В ней была напечатана заметка о смелом почине тракторной бригады Антона Осьмухина, начавшей по-новому заправлять тракторы водой и горючим. Упоминалась в заметке и Нюша Ветлугина.
— Все с моих слов написано, — пояснил Антон. — Тут на днях корреспондент приезжал... Я ему и обрисовал положение. Видала, как я тебя поднимаю...
— За смелость трактористу Пескову спасибо скажи... из Дубняковской эмтээс, — сказала Нюша и поспешно сунула газету Антону в руки. — Возьми себе... Можешь хоть на стенку наклеить. А мне она ни к чему...
Разделавшись с пара́ми и отогнав трактор в МТС, Нюша вернулась домой.
В колхозе начинался сенокос, и она вместе с матерью решила пойти в косари.
— Да вы же косы держать не умеете! — засмеялся Горелов. — Ноги себе порежете. Вот я вам покажу работку... за троих накошу и высушу.
— Куда тебе, — махнула рукой Аграфена. — Ты же теперь человек служивый, кладовщик...
— А я отпуск возьму.
И верно, получив в МТС двухнедельный отпуск, Горелов тоже записался в бригаду косарей.
Утром чуть свет Аграфена с дочерью и мужем вышли на луг.
Василий Силыч оглядел косарей — их собралось совсем немного — и покачал головой.
— Вы что, народ забыли оповестить? — недовольно спросил он бригадиров.
— Как можно, — пояснил Ширяев. — Еще с вечера всех обошел... обещались с зорькой подняться.
Председатель распорядился начинать работу.
Аграфена с Нюшкой присоединились к группе женщин, Горелов встал за лучшим косарем бригады Игнатом Хорьковым.
Часа полтора он косил старательно, размашисто и не отставал от Хорькова. Но потом стал все чаще посматривать на солнце, припадать к жбану с водой или, нагнувшись, собирал в траве спелую землянику. Неожиданно из-под его косы выпорхнули две молодые перепелки и с жалобным писком побежали через луг. Горелов бросил косу и с криком: «Братцы! Лови их!» — кинулся догонять птиц.
Колхозники с сожалением посмотрели на него и продолжали косить.
Бегал Горелов долго, швырял в птиц фуражкой, кричал, улюлюкал, но так и не поймал. Когда он вернулся, его рядок был уже занят другим косцом, и ему пришлось встать позади всех. Но и здесь работа не ладилась: то Тихону казалось, что у него совсем затупилась коса, то вновь его прельщала земляника, то, разворотив осиное гнездо, он долго отмахивался от сердитых ос. Тихона уже догоняли косари, шедшие по второму кругу, и озорно кричали:
— Э-и-й! Подбирай пятки!.. Ходу давай!
К мужу подошла Аграфена.
— Ты что, Тихон, нетрудоспособный какой или надорванный? — с досадой спросила она. — С таким усердием и половины трудодня не выработаешь. Уж лучше бы ты и на луг не показывался...
На другой день косарей почти не прибавилось. Они все еще отсиживались по домам, ссылаясь то на неотложные дела, то на болезни.
Василий Силыч и Степа Ковшов отправились в деревню собирать колхозников.
Собравшиеся косари начали косить лесной участок.
Скрытый кустами от посторонних глаз, Горелов еле взмахивал косой и частенько отдыхал. А потом куда-то исчез. «Опять, видать, ягоды собирает», — подумала Аграфена и вместе с Нюшкой отправилась разыскивать Тихона.
Они прошли через мелколесье и за раскидистым кустом орешника, у дороги, заметили двух колхозников из соседнего села. Те сидели около телеги скручивали цигарки. Вместе с ними закуривал и Тихон.
— Покурил вот с проезжими... — сконфуженно забормотал Горелов.
— Зачем ты в кустах схоронился? А еще говорил, на сенокосе за троих поработаешь... — в сердцах упрекнула его Аграфена.
— Эх вы, головы дитячьи! — ухмыльнулся Горелов. — Скоро ведь хлеба поспеют. Хошь не хошь, а придется правлению луга между членами артели делить. Вот уж тогда люди развернутся. Тут тебе ни больных, ни старых не будет. Все на работу выползут, в момент сенокос закончат.
— Погоди, погоди! — встрепенулась Нюшка. — Сено, значит, развезут по своим сараям, а зимой втридорога продадут его на базаре.
— Это уж как полагается... Надо же людям копейку зашибить. Сейчас только на лугах и поживиться... — И Горелов спросил, когда правление будет распределять нескошенные луга между колхозниками.
— Не знаю... Я не член правления, — сухо ответила Нюша.
«Поживиться на лугах, — раздумывала она. — Так вот почему колхозники умышленно затягивают сенокос. Да и Горелов, как видно, не зря взял отпуск в эмтээс и пришел сенокосничать — тоже решил поживиться».
— И впрямь будет, как в прошлом году, — пожаловалась Аграфена, — приберут люди сенца по своим сараям, а колхозный скот опять зимуй на голодном пайке. — И она вопросительно посмотрела на дочь. — Хоть бы вы машиной помогли колхозу. Говорят, в других-то селах трактором луга косят...
— Ты это, Груня, оставь, — возразил Горелов. — Разве начальство дозволит? Луга-то у нас какие... кочки да канавы. Зараз машины сломаются...
— А если не сломаются! — сказала Нюша и с любопытством посмотрела на мать. А ведь она правильно подсказывает. В самом деле, почему бы машины не использовать на сенокосе. Тракторы сейчас стоят без дела, а на усадьбе МТС имеется несколько широкозахватных сенокосилок.
Нюша отправилась разыскивать Митю Горелова — надо было посоветоваться.
Пока они разговаривали, к ним подошли Степа Ковшов и председатель колхоза.
— А мы до вас, трактористы... Выручайте, — сказал Василий Силыч.
— Слыхали, какое настроение у колхозников, — пояснил Степа. — Луга по хозяйствам делить требуют. Каждый сам себе косить желает. Завтра по этому поводу общее собрание артели собирается... Теперь все зависит от вас... Сможете вы тракторные сенокосилки на луга доставить или нет?
— Мы уже думаем об этом, — сказала Нюша.
— Думать мало, — поправил Василий Силыч. — С утра надо начинать косить. Иначе поздно будет,
В этот же день Нюша с Митей отправились в МТС.
Репинский был в отъезде, а механик Лощилин сказал, что без директора он ничего разрешить не может, так как тракторная сеноуборка планом не предусмотрена и горючего для этого не завезено.
— Ничего не могу поделать... И не просите. Дожидайтесь Репинского.
— А вы через «не могу», — настаивала Нюша. — Ну, нельзя нам ждать, никак невозможно.
Но Лощилин был неумолим.
Нюша с Митей вышли из конторы. Что было делать? Ждать Репинского? Но неизвестно еще, разрешит ли и он. А если не выехать на луг завтра утром, то будет уже поздно — артельный сенокос развалится.
— Выручили колхоз! Помогли называется! — с обидой заговорил Митя. — Механизаторы тоже... брехуны!..
— А ты не хнычь! — перебила его Нюша.
Она подошла к машинному сараю и оглядела новенькие широкозахватные сенокосилки, что стояли под открытым небом и вокруг них густо разрослась крапива и лебеда.
«Машинная сеноуборка планом не предусмотрена, — вспомнила Нюша слова Лощилина. — А машины зачем-то завезли... Чудно, право». И она спросила Митю, исправен ли его трактор.
— Все в порядке! Да ты что задумала-то?
— Как это говорится — утро вечера мудренее, — усмехнулась Нюша. — Сообразим что-нибудь. Только вставать рано придется.
Утром она затемно разбудила Митю и привела его на усадьбу МТС.
Они завели свои тракторы, прицепили к ним сенокосилки и выехали на луг.
— Ну что ж, Митя, начали! Я передом пойду, а ты за мной следом, — сказала Нюша. — Выручать так уж выручать!
Она тронула трактор, и сенокосилка с мягким стрекотанием принялась подрезать под корень густую росистую траву.
Когда с восходом солнца колхозники пришли на сенокос, добрая треть луга была уже скошена.
В полдень заявился Антон Осьмухин и передал трактористам распоряжение Лощилина немедленно вернуться в МТС.
— Напрасно вы с механиком повздорили... Огребете теперь по выговору.
— Ничего... переживем как-нибудь, — усмехнулась Нюша. — Зато колхоз с сеном будет.
— И чего ты все на начальство киваешь! — вмешался в разговор Степа. — Нет чтобы о колхозе подумать, о его заботах да бедах.
