Флам начал шептать — глухо, на древнем, хриплом языке, от которого дрожали стены. Пламя свечей вытянулось в длинные языки, будто потянулось к потолку, воздух вокруг меня сгустился, стал вязким.

Его браслет засветился, и в тот же миг я почувствовала, как под кожей вспыхнула боль — резкая, жгучая, будто меня прожигали изнутри. Я закричала, тело выгнулось, но ремни не дали пошевелиться.

— Прекрати! — сорвалось с губ, но он не слушал. Его голос стал громче, жестче, наполненный силой и фанатизмом.

Браслет на моей ноге вспыхнул багровым светом, пульсируя в такт его словам. От жара кожа будто горела, а по всему телу пробежала волна — и вдруг где-то на запястье сверкнуло.

Бз-з-зин! — первый ожерелье сорвалось, упало на камень, звякнув гулко. Потом слетело кольцо. Третьим свалился браслет. С каждым ударом металла о пол я чувствовала, как силы покидают меня, как связи с мужьями — тонкие, почти невидимые нити — рвутся одна за другой.

— Нет! — я рванулась, но очередной всполох боли пронзил ногу — Флам стоял прямо у алтаря, прижимая ладонь к своему браслету. Его лицо было искажено, глаза пылали.

— Да… ещё немного… — прошептал он, дрожа от восторга. — Вся сила рода… мне.

Последнее украшение — серьги, оставшееся от Элиана, вспыхнуло голубым светом, словно сопротивляясь, но треснули и с глухим звоном скатилось на пол.

Тишина. Только мой хриплый вдох и звук, как металл катится по камню. А браслет Флама сиял всё ярче, и его улыбка становилась всё страшнее.

Ашер

Я поднял взгляд от бумаг, когда дверь в кабинет приоткрылась и в неё, как всегда без стука, просунул голову Сайлас.

— Можно? — спросил он, хотя уже шагнул внутрь. За ним появился Торас — с каким-то беззаботным видом, словно снова сбежал от своих скульптур, и сел прямо на край стола.

— Садись, — сказал я, не поднимая головы. — Раз пришёл, слушай. Разбираем аренду земель и отчёты по поставкам.

— Я засыпаю на таком, ты же знаешь, и все равно вечно тащишь поговорить про отчёты, — протянул Торас.

— Кто-то должен вас всех к порядку приучать, — буркнул я и перевернул страницу.

— Сайлас, докладывай.

Сайлас всегда был сосредоточен. Его голос звучал чётко, уверенно — он перечислял цифры, отчёты, земли, входящие в его зону ответственности. Я почти не слушал детали, просто отмечал, что всё идёт, как надо. Хоть кто-то из братьев серьёзен.

Минут через двадцать дверь снова распахнулась — на этот раз с таким напором, что чернильница качнулась.

— Где моя женушка? — раздалось от порога. Элиан.

Я поднял глаза.

— Ушла к Варену, — ответил спокойно. — А что случилось?

— Потом расскажу, — сказал он и, обойдя Тораса, сел напротив. — Давай быстро закроем вопрос по землям. Есть покупатель, хочет выкупить восточный участок. Но я считаю, продавать нельзя. Там проходят старые подземные ходы, связанные с родовой магией. Если отдадим — потеряем часть защиты замка. А еще…

Он говорил спокойно, рассудительно, но в голосе чувствовалось напряжение. Мы слушали его доводы. Даже Торас перестал дурачиться, что в целом редкость.

Когда он закончил, в кабинет как раз зашёл Варен. Мы все повернулись к нему. Я ждал, когда за ним запорхнет наша Мишель, но она так и не вошла в мой кабинет.

— Что? — нахмурился он. — Почему вы на меня так смотрите?

— Где Мишель? — спросил я.

— Я… — Варен замялся. — Не видел её со вчера. Думал, она с кем-то из вас.

В комнате резко стало очень тихо. Не знаю как так вышло, но малышка пролезла под кожу каждому из нас и страх за нее стал чуть ли не самым приоритетным занятием для каждого. Особенно, пока в доме Флам. Мы переглянулись — и в следующую секунду воздух будто застыл. На руке Тораса вспыхнуло свечение — яркое, белое — и потухло, не оставив брачной метки.

— Я ей не подошёл, — тихо сказал он, опуская взгляд. — Предки выбрали кого-то из вас.

Мне стало не по себе. Хотел сказать, что это не трагедия, но я не успел. Свет загорелся у Сайласа. Потом у Варена. И — та же тишина. Ни следа метки.

— Что за… — выдохнул я.

— Что-то не так, — резко сказал Элиан.

— Не так? — Сайлас поднял на него глаза. — Она должна быть твоей, это очевидно. Мы знали, что это произойдет. Малышка и так дала нам больше, чем стоило…

— Нет, — ответил Элиан, бледнея. — Она… приняла другое решение.

Я не понял, что он имеет ввиду. Какое решение она приняла? Оставить всех, как щебетала не сегодня? Потому что других решений я не слышал, но это больше похоже на сказку, а в них я не верю.

Хотел спросить, но вдруг почувствовал, как рука начинает жечь. Чертовски плохой знак. Брачная метка возникает приятно. Ослепительный, резкий свет — и ничего. Пусто. Хотелось поздравить Элиана, но… Я посмотрел на Элиана — и понял, что у него то же самое. Никакой метки.

Судя по встревоженным братьям, мы все поняли это одновременно.

— Он что-то сделал, — прошипел Сайлас. — Она никогда бы не выбрала его. Предки же не идиоты!

— Флам, — выдохнул Элиан. — Он наверняка делает это прямо сейчас. Она у него. Наша Мишель — у него!

Я вскочил, сбивая стул. Сердце билось в висках. Идея казалась совершенно бредовой, потому что, предки могли выбрать и этого недоделка тоже. Почему нет? Но эта общая уверенность, что наша малышка в беде… Она была скорее даже инстинктивной.

— В ритуальную, — сказал Элиан и первым же помчался к двери.

Мы сорвались почти одновременно. Я бежал, чувствуя, как под ногами стучит камень, как внутри поднимается та самая паника, что сжимает грудь до боли. Перед глазами стоял тот день, когда она вбежала в ритуальный зал, чтобы спасти Элиана. Маленькая, храбрая, безрассудная. А теперь…

Теперь всё повторяется. Только на этот раз — она там. Наверняка там. Не знаю, как Флам заманил ее туда, но сердце подсказывало, что она в беде. И я не знал, успеем ли мы.

Мишель

Я чувствовала, как ритуальные узоры под спиной начинают светиться ярче, и воздух вокруг становится почти жидким — густым, вязким, от которого трудно было дышать. Флам стоял у изголовья алтаря, с безумным блеском в глазах, руки его дрожали, но от силы, а не страха.

— Остался последний шаг, — прошептал он, приближаясь. — Для завершения ритуала нужно консумировать брак. Он сказал это спокойно, как будто говорил о какой-то формальности, а не о безумии, которое собирался совершить.

— Нет! — я рванулась, но ремни, пропитанные магией, не поддались. — Не смей!

Он улыбнулся.

— Таковы правила, Мишель. Ты станешь моей. И сила рода тоже.

Он поднялся на алтарь, опершись коленями о камень, и я закричала, пытаясь вырваться, оттолкнуть его, но руки были связаны. Его пальцы коснулись моей щиколотки — холодные, липкие — и я вскрикнула, чувствуя, как браслет жжёт ногу всё сильнее, будто отзывается на его прикосновение.

И вдруг — удар. Воздух взорвался, и Флам отлетел в сторону, сбитый невидимой волной. Я резко вдохнула — и увидела Элиана.

Он стоял надо мной, глаза пылали, дыхание сбивалось от ярости.

— Отойди от неё, мерзавец! — прорычал он, и снова кинулся вперёд.

Я повернула голову — в зал врывались остальные: Сайлас, Варен, Торас, и… Ашер. Только теперь я заметила — поле, тонкое и дрожащее, закрывало ритуальную комнату. Ашер стоял в дверном проёме, словно удерживая это поле на себе. Оно вибрировало, обвивая его плечи золотыми нитями, и он сжимал зубы, чтобы не упасть.

— Быстрее! — прохрипел он. — Вытаскивайте ее!

Но Флам поднялся. Смахнул кровь с губы и усмехнулся.

— Вы забыли, — его голос стал низким, гулким. — Пока младшему не исполнится сто лет, я остаюсь главой рода. И значит, я могу подчинить любого дракона в этом доме. Он медленно повернул голову ко мне. — Или драконицу. — Улыбка была ледяной. — Так что расслабься, Мишель. Сейчас мы закончим — и ты сможешь пойти в свою комнату.