Нетерпеливо спросил сопровождавший его военный.

- Плохи дела! – Ответил тот. – Вся вода ушла.

- И ничего нельзя сделать?

- Можно. Я знаю, что здесь есть два водоносных слоя. Один иссяк, а второй лежит очень глубоко. Колодцы такой глубины нам рыть, еще не доводилось.

- Что для этого необходимо?

- Стенки колодца следует хорошо укрепить, и поставить распорки.

- Ну, так действуй! У нас нет другого выхода.

Полководец У-цзы учил:

«Пусть там, куда пришли ваши войска, не рубят у населения деревьев, не разрушают их жилищ, не отбирают у них зерно, не убивают домашних животных, не жгут запасы и сбережения. Покажи народу противника, что у тебя в сердце нет жестокости. Если найдутся просящие пощады, прояви благодушие и успокой их».

Ли Гуан-ли, по мере возможности, старался выполнять этот завет. Об этом же в своем письме, перед походом, предупреждал его и Сын Неба:

«Уберите с пути кочевников. Но не обижайте мирных людей тех царств, по которым пройдет Великий торговый путь на Запад».

Тем не менее, провиант заканчивался, и поборы и грабежи местного населения могли стать неизбежными.

Мугуа следовало привести к покорности, а затем спокойно и вежливо заставить его выполнять договоренности в торговых отношениях.

Была и еще одна причина, которая побуждала Ли Гуан-ли торопиться.

Перехваченные его воинами даюаньцы, которые пытались выбраться из осажденной крепости, сообщили ему, что Мугуа призвал на помощь кочевников канчжу. Они могли появиться в тылу его армии в любое время, что сильно осложнило бы возможность боевых действий.

Ли Гуан-ли не знал, что в придворном окружении Мугуа далеко не всем нравился их нерешительный и, нередко, истеричный царь.

Они справедливо полагали, что ханьцы предлагают им вполне приемлемые условия переговоров. Некоторые из них, обладая природной купеческой жилкой, прекрасно понимали, какие выгоды сулит Даюани участие в товарообмене Хань с западными странами.

По иронии судьбы, кочевники канчжу, приглашенные Мугуа для совместных действий против иноземцев, вызывали у большинства его свиты не меньшие, если не большие опасения, чем китайцы.

Обо всем этом они не раз говорили своему повелителю.

Но, Мугуа, подстрекаемый воинственно настроенными приближенными, их не слушал. Периодически он впадал в очередной приступ депрессии, и нерешительности.

Учитель У-цзы сказал: «Самое большое бедствие при использовании воинов — нерешительность; самая большая беда для войск — это колебание полководца. Если есть хороший полководец, страна сильна, если его нет—она погибает».

Даюаньский военачальник не ошибся. Ли Гуан-ли приступил к штурму крепости ровно через неделю. Шел сороковой день осады крепости. Медлить далее было нельзя.

Рано утром, перед самым восходом солнца, ударили барабаны и литавры, зазвенели гонги и колокольцы. Качнулись знамена с изображением астрологических фигур в виде животных и птиц. Ханьцы пошли на приступ.

Учитель У-цзы сказал: «При подготовке войск придерживайтесь следующих правил: кто небольшого роста, вооружайте алебардами и копьями, кто высокого роста, вооружайте луками и самострелами, кто сильный, заставляйте нести флаги и знамена, кто храбрый, пусть несет гонги и барабаны, кто слабый, пусть снабжает и кормит людей, кто умный, пусть будет советником. Земляков ставьте рядом, объединяйте их в отряды в пять и десять человек: они всегда будут поддерживать друг друга».

Впереди наступающих войск двигались высокие штурмовые башни на шести колесах, влекомые мощными с развитой мускулатурой воинами. В башнях сидели самые бойцы с прекрасной гимнастической подготовкой. Им предстояло штурмовать крепостные стены. Сзади шла пехота и арбалетчики. На удобных позициях ханьцы расположили катапульты.

На пути движения башен ров с водой был мгновенно засыпан заранее приготовленными мешками с землей. На них бросили деревянный настил. Неуклюжие деревянные чудовища медленно подползли к стенам, и воины, забрасывая крючья с привязанными к ним веревками, бросились на штурм крепости.

Армию Ли Гуан-ли сопровождали несколько ученых-летописцев. Они наблюдали за ходом боя, расположившись неподалеку от шатра командующего.

- Сейчас мы увидим достойное сожаления зрелище. – Грустно заметил один из них. – Люди будут убивать людей.

Несколько часов кровопролитного боя привели к захвату китайцами внешней части города.

Ли Гуан-ли доложили об успешном продвижении его воинов, и он приказал удвоить усилия.

Спустя еще час к нему на взмыленной лошади примчался адъютант.

- Господин командующий! Мугуа убит! Они сдаются.

События, произошедшие в цитадели, получили свое объяснение несколько позднее.

Понимая всю бессмысленность сопротивления, сторонники переговоров с Ли Гуан-ли убили своего сюзерена, и спасли тем самым жизни многих людей с обеих сторон.

- Ну, вот и все! – Заключил Ли Гуан-ли, выслушав добрую весть. – Позаботьтесь о том, чтобы в городе был порядок. Виновных в грабежах казните на месте.

После проведения переговоров с новым властителем Ли Гуан-ли согласился уйти, не вступая в Эрши.

Даюаньцы снабдили его армию провизией, несколькими десятками «огненных коней» для завода, и тремя тысячами обычных лошадей.

Развернув боевые порядки, армия Ли Гуан-ли отправилась на родину.

После ухода китайцев, в Эрши произошел еще один переворот. Однако, новый правитель Даюани всячески демонстрировал свое дружественное отношение к Хань, и две страны часто обменивались многочисленными посольствами.

В истории стран и народов, как и в любой области науки, нередко сосуществуют совершенно противоположные точки зрения. Пытливый Читатель может встретиться с утверждением о том, что хунну, тюрки, а позднее – монголы, остановили агрессивную экспансию Китая на Запад, и в этом их огромная заслуга перед человечеством.

Другие историки полагают, что китайцы расчистили от кочевых племен дорогу для свободного обмена товарами и знаниями Востока и Запада.

Историю можно трактовать по-разному. Ее нельзя лишь изменить. Ясно одно: поход китайских армий в Ферганскую долину имел огромное значение для всех последующих отношений Хань с Западом. Вся восточная часть Средней Азии в той или иной мере оказалась под влиянием великой китайской культуры. Военная кампания империи Хань 104-102 гг. до н.э. ограничила действия воинственных кочевых племен, и положила начало тому, что много позднее назовут Великим шелковым Путем.

Посольство Хань двигалось на Запад. Вести об огромной армии китайцев, вошедших в восточную часть Ферганской долины, разнеслись по всем государствам Средней Азии. Они летели впереди посольства, и обрастали самыми немыслимыми подробностями.

Говорили, что вместо одного погибшего китайского воина вырастают два, и чем больше их убьешь, тем сильнее становится армия Хань.

Рассказывали о страшном оружии, которое пробивает любые щиты и доспехи.