Нет. Я отгоняю эти мысли. Нельзя обманываться. Это всё из-за травмы. Или... или очередная его манипуляция?

Утро. Пахнет свежесваренным кофе и жареным беконом. На кухне — Гордей в домашних штанах и футболке, колдует над плитой.

— Доброе утро, булочка! — он оборачивается, лицо сияет. — Я решил приготовить нам завтрак. Ты, наверное, устала заботиться обо всех нас.

Он подходит, обнимает меня за талию. Такой знакомый и такой чужой одновременно.

— Садись, — придвигает стул. — Яичница с беконом, тосты, кофе как ты любишь — с корицей.

— Ты помнишь, как я люблю кофе? — удивляюсь я.

— Конечно! — смеется, но в глазах мелькает настороженность. — Я знаю тебя лучше, чем кто-либо.

Это правда. Или была правдой раньше. Но последние годы он не обращал внимания на мои предпочтения, не замечал меня вообще.

— Ммм, вкусно, — пробую яичницу, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Он присаживается рядом, накрывает мою руку своей:

— Послушай, я не знаю, что было вчера... странный какой-то разговор про развод... — он запинается. — Может, мне приснилось? Или последствия лекарств?

Я не успеваю придумать ответ — он берёт моё лицо в ладони, притягивает к себе для поцелуя. Его губы касаются моих — нежно, умоляюще. Моё тело реагирует раньше, чем разум — губы приоткрываются, отвечая на поцелуй. Двадцать лет вместе не проходят бесследно…

— Мира... — его дыхание учащается, руки скользят по моей спине. — Я так скучал по тебе в больнице. Давай вернёмся в спальню...

Сознание включается, как будильник, — резко и громко.

Отшатываюсь, сбивая чашку со стола.

— Мне пора на работу! — вскакиваю, не обращая внимания на разливающийся кофе. — Опаздываю. Совещание. Совет директоров.

— На работу? — Гордей озадачен. — В компанию?

— Да, — кивок, поиски сумки, ключей, чего угодно, лишь бы занять руки. — Я сейчас управляю компанией.

— Ты? — его лицо вытягивается от удивления. — А я?

— Ты... на больничном, — выкручиваюсь. — После травмы нужно время. Тебе нельзя перенапрягаться. Станислав помогает мне.

— Кто такой Станислав? — в голосе слышится ревность.

— Очень эффективный менеджер. Потом расскажу.

Выскальзываю, чувствуя, как его взгляд прожигает спину.

В офисе меня встречает Станислав с новыми документами.

— Мирослава Андреевна, у нас отличные показатели за квартал! — он помогает мне снять пальто, задерживая руки на плечах чуть дольше, чем нужно. — Вы прекрасно выглядите. Новая причёска?

Рассеянно киваю, хотя причёска та же. С момента моего вступления в должность Станислав проявляет повышенное внимание. Сначала я списывала это на профессиональное рвение, но постепенно замечаю его взгляды, комплименты, случайные прикосновения.

Странно, я никогда не воспринимала его как мужчину. Для меня он был просто правой рукой Гордея, исполнительным заместителем. Но теперь, когда я чаще бываю в офисе, начинаю замечать, что Станислав довольно привлекателен — в своём скромном, интеллигентном стиле.

— Как ваши домашние дела? — спрашивает он, помогая разобрать папки с отчётами. — Гордей Григорьевич всё ещё... не в себе?

— Да, ещё не восстановился, — отвечаю уклончиво. — Врачи говорят, нужно время.

— Вы кажетесь встревоженной, — Станислав смотрит внимательно, будто пытается разглядеть что-то за моей маской делового спокойствия. — Что-то случилось?

Я рассказываю ему про амнезию Гордея, про то, как он забыл последние десять лет, про вчерашнюю паническую атаку.

— Если честно, я в растерянности, — заканчиваю свой рассказ. — Он совсем как прежний Гордей, которого я когда-то любила. Но я не могу забыть того, что он делал все эти годы.

Станислав задумчиво постукивает пальцами по столу. В этом жесте он странно похож на Гордея, хотя внешне они совершенно разные.

— Мирослава Андреевна, — наконец говорит он. — Может, обсудим это за ужином? В более спокойной обстановке? Есть ещё несколько важных рабочих вопросов, которые требуют обсуждения.

Соглашаюсь, хотя какое-то внутреннее чутье подсказывает, что дело не только в рабочих вопросах.

***

Ресторан, который выбрал Станислав, оказывается уютным и немноголюдным. Интимное освещение, негромкая музыка — всё создаёт атмосферу не делового, а скорее романтического ужина.

— Здесь отличная кухня, — Станислав заказывает бутылку красного вина. — И можно спокойно поговорить.

— Итак, какие рабочие вопросы требуют внимания? — спрашиваю, пробуя вино. Терпкое, с нотками чёрной смородины.

— Все рабочие вопросы подождут, — он улыбается, и я отмечаю, что улыбка у него красивая. — Меня больше беспокоит ваша ситуация с Гордеем Григорьевичем.

— Почему это должно вас беспокоить? — приподнимаю бровь.

— Потому что я о вас забочусь, — он смотрит прямо, без привычного заискивания подчиненного. — И потому что я вижу в этом определённую... странность.

— В чём именно?

— В этой амнезии, — Станислав наклоняется ближе. — Она даёт ему отличную возможность изобразить "нового себя", который якобы ничего не знает о махинациях. Это может стать основой для юридической защиты: "Я не помню, что делал, поэтому не могу нести ответственность".

Замираю с бокалом в руке. Такая мысль не приходила мне в голову, но теперь, когда он её озвучил...

— Вы думаете, он притворяется? — сомнения закрадываются в душу. — Но у меня есть и снимки мозга, и заключения врачей. И перелом у него настоящий… Сложно такое инсценировать.

— Не спорю, — кивает. — Но опытный актёр, которым, несомненно, является ваш муж, может симулировать амнезию, даже имея реальные травмы.

В его словах есть логика. И всё же...

— Прошу прощения за прямоту, — снова придвигается ближе, — но, возможно, вам стоит быть осторожнее. Особенно теперь, когда вы взяли его домой.

— Вы считаете, от него может исходить опасность?

— Я... — он запинается, словно взвешивая, стоит ли продолжать. — Я не исключаю этого. Более того, вспомните его постоянные разговоры о конкурентах, о какой-то угрозе.

— Вы думаете, в этом что-то есть?

— Я сначала считал это паранойей. Но в последнее время... Некоторые действия на рынке, попытки перехвата наших контрактов... Иногда мне кажется, что его опасения не были беспочвенными. Наша компания занимает лидерское положение, что уже является причиной недовольства конкурентов.

Ужин с деловым разговором незаметно превращается в доверительную беседу. Станислав рассказывает о своих подозрениях, о странных совпадениях, о возможных угрозах.

— Мирослава Андреевна, — вдруг спрашивает он, меняя тему, — а вы сейчас с кем-нибудь общаетесь? В смысле, новые знакомства? Друзья?

— В основном только с тренером из спортзала — Александром, — отвечаю, не задумываясь. — Но он просто хороший парень, дружеское общение.

Что-то меняется во взгляде Станислава. Он незаметно делает заметку в телефоне:

— Александр? А фамилия? Что за спортзал?— спрашивает как бы между прочим.

— Баринов, кажется, тренируюсь в LifeStyle. — пожимаю плечами. — А что?

— Просто интересно, — он улыбается, но в глазах что-то настороженное. — Знаете, в нашей ситуации лучше перепроверять людей. Доверяй, но проверяй, как говорится.

От его слов веет холодком:

— Вы думаете, что... Александр как-то связан со всем этим?

— Я ничего не думаю, — он поднимает руки в примирительном жесте. — Просто предлагаю быть осторожной. В такой ситуации, как у вас, мотив для мести может быть у многих.

Мы продолжаем разговор, но что-то внутри меня насторожилось. Станислав знает слишком много, слишком интересуется. Это забота или... что-то ещё?

В конце вечера он настаивает, что отвезёт меня домой. У подъезда к дому останавливает машину, поворачивается:

— Мирослава Андреевна, я очень за вас беспокоюсь. Обещайте, что будете осторожны. И если что-то покажется подозрительным — сразу звоните мне. В любое время суток.