Фэй был в курсе научных изысканий своего друга, относился к ним с уважением, но и не упускал случая пошутить.
- Ты что, сам глотаешь всю эту гадость? Или слуг травишь? – Спросил он однажды у Ли, обозревая многочисленные сосуды с разнообразными смесями трав и всевозможных порошков.
- Обычно сам. Ну, или птицам скармливаю, если таковые имеется под рукой.
- Будь осторожен. Как бы, и в самом деле, какая-нибудь из этих настоек не привела тебя к бессмертию…только не здесь.
- Что ты имеешь в виду?
Фэй, с ехидным выражением лица, указал рукой на небо.
В ответ Ли запустил в него башмаком.
В этот день Ли записывал на шелке различные варианты лекарственной смеси, которую собирался испытать в ближайшее время. Мягкая волосяная кисть, сделанная из лакированного дерева и инкрустированная перламутром, аккуратно выписывала названия трав и минералов. Юноша любил писать именно этой кистью, которая сама по себе была произведением искусства. Через некоторое время он начал отвлекаться, и сквозь вязь иероглифов явственно проступила фигурка девушки, сидящей на камне. Ли тряхнул головой, отгоняя видение, но оно не исчезало. Ему захотелось пойти в сад Большого Платана, и еще раз увидеть этот камень. Юноша сложил письменные принадлежности, вышел из дома, и направился в сторону императорских садов. Пройдя две улицы, и завернув за угол, он нос к носу столкнулся с Фэем.
Ты?! – Обрадовался тот. – И куда идешь? Впрочем, я догадываюсь,… Ты новости слышал?
Нет. А какие?
Ну, наконец-то ты чего-то не знаешь. – Взял реванш Фэй. – Весь город говорит о новом походе на Запад. Мнения Совета опять разделились. Твой отец и Чжан-цянь советуют Величайшему вести с западными странами переговоры о торговле и союзе против сюнну, а Ни-цзы предлагает послать войска, и покорить эти страны.
Ни-цзы? Он же в тюрьме!
Фэй безнадежно махнул рукой. – Где ты был все эти дни? Ни-цзы выпустили неделю назад, и он остался Первым Министром. Ходят слухи, что не без помощи твоего отца.
Да, теперь я вижу, что сильно отстал от жизни.
Книги! Все беды – от книг! – Назидательно подытожил Фэй. – Настоящий воин должен бежать от них, как лягушонок от цапли.
- Настоящий воин вообще ни от кого не должен бегать.
Хорошие слова, спорить не буду. Но ты, кажется, шел туда?
Туда. Возражать не стану.
Послушай! А ты не пробовал ее найти?
Каким образом? В Чаньани живет больше пятисот тысяч человек.
Да, но не все они – юные девушки, и не всем разрешено гулять в императорских садах.
Пожалуй, ты прав…
Вот и думай. Я, кстати, никогда тебя не спрашивал: ты обручен?
Нет. В нашем роду это не принято.
Да, у вас многое не как у людей. Впрочем, и я свободен, как птица, чем, с твоего позволения, и воспользуюсь. – И Фэй отвесил другу шутливый и церемонный поклон.
Юноши распрощались, и каждый пошел по своим делам.
«Может быть, стоит помочь этому отшельнику разузнать, кто его фея, и какого она рода-племени? А то ведь помрет от тоски. Что он там говорил? - Черепаховый гребень в виде дракона, с тремя звездами во лбу. Маловато, но стоит попробовать». – Размышлял Фэй.
На следующий день, не откладывая задуманное в долгий ящик, Фэй уже прогуливался в нижних императорских садах. Открытые для семей многочисленных дворцовых служащих, сады пользовались особенной любовью у детей. Делая вид, что глубоко погружен в размышления, Фэй внимательно присматривался к стайкам девочек-подростков, прогуливающихся под бдительным присмотром нескольких матрон.
«Вот эта? – Нет. Толста и дурашлива. Вон та? - Она косит и громко хохочет. А у нашего книгочея изящный вкус. Ему может понравиться что-то такое утонченное, возвышенное…. Например, вот эта тощая девица. А, вообще, какой прелестный хоровод! Ну, прямо, цветочки вьюнков. Я бы не сказал, что зря теряю время. Приятно для глаз и отдохновенно для души!»
Фэй увлекся и, откровенно разглядывая девочек из-за куста жимолости, потерял бдительность. В следующее мгновение он взвился, как ужаленный, почувствовал резкий ожог сначала голыми икрами ног, затем всей спиной. Юноша отскочил в сторону и оглянулся.
- Ах ты, черепашье яйцо! Я давно за тобой слежу. Это тебя в семье учили таким манерам, или своим умом дошел? Где это видано, чтобы так бесстыже пялились на девочек! Вот, погоди! Сейчас позову стражников, и тебя публично выдерут на площади!
Перед Фэем стояла полная, круглолицая матрона с гибким ивовым прутом в руке. Весь ее вид выражал крайнее негодование.
Опасаясь, что его вторично огреют прутом, Фэй принял смиренный вид, и поспешно заговорил:
Ах, матушка! Не торопитесь судить меня. Когда вы узнаете причину такого поведения, ваше сердце преисполнится жалости, и глаза наполнятся слезами!
Ишь ты, негодник! Ну-ка, выкладывай свои причины, да поживей! А не то я отдеру тебя, как паршивого щенка!
Фэй окинул матрону коротким взглядом опытного дипломата, и решил, что из врага ее вполне можно превратить в союзника.
- Поверьте, уважаемая матушка, я не преследовал никаких недостойных целей. И здесь нахожусь с единственным желанием: помочь бедному, исстрадавшемуся сердцу… -
И юноша, не называя имен и намекая на то, что речь идет о его весьма знатном друге с большим положением, очень живо рассказал всю романтическую историю случайной встречи и возвышенной любви Ли. Не преминул он упомянуть и тот немаловажный факт, что его друг не связан никакими брачными обязательствами.
Как он и предполагал, его рассказ и обходительные манеры произвели должное впечатление. Суровая матрона смягчилась.
Вишь ты, как оно бывает… - Протянула она. – А язык у тебя неплохо подвешен. Ты, видать, и сам не из простых будешь. А то бы я тебе ни за что не поверила. Так говоришь, черепаховый гребень с тремя звездами…. Не знаю такой. Но помочь постараюсь. Поговорю с сударками, поспрашиваю…
Но, только прошу вас, матушка: очень осторожно! Дело-то куда как щепетильное.
Не учи! Не первый год живу на свете.
Уговорившись встретиться с матроной через два дня, Фэй, вполне довольный результатом своей прогулки, отправился восвояси.
В назначенное время он снова был на месте. Матрона несколько опоздала, но уже после первых ее слов юноша понял: результат превзошел все его ожидания.
Непросто это было, скажу я тебе. – Со значительным и интригующим видом начала женщина свой рассказ. - Никто не вспомнил черепаховый гребень с тремя звездами. Я уже думала, что другу твоему это приснилось, пока сестрица Шао-чунь не посоветовала мне переговорить со служанкой господина Бао-юй. Так вот, со служанкой этой, как выяснилось, мы хорошо знаем друг друга с самого детства. Уж как мы вспоминали и радовались! И как за гусями бегали, а потом от них. И как к речке ходили без спроса, а потом матушка Цзя нас отругала на чем свет стоит потому, что у нее больная сестра, и за этой сестрой надо было ухаживать, так как муж ее умер, а наши родители были ей обязаны. И мой отец сказал мне, чтобы я бежала к ней по первому ее зову, и если меня не будет на месте, то он будет очень сердиться и…
А можно ближе к делу, матушка? - Попросил Фэй.
Не торопи меня! – Рассердилась матрона. – А то я, вообще, замолчу! Так вот, что я тебе скажу: девушка, милая сердцу твоего друга – седьмая дочь господина Бао-юй! Зовут ее Ли-цин. Уж до чего она хвалила эту девочку! И добрая, и красавица, и характер веселый, покладистый, хотя и накуролесить может так, что любому парню не поздоровится. А гребень черепаховый со звездами ей отец преподнес на прошлый Новый Год. Если бы не гребень этот редкостный, ни за что бы нам ее не найти. Но самое главное я тебе еще не сказала: цветочек-то этот, весенний, всё своей няне, подружке моей, рассказывает! Все свои тайны сердечные поведала. Так вот, можешь дружку своему передать: помнит она его. Сильно он ей сердце занозил еще и до встречи той, у камня приозерного. Где она его приглядела, одно Небо ведает. Даже имя его она знает: говорит, господин Ли его звать. И верно, знатный! Чуть ли не у ног Императора пребывает.
