- Господин офицер! Осторожно!

Ли застыл на месте. И вовремя: из-под его ног вывернулась небольшая серо-охристая змея, и соскользнула по песчаному склону.

- В этих местах они могут быть очень опасны. – Заметил солдат.

- Вот уж не думал, что здесь можно встретить что-то живое. – Переведя дух, заметил Ли.

- Да, это - редкость. Но, даже живое здесь служит смерти.

Рано утром, задолго до восхода солнца, караваны вновь тронулись в путь.

Несколько Островов Жизни с их чахлыми рощами, и не очень чистыми источниками, позволили южной армии отдохнуть и перевести дух.

Потом солдаты вновь вошли в царство песков.

Весь путь пролегал вдоль горного хребта Алтынтаг, и, обратив голову влево, воины в ясную погоду могли видеть его заснеженные вершины.

Эти призрачные видения только усиливали постоянную жажду, вызванную нестерпимо палящим солнцем.

Истинным подарком на пути воинов стал Хотан – гигантский, плодородный оазис, с немалым населением и развитыми ремеслами.

Ли, завороженный видом богатых домов, зеленых рощ и обширной площадью возделанных полей, повернулся к спутнику, уже побывавшему в этих местах во время первого похода Ли Гуан-ли.

- Чем живут эти люди, господин офицер?

- Во-первых, земледелием и скотоводством. На своих плодородных землях они выращивают немало полезных злаков. Охотятся и ловят рыбу. Здесь две большие реки – Юрункаш и Каракаш. Но главное богатство Хотана – нефрит. Его запасы здесь неистощимы, он очень красив, и легко полируется. Недаром Хотан называют «нефритовым полем».

После встречи с Лао и его трагического ухода, Фэй долго не мог прийти в себя. В сотый раз он обдумывал все произошедшее, и не находил ответа на простой вопрос: можно ли было избежать такой страшной развязки?

Осознание величия поступка Лао входило в его душу медленно, исподволь.

Юс, мохнатый спутник мудреца, не отходил от юноши ни на шаг. И только, в случае необходимости и подчиняясь приказу, оставался при обозе с Дракончиком Лунь-эром. Тот с собакой подружился, разговаривал с ней и всячески старался скрасить ее тоску по хозяину.

Между тем, армия Ли Гуан-ли неотвратимо двигалась на Запад.

Кочевники уже несколько раз тревожили китайские отряды. Проверяли готовность к бою, искали слабые места. Налетали, как степной ураган, наносили короткие молниеносные удары, и так же стремительно исчезали.

Открытых столкновений хунну избегали. Но, однажды, сложным маневром, китайцам все же удалось запереть часть их отрядов в долине, окруженной с трех сторон труднопроходимыми горами.

Фэй напряженно всматривался в низко стелящийся туман. За этой белесой пеленой скрывался враг. Вчера, при свете заходящего солнца он видел, как на расстоянии тридцати полетов стрелы быстро свивались и расползались черные змейки, временами распадавшиеся на отдельные точки – конница хунну. Еще дальше, в предгорье, острый глаз мог различить серые пятна временного становища.

Фэй находился на холме, на левом фланге китайских полков в составе небольшого конного отряда.

Сражение началось неожиданно. Из-за разлетающихся клочьев тумана, прорезанного лучами утреннего солнца, раздался низкий нарастающий гул. Тысячи лошадиных копыт били в упругую, высушенную ветрами землю. Противник, рассчитывая на туман и неподготовленность китайцев, шел на прорыв.

Взревели боевые трубы, колыхнулись знамена, и сотни арбалетчиков неслышно проскользнули вперед, сквозь ряды неподвижно стоящих воинов. Опустившись на одно колено, они застыли в напряженном ожидании.

Разорвав туман, лавина всадников вылетела прямо на боевые порядки китайцев.

Небо потемнело от тысяч стрел, заслонивших солнце, и в жуткий крик хунну вплелся другой резкий, воющий звук. Это несли смерть свистящие стрелы. Китайцы заслонились щитами, но многие из стрел достигли целей, и ужаленные ими солдаты, хрипя и судорожно хватаясь за глубоко застрявшие жала, валились в мокрую от утренней росы траву.

В ответ раздались сухие щелчки арбалетов.

Крики, стоны, лязг мечей и лошадиное ржание повисли над долиной. В воздухе потянуло запахом крови.

Фэй, дрожа от нетерпения, рванул с места коня, и понесся туда, где алебардщики уже рубились с конницей хунну. С ходу он ворвался в самую гущу дерущихся. За ним, по пятам, неотступно следовали два телохранителя. Главнокомандующий Ли Гуан-ли, исполняя приказ Сына Неба – беречь своих воспитанников, приставил к нему двоих рослых, хорошо обученных воинов. Они едва поспевали за прытким молодым офицером.

Прямо на Фэя летели три всадника, вооруженные копьями

Увернувшись от удара копьем, Фэй молниеносным ударом меча поверг его владельца на землю. Второго нападающего свалил телохранитель. Третий, промахнувшись, пронесся мимо.

Фэй, побывавший во многих передрягах, еще никогда не участвовал в таких сражениях. Опасность угрожала ему одновременно со всех сторон. Несколько раз он был на волосок от гибели.

На мгновение, в водовороте схватки он увидел Жуна, который с несколькими молодыми офицерами отбивался от наседавших на них кочевников.

«Должно быть, нелегко ему…без сноровки…» - Успел подумать Фэй, но людской поток понес его дальше.

Накал боя достиг своего предела, когда китайские воины взяли уцелевших кочевников в кольцо.

Все эти люди могли бы жить в мире и согласии, но, повинуясь велениям времени и темному, животному зову ненависти и злобы, они убивали друг друга, обагряя горячей человеческой кровью землю, подарившую им жизнь.

Воинов хань-жэнь было больше, и они были лучше обучены.

Часть хунну взяли в плен. Их ожидало рабство и тяжелые работы. Остальные рассеялись. Их преследовали и добивали.

В азарте погони Фэй ворвался в становище кочевников. Здесь уже вовсю шел погром. Среди опрокинутых шатров и перевернутых кибиток Фэй, к своему удивлению, увидел нескольких женщин. Их немногочисленных защитников быстро перебили, а женщин повели к обозам.

Огибая один из шатров, Фэй краем глаза успел заметить брошенный в него камень. Фэй успел уклониться, рванул коня в сторону нападавшего, и поднял меч.

Прижавшись спиной к колесу перевернутой кибитки, на него диким, затравленным взглядом смотрел мальчонка лет десяти- одиннадцати.

«Ты можешь убить ребенка хунну?» - Вспомнил Фэй своего друга. – А ведь, могут и убить, если его здесь оставить».

Фэй бросил меч в ножны, наклонился и, схватив мальчишку за шиворот, посадил его впереди себя. Тот, было, рванулся, но, почувствовав стальную руку офицера, затих.

Возвращаясь к обозам, Фэй натолкнулся на телохранителей, в пылу сражения потерявших своего подопечного. Такой проступок грозил им серьезным наказанием, и облегчение, озарившее их лица при виде Фэя, было вполне понятно.

Откуда-то сбоку вывернулся Жун, и радостно бросился к Фэю – живой!

- Ты не ранен? – Поинтересовался Фэй.

- Хвала Небу, миновало! А этот у тебя откуда?

- Мальчишка? – Да, похоже, сиротой остался. Пускай поживет у нас. Пригодится на побегушках.

Жун удивленно пожал плечами, и офицеры в сопровождении телохранителей двинулись дальше.

Когда они следовали небольшой лощиной, Жун неожиданно наклонился к Фэю и сильно толкнул его плечо. Одновременно правую руку Фэя обожгла резкая боль. Офицер и мальчишка хунну, потеряв равновесие, полетели на землю. Морщась от боли, Фэй поднялся на ноги. Предплечье его правой руки пробила стрела.

- Он - там! – Крикнул Жун телохранителям, указывая вверх на скопление камней.

Солдаты развернули коней и бросились в погоню за стрелявшим.

Спешившись, Жун осмотрел рану, и покачал головой. Застрявшая в предплечье стрела была китайской.

- Глубоко вошла - самим не справиться. Потерпи до обоза.