— Почему? — шагнула я ближе, упершись руками в бока.

— Тебе не надо в это вникать, — отрезал он.

— Ты уверен? — я уже чувствовала, как злость поднимается изнутри.

— Абсолютно. Просто знай: дядя постарается сделать всё, чтобы предки предпочли его. Поэтому лучше не оставаться с ним наедине.

Я вскинула брови: — Сайлас сказал, что секс на решение предков не влияет.

— Ты спала с Сайласом? — Ашер всмотрелся в меня так остро, что хотелось отступить.

— Да почему всех так волнует, с кем из вас я спала?! — вспыхнула я. — Ты же сам сказал, что я могу спать с любым из мужей.

— То есть спала, — сухо заключил он.

— Не спала. В плане сексом не занималась, — я выдохнула, закатив глаза. — Я девственница. Доволен?

Реакция его была странной. Он не смутился, не отвёл взгляд. Наоборот, в глазах вспыхнуло то самое жёсткое удовлетворение, как будто ответ мой был именно тем, чего он хотел.

— Ты можешь спать с мужьями, — произнёс Ашер спокойно, глядя прямо в мои глаза. — Но прошу тебя, не торопись с этим.

Я моргнула. — А в чём разница? Ты же сам сказал, что это не имеет значения.

Он сжал губы, чуть наклонил голову набок: — Разница в том, что ты слишком быстро рушишь границы. Какая-то ты… не очень скромная.

Я прищурилась, не сдержав смешка: — А ситуация, извини, не очень типичная. Мне выдали сразу пятерых мужей — с чего ты вообще ждёшь робости?

Он приподнял бровь, но уголки губ дрогнули, будто ему понравился мой ответ. — Ладно. Возможно, ты права.

Помолчал, и уже иным, более деловым тоном добавил: — Мне нужно поработать. Но если хочешь, можешь пойти со мной в кабинет.

Мы вышли из бокового коридора — и тут дорогу перегородил Варен. Его плечи полны силы, взгляд сосредоточенный, но в глазах блеснула тень улыбки:

— У нас тренировка, Мишель. Если не планируешь отлынивать — я тебя забираю.

Я резко вспомнила, что под платьем нет белья, и бросила выразительный взгляд на Ашера. Он скрестил руки на груди и произнёс спокойно:

— Сама решай, с кем пойдёшь… Только ты знаешь, где найти то, чего тебе не хватает.

— Ах так… — протянула я, чуть прищурившись. — Ладно.

Повернулась к Варену и с самой лучшей улыбкой сказала:

— С удовольствием пойду с тобой.

Его губы дрогнули в довольной усмешке. Он протянул ладонь, и я вложила свою руку в его, ощущая тепло и силу пальцев.

За моей спиной раздался сдержанный смешок, я обернулась — и встретила взгляд Ашера. Он качал головой, будто упрекая меня. Я же, не удержавшись, скорчила ему рожицу и показала язык.

У него брови изумлённо взлетели вверх, но больше он ничего не сказал. А я довольно улыбнулась и позволила Варену увлечь меня прочь, с наслаждением ощущая, что на этот раз я сама выбрала, куда идти, как он и хотел.

Мы свернули в коридор, оставив кабинет Ашера позади. Я слегка сжала ладонь Варена и тихо сказала:

— Давай сначала ко мне… в гардеробную надо.

Он вскинул бровь, сдерживая усмешку:

— В гардеробную? Хм. Ладно. Я уже бывал в твоей комнате — и она мне понравилась. Так что я не против.

— Комната? — я улыбнулась, чуть наклонив голову.

— Комната, — коротко кивнул он, едва сдерживая теплую улыбку.

Мы шли рядом, он держал мою руку, но больше ни к чему не прикасался. Его ладонь была тёплой, крепкой, и всё же странно — ни одного поцелуя, ни лёгкого касания, словно он чего-то ждал. Я отметила про себя, но не стала спрашивать.

В комнату он вошёл за мной без тени колебания, будто место ему здесь. Дверь за нами тихо закрылась.

И тут же Варен прижал меня к стене, его дыхание обожгло щёку, а губы накрыли мои жадным, требовательным поцелуем. Так вот оно что… хотел остаться наедине. А тренировка точно была в планах?

Всё то сдержанное спокойствие, которое он показывал в коридоре, рассыпалось в один миг. Он жадно целовал, словно боялся упустить хоть секунду. Его руки держали меня за талию крепко, без сомнений, прижимая к себе, и я почувствовала, как горячая волна прокатилась по телу, сметая мысли о тренировке, о гардеробной, о чём угодно.

Его губы на секунду оторвались от моих, и в дыхании Варена прозвучало что-то почти грубое от напряжения:

— Ты не представляешь, как я скучал… — его голос срывался на хрип. — Как скучал по тебе, по этим поцелуям, по твоим мягким, нежным губам.

Он снова прижался ко мне, целуя уже глубже, настойчивее, будто хотел доказать каждое слово прикосновением. Его ладони скользнули по моей талии, сжали сильнее, заставив меня прижаться к нему ближе.

Я отвечала, чувствуя, как в груди разливается то самое тепло, от которого кружится голова. Его губы были горячими, требовательными, но между жадностью сквозило иное — тоска, накопившаяся за то короткое время, что мы были не вместе.

Мои пальцы нашли его плечи, потом шею; я потянулась к нему сама, не желая отпускать. Мы целовались так, будто боялись, что дверь распахнётся и всё оборвётся. Но в эту минуту в комнате существовали только мы и наши поцелуи.

Он улыбнулся в поцелуе, уловив, как я тянусь к нему сама, и без труда подхватил меня на руки. На секунду закружилась голова — то ли от резкого движения, то ли от близости, — а уже в следующую секунду я ощутила мягкость постели под собой. Варен склонился надо мной, его волосы щекотнули щёку, а взгляд был тёплым и одновременно хищным.

Его губы снова нашли мои, на этот раз глубже, медленнее, будто он хотел запомнить каждое моё дыхание. Ладони гладили мои бока, удерживая в кольце его силы.

— А как же тренировка? — прошептала я между поцелуями, едва успевая перевести дух.

Он коротко рассмеялся, не отрываясь от моих губ:

— Пять минут — и идем, — пообещал он хрипло, тут же вновь целуя меня, жадно и жёстко, так, что никакой мысли о тренировке у меня больше не осталось.

Его пальцы осторожно скользнули по моей шее, вниз — к плечам, и от этого движения меня пробрала дрожь.

Он склонился ко мне всё ближе, поцелуи стали горячее, глубже, требовательнее, а ладони постепенно скользнули под платье — сначала по бёдрам, выше, чуть-чуть сильнее сжимая кожу, как будто проверяя, не снится ли ему это. Его пальцы нащупали голую кожу там, где он явно ожидал ткань.

Варен оторвался от моих губ так резко, что я едва не удивилась: дыхание у него сбилось, взгляд стал тёмным, и в нём мелькнуло что-то, похожее на ревность.

— Как так вышло, что на тебе нет белья, красотка? — голос хриплый, низкий, почти рычащий.

Я, чувствуя себя застуканной, улыбнулась уголком губ:

— Это долгая история.

— Не лучший ответ от жены, — сказал он, но пальцы с моей попы не убрал.

— У меня пять мужей, — парировала я.

— Шесть, — поправил он мгновенно.

Я скривилась, приподняв бровь.

— Забавно, что пять тебя не смущают, а шестой — да.

— Так и есть, — честно призналась я.

Его рука снова пошла выше, поглаживая моё бедро изнутри, кожа горела от его прикосновений. Он смотрел на меня снизу вверх, взглядом, прожигающим и горячим.

— Прости за мою реакцию, — прошептал он, — мне просто очень хочется, чтобы ты была именно моей.

Его ладонь скользнула ещё выше, накрыла мягко и уверенно мои самые чувствительные складочки. Я не успела сдержать тихий, рваный стон; голова сама откинулась на подушку, а пальцы вцепились в его плечо.

Его губы отрываются от моих, дыхание горячее, тяжёлое, но взгляд ясный, собранный. Он чуть сжимает моё бедро, словно фиксируя мою реакцию, и в его голосе звучит довольство:

— Вот бы сейчас овладеть тобой, — выдыхает он с лёгкой усмешкой.

Я сама тянусь к нему за новым поцелуем, прижимаясь к его ладони, будто не желая её отпускать. Горячо, отчаянно, не скрывая ни желания, ни того, как сладко меня трогают его пальцы.

Но он вдруг останавливает, берёт меня за подбородок, чуть отстраняя. — Смелая ты девочка, Мишель. Горячая. — Его голос низкий, бархатный, но в нём есть твёрдость. — Но стоит остановиться. У нас тренировка.