Его руки скользят под мою блузку, касаются обнажённой кожи спины. От его прикосновений словно электрические разряды проходят по всему телу. Я обнимаю его за шею, прижимаюсь всем телом, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон с моим.

— Господи, Мира, — выдыхает он между поцелуями, — ты не представляешь, сколько раз я мысленно делал это. Сколько раз смотрел на тебя в зале и сходил с ума от желания...

— А сейчас, — он приподнимает меня и усаживает на столешницу, становясь между моих ног, — я больше не собираюсь сдерживаться.

Его поцелуй обжигает, руки скользят по моему телу уверенно, словно он всегда знал, как именно нужно меня касаться. Я зарываюсь пальцами в его влажные волосы, притягиваю ближе, растворяясь в этих ощущениях.

Когда его рука задевает тарелку, и та с грохотом падает на пол, разбиваясь на осколки, мы оба замираем на мгновение.

— Чёрт, прости, — он отстраняется, глядя на беспорядок.

— К чёрту тарелку, — я притягиваю его обратно, обвивая ногами его талию. — К чёрту всё, кроме нас.

Он смеётся — хрипло, довольно:

— Кто бы мог подумать, что под оболочкой сдержанной бизнес-леди прячется такая страстная женщина.

— Я сама не знала, — признаюсь, глядя на него из-под ресниц. — До тебя.

— С первого дня, Мира. С первого дня, когда ты вошла в мой зал, я мечтал о том, чтобы быть с тобой вот так. Это мучило меня. Эта... "дружба", которую я сам же и предложил, была настоящей пыткой, когда всё, чего я хотел — это обладать тобой полностью, без границ, без сдержанности.

Его признание отзывается во мне жаром, который растекается по телу, концентрируясь внизу живота. Я никогда не чувствовала себя такой желанной, такой ценной для мужчины.

— Так обладай, — выдыхаю, глядя ему прямо в глаза. — Здесь и сейчас. Хватит ждать.

Одним движением он сметает со стола остатки посуды — тарелки, чашки звенят, разбиваясь о пол, но нам обоим уже всё равно.

Его руки скользят под мою блузку, стягивают её через голову. Его губы прокладывают дорожку поцелуев от моей шеи к груди. Каждое прикосновение, как маленький пожар, который разгорается всё сильнее.

— Ты прекрасна, — шепчет он, расстегивая мой бюстгальтер. — Каждый изгиб, каждая линия... Я столько раз представлял, как буду целовать тебя здесь, — его губы касаются моей груди, и я выгибаюсь ему навстречу, — и здесь...

Его поцелуи спускаются ниже, по животу, к краю джинсов. Умелые пальцы расстёгивают пуговицу, молнию. Я помогаю ему избавить меня от остатков одежды, оставаясь обнажённой на кухонном столе.

Должно быть стыдно, неловко, но почему-то нет. Под его взглядом — жадным, восхищённым — я чувствую себя самой желанной женщиной на свете.

— Ты даже не представляешь, какая ты красивая, — говорит он, и в его голосе — благоговение, от которого перехватывает дыхание.

Его руки, его губы продолжают исследовать моё тело, находя точки, которые дарят мне невероятное блаженство. Он словно читает карту моего наслаждения, безошибочно следуя каждому изгибу, каждой впадине.

Когда его пальцы касаются меня там, где сосредоточено всё желание, я не сдерживаю стон. Он улыбается, наблюдая за моей реакцией, и его пальцы начинают двигаться — медленно, уверенно, доводя меня до грани.

— Александр, — выдыхаю его имя, хватаясь за его плечи. — Пожалуйста...

— Что, Мира? — дразнит меня, замедляя движения. — Скажи, чего ты хочешь.

— Тебя, — в этот момент нет места смущению или сдержанности. — Хочу чувствовать тебя внутри. Сейчас.

Он быстро избавляется от джинсов, и я на мгновение замираю, разглядывая его обнажённое тело — сильное, рельефное, идеальное.

Я притягиваю его к себе за шею, целую глубоко, страстно. И чувствую, как он входит в меня — медленно, давая привыкнуть, но уверенно, заполняя каждый сантиметр.

На мгновение мы замираем, наслаждаясь этим ощущением полного единения. А потом он начинает двигаться — сначала медленно, постепенно наращивая темп. Каждое его движение отдаётся во мне волной удовольствия, которое нарастает, концентрируется, требует выхода.

— Мира, — шепчет он мне на ухо, от звука его голоса по телу рассыпается дрожь. — Ты даже не представляешь, что делаешь со мной.

Его руки крепко держат меня за бёдра, направляя каждое движение. Мои ноги обвивают его талию, притягивая ещё ближе, хотя, казалось бы, куда ближе.

Удовольствие нарастает, захлёстывает меня волна за волной, и я отпускаю себя, позволяя этому потоку унести меня.

Из груди вырывается стон, когда мир вокруг взрывается калейдоскопом ощущений, когда тело сотрясает самый мощный оргазм в моей жизни.

Он следует за мной через несколько мгновений, и я чувствую, как его тело напрягается, а потом расслабляется.

Он прижимается лбом к моему плечу, его дыхание горячее, прерывистое.

Мы так и остаёмся на кухонном столе, среди осколков разбитой посуды, сплетённые, задыхающиеся, абсолютно счастливые.

— Потрясающе, — наконец выдыхает он, поднимая голову и глядя на меня с обожанием.. — Ты потрясающая.

Улыбаюсь, чувствуя странную смесь усталости и эйфории:

— Не так уж плохо для первого раза на кухонном столе.

Он смеётся, а я чувствую этот смех всем телом:

— Если это "не так уж плохо", боюсь представить, что ты назовёшь хорошим.

Дрожь пробегает по телу — от прохлады воздуха или от послевкусия наслаждения, не знаю.

— Замёрзла? — он замечает, как я поёжилась.

— Немного, — признаюсь. — Всё-таки кухонный стол — не самое комфортное место.

Саша осторожно выходит из меня, и я сразу чувствую пустоту. Но прежде чем успеваю пожалеть об этом, он подхватывает меня на руки как пушинку.

— Где спальня? — спрашивает, целуя меня в висок.

— Налево по коридору, — обнимаю его за шею, устраиваясь поудобнее в его руках.

Он несёт меня через квартиру, и это так странно — быть такой беззащитной и при этом совершенно защищённой.

В спальне он бережно опускает меня на кровать, ложится рядом, притягивает к себе. Я устраиваюсь у него на плече, вдыхая запах его кожи.

— Не могу поверить, что это происходит. Ты, я, мы вместе... Как будто сон.

— Если это сон, — его пальцы нежно поглаживают мою руку, — то я не хочу просыпаться.

Прижимаюсь к нему сильнее, словно опасаясь, что он действительно может исчезнуть.

— Не представляешь, как мне тебя не хватало в эти дни… Я так боялась, что тебя осудят, что мне не удастся доказать твою невиновность...

— Эй, — он приподнимает моё лицо за подбородок, заглядывает в глаза. — Всё позади. Я здесь. С тобой. И никуда не собираюсь уходить.

— Обещаешь?

— Обещаю, — его голос звучит так убедительно, что все мои страхи отступают. — Знаешь, что меня поддерживало там, в камере? Мысль о том, что когда всё это закончится, я наконец смогу сказать тебе, что я чувствую. Что люблю тебя. Что хочу быть с тобой. Не как тренер, не как друг, а как мужчина, который видит в тебе весь свой мир.

Слова застревают в горле. Вместо них — слёзы, которые катятся по щекам. Он стирает их большим пальцем, смотрит с тревогой:

— Эй, что такое? Я сказал что-то не то?

— Нет, — качаю головой, улыбаясь сквозь слёзы. — Просто... никто и никогда не говорил мне таких слов. Таких искренних.

— Привыкай, — он целует меня в губы. — Потому что я буду говорить их каждый день.

Мы лежим в обнимку, слушая дыхание друг друга. За окном давно стемнело, и лишь свет уличных фонарей проникает в комнату, создавая причудливые тени на стенах.

— Останешься на ночь? — спрашиваю, хотя ответ кажется очевидным.

— Попробуй избавиться от меня, — он крепче обнимает меня. — Кстати, у тебя замечательная кровать. Гораздо удобнее кухонного стола.

Смеюсь, чувствуя, как усталость накатывает:

— Надеюсь, ты оценишь преимущества по достоинству.

— О, я готов провести подробное исследование, — его рука скользит по моему боку. — Но, может быть, после небольшого перерыва?