Труфальдино (про себя). Ну, готово. Теперь я уж не знаю, как выпутаться. Надо ловчиться.

Флориндо. Отвечай же, говори! Откуда у меня в кармане портрет?

Труфальдино. Дорогой синьор мой хозяин, простите мне мою смелость. Это моя вещь; чтобы не потерять ее, я спрятал ее к вам. Ради бога, простите.

Флориндо. А каким образом портрет попал к тебе?

Труфальдино. Достался мне после моего хозяина.

Флориндо. После хозяина?

Труфальдино. Да, синьор, я у него служил, а он помер и отказал мне всякие мелочи. Я все продал, остался у меня только этот портрет.

Флориндо. Ах! Когда умер твой хозяин?

Труфальдино. С неделю. (Про себя.) Мелю, что в голову взбредет.

Флориндо. Как звали твоего хозяина?

Труфальдино. Не знаю, синьор, он жил под чужим именем.

Флориндо. Под чужим именем? Сколько времени ты служил у него?

Труфальдино. Немного. Десять — двенадцать дней.

Флориндо (про себя). О, небо! Я все больше трепещу: вдруг это Беатриче! Скрылась в мужском платье… жила инкогнито… Несчастный я! Что, если это правда?

Труфальдино (про себя). Раз поверил, я ему еще и не того насочиняю.

Флориндо (с тревогой). Скажи мне, твой хозяин был молодой?

Труфальдино. Да, синьор, молодой.

Флориндо. Без бороды?

Труфальдино. Без бороды.

Флориндо (вздыхает; про себя). Она, несомненно она!

Труфальдино (про себя). Взбучки как будто не предвидится.

Флориндо. Знаешь ли ты по крайней мере, откуда он?

Труфальдино. Знать-то знал, да позабыл.

Флориндо. Может быть, из Турина?

Труфальдино. Вот именно, из Турина.

Флориндо (про себя). Каждое его слово — мне нож в сердце. (Громко.) Скажи толком: он действительно умер, этот молодой туринец?

Труфальдино. Помер взаправду.

Флориндо. От чего он умер?

Труфальдино. От удара помер. (Про себя.) Так скорее отвяжется.

Флориндо. А где его похоронили?

Труфальдино (про себя). Новое дело! (Громко.) Его тут не хоронили, синьор, потому что другой слуга, земляк его, получил разрешение перевезти его в гробу на родину.

Флориндо. Это, может быть, тот самый слуга, который давал тебе сегодня поручение на почту?

Труфальдино. Да, синьор, вот именно: Паскуале.

Флориндо (про себя). Нет больше надежды. Беатриче умерла. Несчастная Беатриче! Тягости путешествия и сердечные страдания убили ее. Ах! Сил нехватает вынести такое горе. (Уходит к себе в комнату.)

Труфальдино, затем Беатриче и Панталоне.

Труфальдино. Что за история? Огорчен, плачет, в отчаяньи. Мне бы не хотелось, чтобы он затосковал от этой сказки. Я ведь сочинил все это, только чтобы избавиться от палки и не выдать себя насчет путаницы с сундуками. А тут вдруг из-за портрета заварилась такая каша. Должно быть, он ему знаком. А пока что — лучше отнести сундуки по комнатам, а то как бы не навязать себе на шею второй такой же неприятности! А вот и другой хозяин. На этот раз, боюсь, если я буду обслуживать двоих, то и меня будут здорово обслуживать. (Показывает, как его били.)

Беатриче. Поверьте мне, синьор Панталоне, что последняя партия зеркал и свечей записана дважды.

Панталоне. Возможно, что приказчики ошиблись. Пересмотрим еще раз счета с конторщиком, сличим и увидим.

Беатриче. Я тоже сделал выписки из наших книг. Теперь сличим. Будем надеяться, что все выяснится, в вашу или мою пользу. Труфальдино!

Труфальдино. Синьор?

Беатриче. Ключи от сундука у тебя?

Труфальдино. Да, синьор, вот они.

Беатриче. Почему ты вытащил сундук в залу?

Труфальдино. Чтобы проветрить платье.

Беатриче. Проветрил?

Труфальдино. Проветрил.

Беатриче. Открой и дай мне… А это чей сундук?

Труфальдино. Тут еще кто-то приехал.

Беатриче. Достань-ка мне из сундука памятную книгу.

Труфальдино. Сейчас, синьор. (Про себя.) Пронеси господи! (Открывает сундук и роется.)

Панталоне. Возможно, как я говорил, что и ошиблись. Ошибки оплате не подлежат.

Беатриче. А может быть, и правильно, сейчас сличим.

Труфальдино (подает книгу Беатриче). Эта?

Беатриче (берет почти не глядя и открывает). Нет, не эта… Откуда эта книга?

Труфальдино (про себя). Ну, влип!

Беатриче (про себя). Тут два моих письма к Флориндо. Боже! Да ведь это же его заметки, его счета. Я вся горю и дрожу. Я уж не помню, где я.

Панталоне. Что с вами, синьор Федериго? Вам худо?

Беатриче. Нет, ничего. (Тихо Труфальдино.) Труфальдино, каким образом в моем сундуке оказалась чужая книга?

Труфальдино. Да я, право, не знаю…

Беатриче. Скорее, не смущайся, скажи мне правду.

Труфальдино. Я прошу извинения, что осмелился положить ее в ваш сундук. Это моя книга, и я, чтобы не потерялась, спрятал ее к вам. (Про себя.) С тем проехало гладко, авось и с этим не подкачаю.

Беатриче. Это твоя книга, и ты ее не узнал и подаешь вместо моей?

Труфальдино (про себя). Этот будет еще похитрее. (Громко.) А видите ли, она у меня недавно, поэтому я и не узнал ее.

Беатриче. Откуда она у тебя?

Труфальдино. Я тут служил в Венеции у одного хозяина, а он помер, мне и досталась его книга.

Беатриче. Когда это случилось?

Труфальдино. Да как сказать: дней десять — двенадцать тому назад.

Беатриче. Как же это? Ведь я встретил тебя в Вероне.

Труфальдино. А вот тогда-то я и уехал из Венеции, из-за смерти моего хозяина.

Беатриче (про себя). Горе мне! (Громко.) Твоего хозяина звали Флориндо?

Труфальдино. Да, синьор, Флориндо.

Беатриче. По фамилии Аретузи?

Труфальдино. Вот именно — Аретузи.

Беатриче. И это верно, что он умер?

Труфальдино. Вернехонько!

Беатриче. А от чего он умер? Где его похоронили?

Труфальдино. Он упал в канал и утонул, только его и видели.

Беатриче. О я несчастная! Умер Флориндо, умерла любовь моя, последняя моя надежда! К чему мне теперь эта бессмысленная жизнь, если умер тот, для кого я только и жила? О, погибли мои надежды! Прахом развеяны усилия! Жалки ухищрения любви! Я бросила родину, покинула своих, переоделась в мужское платье, подвергалась опасностям, рисковала жизнью — всё для Флориндо, а Флориндо моего нет на свете! Несчастная Беатриче! Неужели мало было потерять брата, нужно было, чтобы погиб еще и жених? Чтобы после Федериго небо похитило и Флориндо! Но если я была причиною смертей, если я преступница, почему же не против меня ополчилось небо своими карами? Напрасны слезы, тщетны жалобы: Флориндо умер. Горе душит меня, свет померк в глазах. Кумир мой, жених дорогой! В отчаяньи и я последую за тобой. (Уходит вне себя в комнату.)

Панталоне (с изумлением слушая речи и видя отчаяние Беатриче). Труфальдино!

Труфальдино (тоже полон изумления). Синьор Панталоне!

Панталоне. Женщина!

Труфальдино. Баба!

Панталоне. Вот так штука!

Труфальдино. Чудеса!

Панталоне. Я поражен.

Труфальдино. Я обалдел.

Панталоне. Пойти сказать дочке. (Уходит.)

Труфальдино. Оказывается, я уже слуга не двух хозяев, — у меня хозяин и хозяйка.

Улица возле гостиницы.