Элиан вообще не проронил ни слова, но его ледяное молчание стало ещё тяжелее. Он оторвал глаза от тарелки и на мгновение задержался на мне, будто хотел убедиться, что я действительно сказала то, что сказала. И снова опустил взгляд.

Ашер, наоборот, оживился. Он наклонился чуть ближе ко мне, в его глазах загорелся интерес. — Хорошо. А если вор согласится работать на меня, но, пользуясь новым положением, решит воровать снова? Только теперь ему это будет проще.

Я задержала вилку над тарелкой и спокойно посмотрела на него. — Тогда он получит соразмерное наказание. Дать шанс — это правильно. Оступиться может каждый. Но систему терпеть я бы не стала.

Ашер смотрел на меня ещё пару секунд, и в его взгляде впервые мелькнула настоящая улыбка. Та, что появляется, когда видишь перед собой равного собеседника, а не просто красивую картинку.

— Разумно, — сказал он негромко. — Очень разумно.

Я улыбнулась в ответ, но ничего больше не добавила. Пусть сам решает, что именно он во мне увидел.

Ашер

Вечер. Камин трещит, на столе — стопки отчётов и карта владений. Мы впятером в моём кабинете; дверь прикрыта, тишина плотная. Элиан стоит у окна, словно вырезанный из льда, Варен — в кресле напротив, Сайлас опёрся о край стола, Торас устроился на подлокотнике, раскачивая ноги.

— Она мне не нравится, — бросает Элиан, не поворачивая головы.

— Почему? — первым вскидывается Торас. — Мне она очень нравится.

— Ещё бы, — хмыкает Сайлас. — Ты её уже раздел.

— Я мазал ей синяки! — мгновенно краснеет мелкий.

Я поднимаю бровь.

— Объясни.

— Пришёл за ним, — спокойно сообщает Сайлас. — Дверь в его комнату открыла Мишель. В одной футболке.

— Между нами ничего не было! — торопливо добавляет Торас, почти виновато. Я смотрю на них обоих и не удерживаю внутренней усмешки. Девчонка продолжает меня удивлять.

— Сама открыла? — уточняю.

— Да, — кивает Сайлас. — И добавила, что «ломиться ко взрослому мужчине некрасиво: мало ли, чем он занят с девушкой».

Я не выдерживаю и смеюсь вслух. Ну язва. Хороша, чёртовка.

— Откуда на ней синяки? — перевожу разговор.

— Она занималась со мной, как и говорила за обедом, — отвечает Варен ровно. — Попросила научить владеть оружием. Выкладывалась. Будем продолжать.

— И ты прямо отметины на ней оставил?

— Оставил, — коротко. И почти невозмутимо добавляет: — Старался бить по заднице, но прилетало куда прилетало.

— По… — я чуть откидываюсь в кресле. — Там ты тоже мазал? — перевожу взгляд на Тораса.

Тот вспыхивает до кончиков ушей.

— Нет. Она сказала — руки и ноги.

Смотрю на мелкого: жалеет, что «не обласкал» её задницу мазью, как положено заботливому брату. А девочка не промах: подпустила близко, но границу провела. С Вареном уже налаживает отношения, мелкому греет душу, Сайлоса — цепляет, меня… меня тоже.

— Моё «не нравится» не о ее нарядах, — наконец поворачивается Элиан. — Она слишком быстро привыкает к дому и к нам. Слишком свободна в словах. Это непредсказуемо отразится на результате, а мы даже не знаем подходит ли она нам вообще.

— Непредсказуемо — не значит плохо, — отрезаю я. — Сегодня за обедом она предложила дельную схему по ворам. Ум — не порок.

— Ум — не гарантия нашей лояльности, — холод Элиана ощутим на расстоянии.

— Лояльность зарабатывается, — вмешивается Сайлас, в голосе сталь. — Или проверяется временем. Я ей тоже не доверяю.

Камин потрескивает, стекло в рамах дрожит от ветра.

— Когда мы поймём, подходит она нам или нет, — и кто её «заберёт» себе? — спрашивает Сайлас, смотрит ровно, будто констатирует пункт договора.

— Максимум неделя, — отвечаю без паузы. — Этого достаточно, чтобы увидеть, проявится ли связь. И понять, что делать, если нет.

Торас вскидывает голову:

— И кто её получит, если она не подойдёт?

Мы все одновременно переводим на него взгляд. Очевидно, насколько сильно он хочет «получить» девочку — даже слово выбрал без тени сомнения.

— А если вторая тебе тоже понравится? — спрашиваю сухо.

Он сжимает губы в тонкую линию.

— Мне нравится Мишель.

Варен подаётся вперёд, локти на коленях, голос ровный, но в нём ощутимая тяжесть:

— Можно позволить девушке самой выбрать.

Я отмечаю про себя то, что и этот хочет себе Мишель. Значит, если бы вопрос стал ребром, у нас была бы тут ссора. Интересно. Она в доме два дня — а уже тронула каждого по-своему.

— Решим, когда поймём, подходит она нам или нет, — произношу вслух, отрезая спор, который вот-вот вспыхнет. — Порядок такой. Если связь проявится — вопрос закрыт. Тот, на кого она ляжет, и будет её мужем. Остальные это принимают.

— А если нет? — Элиан поворачивается от окна, в глазах лёд.

— Если нет, — говорю медленно, глядя на каждого, — женитьба всё равно состоится. Это часть сделки. Но кого — решим мы, не случай, не каприз юной девицы. По совокупности: кто готов уехать, кто меньше завязан на текущих задачах, кто объективно совместим. И да, — киваю на Варена, — я выслушаю её мнение. Выбор не передам целиком, но голос будет учтён.

— «Учтён», но не он будет незначителен, — тихо, но колко уточняет Сайлас.

— Да, — подтверждаю. — Решение моё. Ответственность тоже.

Тишина натягивается, как тетива. Я перекладываю по столу пепельный кинжал из коллекции: холодный металл обжигает ладонь — хорошее напоминание, что мягкость здесь — роскошь, которую нельзя путать со слабостью.

Братья расходятся после коротких кивков. Когда дверь за последним закрывается, остаюсь наедине с собой. Что же за сюрпризы ты приготовила нам еще, маленькая Мишель.

Мишель

Проснулась я от лёгкого прикосновения к плечу. Надо мной склонилась служанка, привычно склонив голову.

— Госпожа, через час завтрак. Вам пора вставать.

Я удивлённо моргнула, но улыбнулась. Наконец-то! Кажется, вчерашний разговор дошёл до адресата. — Спасибо, Лиан, — ответила я мягко.

Утро сложилось удачным: быстро умылась, привела волосы в порядок, надела платье, в котором было удобно. В итоге, когда посмотрела на часы, оказалось, что до завтрака ещё оставалось полчаса.

Сидеть в комнате? Ни за что.

Я вышла и направилась к конюшням, вернее — туда, где обычно выгуливали лошадей. Хотелось просто полюбоваться животными. Лиан молча следовала за мной — тихая тень.

Солнце уже поднялось, и свежий воздух был напоён запахом росы и травы. Когда мы свернули за угол, я остановилась.

В поле передо мной гарцевала белоснежная лошадь. Она двигалась грациозно, с тем холодным великолепием, которое всегда завораживает: каждая линия, каждый поворот шеи был совершенством.

На её спине сидел Элиан.

Высокий, прямой, с развевающимися белыми волосами, он казался продолжением своей кобылы. Мужчина и животное — одно целое. Оба — белые, холодные, гордые. Если Варен был силой, а Торас — огнём жизни, то Элиан был чистым льдом, статуей, ожившей на глазах.

Я не могла оторвать взгляда. В этом было что-то завораживающее: хрупкость света и беспощадность льда, соединившиеся в человеке и его коне.

Лиан переминалась рядом, но я жестом велела ей молчать.

Элиан меня не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Он был целиком сосредоточен на движении: управлял конём легко, почти незаметно, но лошадь слушалась идеально.

Идеальная пара, холодная, как лёд. Смотрится красиво, но тронь — и обожжёшься морозом.

Налюбовавшись ледяной картиной “Элиан и белая кобыла”, я уже хотела уйти. Сделала шаг назад, но рядом раздался лёгкий смешок.

— Доброе утро, Мишель, — раздался знакомый голос.

Я обернулась — и увидела Тораса. Как всегда, улыбка до самых глаз, золотые волосы рассыпаны по плечам. Он взял мою руку и коснулся её губами. Лёгкий поцелуй, тёплый и солнечный и опять в запястье.