У Нюши на глазах выступили слезы.

— Меня-то он спросил? Что я — лопух у забора, рыба безответная?

Вечером Степа собрал кольцовских комсомольцев около избы-читальни.

— Что за новая придумка? — спросили ребята. — Ночной субботник какой-нибудь или самогонщиков пойдем вылавливать?

— Ни то и ни другое. Просто хочу свести вас в полевой стан к трактористам... — пояснил Степа. — Забыли мы про них. Живут они как на отшибе, ни с кем не знаются... Вот и поговорим с ними, устроим вроде вечера смычки. Ведь дело-то у нас общее. — И он попросил парней захватить гармошку, а девчат не жалеть в этот вечер своих голосов.

Через полчаса с частушками под гармонь комсомольцы уже подходили к полевому стану.

Трактористы прислушались. Они сидели за длинным дощатым столом и при тусклом свете фонарей заканчивали ужин. Мошкара билась о стекла фонарей и, обжигая крылья, сыпалась на стол. Вспыхивали отдаленные зарницы, заливая окружающие поля мертвенным белым светом. Облака на горизонте собирались в тяжелые лохматые стога и ометы. Где-то лениво погромыхивал гром. Было безветренно, душно.

А частушки доносились все громче и отчетливее. Высокими озорными голосами девчата пели о незадачливых чумазых трактористах, об их плохой работе, о мелкой вспашке, об огрехах в поле и даже об удалом Гераське Банкине, который пашет за магарыч чужие огороды.

Банкин с досадой швырнул ложку:

— Черта с два поужинаешь тут. Эй, бригадир! Заткни-ка им глотку!..

Антон поднялся из-за стола и шагнул навстречу Степе.

— Скажи своим гулякам — пусть убираются. Ребятам выспаться надо... Нам завтра на смену чуть свет.

— Понимаю, — усмехнулся Степа. — Народ вы трудовой, рабочий. А все же надо бы нам поговорить. По душам, начистоту. У меня тут для вас кое-какие новости есть.

— Какие еще новости? — нахмурился Антон. Степа присел к столу.

— Среди вас наш кольцовский комсомолец работает, — негромко заговорил он, — Сема Уклейкин. Его сегодня колхозники с трактора ссадили. Знаете за что?.. А завтра, глядишь, и еще кого ссадят. Вот я и хочу спросить: зачем вам машины доверили?

— Это все? — отрывисто спросил Антон.

Степа кивнул головой.

— Тогда я скажу. — Антон оглядел членов бригады и заговорил о том, что секретарь комсомольской ячейки ведет себя довольно странно.

Трактористы и прицепщики в бригаде молодые, неопытные, могут, конечно, ошибиться, допустить промашку, и им надо помогать, поддерживать, учить их, а не придираться на каждом шагу, не выслеживать малейшее упущение, как это делает Ковшов. А если уж говорить по совести, то трактористы в бригаде работают совсем неплохо: с утра до ночи не сходят с трактора, забыли про воскресные дни, многие перевыполняют норму вспашки...

Двое или трое парней дружно поддержали Антона: правильный у них бригадир, заботливый, своих трактористов в обиду не даст.

«Вот как у них все гладко да ладно», — с недоумением подумал Степа и покосился на Нюшу.

Подперев щеку рукой, словно у нее заболели зубы, она молча сидела на другом конце стола и глядела в сторону.

Степа обернулся к Мите Горелову и Уклейкину — что-то они скажут? Или тоже отмолчатся? Но нет, Митя наконец поднялся из-за стола.

— Сказать, конечно, есть о чем, — угрюмо заговорил он. — Порядком уже поднакипело. Я раньше как думал: сядешь, мол, за машину, и все гладенько пойдет, как в книжке. Раз-раз— и в передовики. А на деле все вкривь да вкось лезет. То поломка у трактора, то горючего вовремя не подвезли, то бригадира с механиком в поле не отыщешь. Вот и работаем через пень колоду.

«И правда, я о ребятах знать ничего не знаю, — подумала Нюша. — Загородилась от всего своим трактором».

— У меня за эту неделю три раза трактор ломался, — пожаловался Митя. — В аварийщики меня зачислили. Горят подшипники и горят. А почему — сам не знаю. Замучился я со своим чертовым рыдваном...

— Верно, Митяй! — подхватил Уклейкин. — Разве на наших развалюхах вытянешь норму? Пусть уж Ветлугина на своем новом тракторе гектары гонит да в передовики лезет.

— Видали, товарищи! — обратился Антон к собранию. — Уже начинается личная зависть. Ветлугина все силы в трактор вкладывает, с душой работает, культурно, образцово. У нее многим поучиться не мешает...

— Ты погоди! — хмуро перебила его Нюшка. — Чему у меня учиться... я сама как приготовишка. Ты лучше скажи, почему ребят аварийщиками считают, почему у них машины то и дело ломаются?

Степа с любопытством поглядывал на трактористов. Страсти разгорались не на шутку. Значит, в бригаде не так уж все гладко да ладно...

— Могу объяснить. — Антон обернулся к Нюше: — Недоучились еще хлопцы как следует. В технике мало соображают. И что вы за механизаторы такие? — напустился он на Митю с Уклейкиным. — Только бригаду позорите. Ходите распустехами, грязнулями. Машины запустили. На пашне халтурите.

— Это я позорю?! Я?! — Митя махнул рукой и с грохотом полез из-за стола.

Вслед за ним поднялся Уклейкин.

— Ты... ты не смей так о ребятах! — вскочив, крикнула Нюша Антону. — Не хуже они других... Не последние какие-нибудь. — Она догнала Митю с Уклейкиным и вернула их к столу. — А ну садись! Слушай, чего я скажу. Вот ты, Уклейкин, говоришь, что у тебя машина плохо работает. Рыдван, развалюха... А давай меняться. Ты забирай мой трактор, а я за твой сяду. Не хочу я, чтобы на мою новую машину пальцем показывали, — в сердцах бросила Нюша. — Может, я и на рыдване поработать сумею.

— Машины же на все лето за людьми закреплены.

— А ты возьми да раскрепи. Ты же бригадир. Ну как, Уклейкин, согласен? По рукам?

— Лихо придумано — тракторами меняться, — фыркнул Банкин. — Не зевай, парень. Не прогадаешь...

— А чего ж... я не откажусь, — согласился Уклейкин.

— Только, чур, соревноваться будем, — предупредила Нюша. — И каждый день проверять друг друга. И тебя, Митя, вызываю... кто больше и лучше вспашет.

— Я соревнования не боюсь, — сказал Митя. — Только пусть бригадир за ремонтом следит... Чтобы в мастерской по совести все делали, а не тяп-ляп... Или мы сами будем контролировать.

Антон начал было уговаривать Нюшу не меняться трактором, но Степа сказал, что затея с соревнованием и контролем за машинами очень стоящая, и Митя, Уклейкин и Ветлугина ударили по рукам.

На другой день на Нюшкин участок на велосипеде прикатил Антон. Дивчина уже работала на тракторе Уклейкина. — Нашла себе колымагу, утешилась, — с досадой сказал он, когда Нюша остановила машину. — Покатишься теперь вниз.

— Поживем — увидим, — ответила Нюша. — А трактор ты не хорони... Он не хуже других.

— И вообще, зря ты вчера за Горелова с Уклейкиным вступилась. Все равно они бракоделы и аварийщики. Лощилин говорит, что их придется из бригады отчислить.

— Это еще на воде вилами писано, — бросила Нюша. — А ячейка наша на что? Мы за ребят и постоять можем. — И она с неприязнью оглядела Антона. — Лучше скажи, о какой ты свадьбе болтаешь? Разве я тебе обещала?

— Клянусь, слова никому не говорил, — принялся уверять Антон.

— А почему слух о нас идет?

— На каждый роток не накинешь платок, — ухмыльнулся Антон. — В колхозе же видят, как я к тебе отношусь... Понимают.

— Так вот, заруби себе... — холодно сказала Нюша. — Чтоб я таких разговоров больше не слышала... Ни к чему мне это.

Антон обиженно пожал плечами:

— Так я ж не тороплю... Ждать буду.

Он по-хозяйски поднял капот над мотором трактора и достал из кармана новое магнето.

— Вот, раздобыл для тебя. Заменить хочу! Нюшка с решительным видом опустила капот:

— Нет уж, уволь... Я в особом внимании не нуждаюсь. Ты бы лучше ребятам побольше помогал, в поле к ним почаще заглядывал.

— Да ты что? — удивился Антон. — Бывалым трактористом себя почуяла? Не рано ли? А мотор разладится или еще что... Вот и сядешь в борозде, как Митька или Уклейкин. Наплачешься тогда.