Но не теперь.

— Здравствуй, Карина. Хочешь коньяка? Новинка нашего завода.

Она фыркает:

— С каких пор ты стала пить крепкий алкоголь? Что с тобой вообще происходит? Климакс ударил в голову?

— Прекрати хамить, — я делаю музыку чуть тише, но не выключаю совсем. — Это мой дом, и я буду делать в нём то, что считаю нужным.

— Прекрати хамить, — я делаю музыку чуть тише, но не выключаю совсем. — Это мой дом, и я буду делать в нём то, что считаю нужным.

— Ах да, конечно, — она театрально взмахивает руками, — теперь ты бизнес-леди, акула капитализма! Разрушила семью, выжила отца с работы, решила пустить его по миру!

Качаю головой, отпивая ещё. Немного жжёт, но в целом приятное тепло.

— Интересно, — говорю задумчиво, — почему ты вдруг решила проведать меня? Насколько помню, последние два месяца ты не отвечала на мои звонки. Когда я приезжала к тебе, не открывала дверь. На мои сообщения реагировала в лучшем случае односложно. А теперь примчалась с такими... эмоциональными обвинениями.

Карина отводит взгляд, теребит ремешок своей дизайнерской сумки:

— Решила проверить, как ты тут. Ты всё-таки моя мать…

— Какая трогательная забота, — я ставлю бокал на столик. — И что же конкретно тебя беспокоит в моём состоянии?

— Ты изменилась, — бросает она с вызовом. — Стала... другой. Не такой, как раньше.

— И тебя это... пугает? — я внимательно смотрю ей в глаза.

Она снова фыркает, отмахиваясь:

— Ещё чего! Просто... непривычно. Ты была такой правильной, такой... предсказуемой. А теперь вдруг старая рокерша с бухлом и танцами.

Не могу сдержать смех:

— Карина, мне сорок пять, а не восемьдесят пять. И да, я меняюсь. Возвращаюсь к себе настоящей. К той женщине, которой всегда должна была быть.

Карина плюхается на диван, закидывает ногу на ногу. Точно так же сидел Гордей, когда хотел показать своё превосходство. Поза «хозяина положения».

— Ну и как? Нравится твоя новая жизнь?

— Очень, — отвечаю честно. — Я впервые за двадцать лет чувствую себя... живой.

— А о нас ты подумала? Обо мне, об отце? О том, что разрушила нашу семью? Ты ведешь себя как эгоистка!

Вот оно. Настоящая причина её визита — не забота, не любопытство. Обвинения. Желание вернуть меня на место, в ту уютную коробочку, где я была тихой, удобной, незаметной. Где занималась только тем, что обслуживала потребности своей семьи.

— Семью разрушил твой отец, когда решил, что может безнаказанно изменять своей жене, унижать её, лгать, манипулировать. Когда использовал корпоративные деньги для покупки личной виллы, на которой развлекался со своей любовницей. А я лишь восстановила справедливость.

— Да все мужики изменяют! — Карина закатывает глаза. — Подумаешь, трагедия! Нужно было просто закрыть глаза, как делают нормальные жёны!

Киваю наигранно:

— Я долго так и делала. «Закрывала глаза». На его пренебрежение, на постоянные унижения, на то, как он выставлял меня дурой перед всеми. Всё ради тебя, кстати. Чтобы у тебя была «нормальная семья». И что я получила в итоге? Дочь, которая не звонит, не интересуется моей жизнью, а прибегает только тогда, когда у неё проблемы. Что случилось, Карина? Отец урезал финансирование?

По её лицу пробегает тень. Попала в точку.

— Он совсем с ума сошёл, — шипит она. — Сказал, что теперь я должна либо переехать к нему, либо начать зарабатывать сама! Представляешь? Я же учусь, какая работа?

— На заочном отделении, — уточняю. — На которое ты перевелась полгода назад, чтобы, цитирую, «иметь больше свободы для самореализации». И что же мешает тебе теперь найти работу, раз у тебя так много свободного времени?

— Ты же моя мать! — Карина вскакивает с дивана, глаза сверкают возмущением. — Ты должна меня обеспечивать! Я не просила меня рожать!

Ах, вот оно что. Классика жанра.

— Дорогая, я тебя не только родила, но и вырастила. Дала тебе всё, что могла — образование, квартиру, возможности. Теперь ты действительно взрослая. И должна научиться отвечать за свою жизнь.

— У меня совсем закончились деньги! — её голос срывается на визг. — Мне нечем платить за квартиру! За коммуналку! За еду, в конце концов!

— И это большая проблема, — киваю. — Которую ты, как взрослый человек, должна решить. Есть вариант — переехать ко мне. Будешь жить здесь, я буду тебя кормить, помогать с учёбой. Как положено дочери, которую содержит мать.

— Не хочу я жить с тобой! — Карина отшатывается. — Хочу жить в своей квартире! Я уже взрослая!

— Вот здесь у тебя возникает логическое противоречие, — улыбаюсь. — Взрослые люди сами себе зарабатывают на жизнь и платят за свою квартиру. Определись, дорогая. И кстати, зачем ты перевелась на заочное? Чтобы устраивать вечеринки в своей квартире на деньги родителей? Обычно люди переводятся на заочку, чтобы работать и учиться одновременно.

Карина смотрит на меня так, будто видит впервые. Может и правда впервые — настоящую меня, а не ту картонную фигуру «мамочки», которую можно было безнаказанно использовать.

— Ах, вот значит как? — её глаза сужаются. — Тогда ты не оставляешь мне выбора. Я пойду … в ЭСКОРТ! И пусть тебе будет стыдно...

Она явно ожидает, что я ахну, схвачусь за сердце, начну умолять её не губить свою жизнь. Но вместо этого я смеюсь — искренне, от души:

— Дорогая, стыдно будет не мне, а тебе! Сначала будет стыдно, а потом — больно. Ты будешь чувствовать себя вещью, потерявшей достоинство. А может, закончишь ещё хуже — часто такие девушки оказываются забитыми до смерти каким-то извращенцем. Но это твой выбор, ты же взрослая. Как говорится, что выросло, то выросло. — Делаю паузу, глядя ей прямо в глаза. — Я принимаю твой выбор. Я дала тебе жизнь, но не могу проживать её за тебя. Моя ответственность за тебя закончилась в день твоего совершеннолетия. Так что, если эскорт это предел твоих возможностей и амбиций, скатертью дорога!

Карина застывает с открытым ртом:

— Ты... ты не можешь так говорить! Ты же моя мать!

— Именно поэтому я и говорю тебе правду. Ну а потом я усыновлю себе другую дочку из детдома — детдомовские дети умеют ценить внимание, любовь и заботу.

Карина в шоке, понимает что её манипуляции не удались.

— Зашибись у меня мать! — выдыхает Карина, не находя других слов.

— Да, спасибо, — улыбаюсь, чувствуя, как расправляются плечи. — Я знаю, я огонь!

Этого она не выдерживает.

Хватает сумку, бросает на меня взгляд, полный бессильной ярости. Не находит слов. Выскакивает из дома, с грохотом захлопывая дверь.

Я включаю музыку на прежнюю громкость.

«Non, je ne regrette rien...»

Нет, я ни о чём не жалею.

Достаю телефон, быстро набираю сообщение:

«Если нужна помощь с работой, обратись к моей помощнице — она поможет тебе подобрать подходящий вариант. Виктория: +7(926)35-88-90».

Отправляю, не ожидая ответа.

Знаю, что она прочитает. И, может быть, даже позвонит Вике. Не сразу — сначала будет злиться, топать ногами, проклинать меня. Но, в конце концов, позвонит.

Потому что Карина, при всех своих недостатках, не дура. И где-то глубоко внутри она тоже хочет гордиться собой. Просто никто никогда не показывал ей, как это — быть по-настоящему самостоятельной.

А теперь покажу я. Собственным примером. Не бесконечными нотациями, не причитаниями, не уговорами — живым примером женщины, которая нашла в себе силы начать с чистого листа.

Потому что один из лучших способов “воспитывать” детей — это вдохновлять их своим примером.

Мира

Телефон настойчиво трезвонит уже третий раз. Сбрасываю вызов, не глядя на номер. Сейчас не хочу ни с кем разговаривать. Мне нужно подумать.