— А почему участвовал в ритуале?

— Так положено, — тихо ответил он. — Я не мог не участвовать. Но если бы мог, так бы и поступил.

— Я тебе настолько неприятна?

— Ты просто не моя жена.

Я улыбнулась как-то криво:

— Повезло тебе, что ты знаешь, кто твоя жена.

Элиан ухмыльнулся, но эта ухмылка была скорее горькой:

— Я проклят, Мишель. Это не везение.

Я подняла на него глаза:

— Проклят? Из-за волос?

Он качнул головой, почти устало:

— Ты глупая. Не знаю, почему ты им всем нравишься.

Я фыркнула:

— А ты холодный и злой, но ты им тоже нравишься.

Он приподнял бровь, но спорить не стал.

— Я проклят потому, что моя жена никогда ею не станет.

Я замерла, даже дыхание сбилось:

— Я не понимаю.

Он смотрел куда-то мимо меня, будто видел не камин, а что-то своё:

— Её душа родилась в другом мире. Нам не суждено встретиться.

— Как это? — прошептала я. — А у твоих братьев жена тут родилась?

— Я не знаю, — он чуть пожал плечами. — Проверял только я. Но не переживай. Они все хотят, чтобы ты досталась каждому из них. Так что ты получишь любого.

— Но выбирают же предки, а не я.

Элиан тихо хмыкнул:

— Это часть общего заблуждения, Мишель. Выбираешь ты.

— Но…

— Никаких «но». Украшения считывают именно то, кому из нас ты отдашь своё сердце. А предки лишь одобрят твой выбор.

— Но… почему тогда…

— Я не знаю. — Он устало провёл рукой по лицу. — Это традиция. И в неё все верят. Но не я. Так что подумай, кого из них ты хочешь, и открой своё сердце, так сказать… Остальные украшения с тебя свалятся сами.

Он замолчал, и в этой тишине слышно было только потрескивание камина.

Элиан долго молчал. Огонь в камине потрескивал, его свет ложился на его белоснежные волосы, делая их ещё более нереальными. Я сидела на кровати, сжимая одеяло пальцами. Внутри меня всё крутилось.

Я — душа из другого мира. Я. Нет. Нет. Нет. Но мысль эта уже проросла, как сорняк, как бы я ее не отталкивала от себя.

— А как давно ты проводил эту свою проверку? — спросила я, чувствуя, как голос звучит глуше, чем хотелось.

Элиан перевёл взгляд на меня:

— Месяц назад.

От этих слов легче не стало.

— И как проводится эта проверка?

Он устало прикрыл глаза, на секунду выглядел намного старше своих братьев.

— Мне не нравятся твои вопросы, Мишель. Давай так: три вопроса, и ты от меня отстанешь.

— Хорошо, — кивнула я. — Так как проводится эта проверка?

Он хмыкнул.

— Это самый бесполезный вопрос, который ты могла задать. Но ладно. Благодаря моему проклятию, у меня есть… что-то вроде связи с предками. Они сказали мне, что моей женщины нет в этом мире.

Я моргнула.

— А снова ты не спрашивал?

Он посмотрел на меня, как на дуру:

— Это твой второй вопрос?

— Нет, — я глубоко вдохнула. — У меня другой. Почему твои братья не хотят со мной спать… ну, как муж с женой? И скрывают от меня причину?

Он чуть сжал губы, но всё же ответил:

— Потому что они надеются, что если тебя избрал дом, ты подойдёшь мне. И отдашь свою невинность мне.

— Что?! — выдохнула я. Возмущение прорвалось, как пар из закипающего чайника.

— Это не их идея. Это… — он чуть пожал плечами. — Традиция, ну или не совсем традиция… Это так просто и не объяснить.

Я сжала одеяло сильнее.

— Тогда мой третий вопрос: расскажи мне всю историю полностью. Я хочу понять, что происходит в этом доме.

На белом лице мелькнула едва заметная улыбка — больше усталая, чем ироничная.

— Наконец-то, ты задала правильный вопрос, Мишель, — сказал он мягко. — Что ж… раз мы оба не спим, слушай, маленькая драконица. Будет тебе сказка на ночь.

Он откинулся в кресле, глядя на огонь. Голос его стал чуть ниже, как у рассказчика:

— Началось это задолго до нас. С того, что наш род — старый, сильный, в нём кровь драконов, решил построить свое драконье гнездо. Дом, в котором мы живём, — не просто стены, это часть рода. Он… живой. Он принимает или отвергает тех, кто приходит, потому что в нем часть наших предков. Их души, что никогда его не покинут.

Он поднял на меня глаза, и в них впервые за вечер было что-то мягкое: — Каждое поколение дом избирает одну женщина, которая в итоге и определяет кто из нескольких братьев станет хозяином в гнезде. Считается, что предки сами выбирают, чьей женой она станет, но до выбора она принадлежит всем. Или никому — если так хочет. Ты — первая за многие годы, кого дом принял. Это довольно сложно, найти подходящую женщину, которую предки допускают к подобному отбору. Предыдущей была наша мать.

Элиан помолчал, и тень от огня в камине качнулась у него на лице. Белоснежные волосы мерцали, как иней.

— А еще в каждом поколении рождается проклятый дракон, — заговорил он наконец. Голос был низкий, хриплый, словно каждое слово царапало горло. — Тот, кто после смерти не уйдёт, а станет частью этого дома. Сольётся с предками. В прошлом роду это должен был быть Флам. Но он отверг свою судьбу — и как итог погиб наш отец, погибла мать… а я стал таким.

— Стал?

Он резко посмотрел на меня, будто проверяя, не отшатнусь ли я:

— Не смотри на меня так. Я родился таким же, как они. Но предки не прощают подобного. Так что я и есть плата за выбор моего дяди. В каждом поколении есть проклятый дракон, но в целом всю свою жизнь он живет довольно… обычно. Мне досталась немного другая участь.

Я слушала, почти не дыша.

— Твоя невинность, как принятой домом, усилит меня, позволит прожить дольше… — продолжал он. — Но не только меня. Её же магическая суть способна усилить и Флама. Ведь в нём та же кровь, та же магия, что и во мне. Поэтому он так стремится тебя заполучить.

— А ты? — выдохнула я. — Почему ты не стремишься?

Элиан слабо усмехнулся, уголки губ дрогнули.

— Потому что знаю, что ты не моя, — тихо сказал он.

Я не поняла:

— И это не сработает?

— Сработает, — кивнул он. — Просто зачем мне спать с тобой, если ты точно станешь женой моего брата?

— А для других моя невинность тоже такая магическая?

— Нет. Только для нас двоих.

— Но ты же со мной даже не общаешься, — тихо сказала я. — На что они вообще надеялись?

— Ашер тебя сам привёл ко мне, если ты забыла, — усмехнулся Элиан, откинувшись в кресле. —  Братья не могут влиять на твои желания или решения, но очевидно, надеяться на чудо. Хотя, признаться, я удивлён. Четвёртый день, а ты уже перевернула весь дом вверх дном. Обычно в договорных браках невесты первую неделю вообще избегают женихов. А мои братья, похоже, уже начинают прятаться от тебя.

Он улыбнулся — неожиданно, по-настоящему, без осуждения.

— Выходит, мне надо провести с тобой ночь, чтобы заниматься сексом с ними? — прищурилась я.

— С ними, а не с ним? — уточнил он, в уголках глаз мелькнула ирония. — Как интересно.

— А что делать, если мне нравится больше одного?

— Я уже ответил на три вопроса, — напомнил он, с лёгкой насмешкой. — Дальше тебе придётся думать самой.

Я фыркнула, но всё-таки не удержалась:

— А как бы ты понял, что это она, если бы встретил её в другом мире?

Он посмотрел на пламя в камине, словно туда, где кончаются границы сна и памяти.

— Не знаю, — ответил он тихо. — Хочу верить, что понял бы.

Некоторое время мы просто сидели в тишине. Огонь потрескивал, стены будто выдохнули вместе с нами.

— Знаешь, — сказал он наконец, вставая и подходя к кровати, — я не против поспать. Пожалуй, пора заканчивать с разговорами. Ты меня так утомила, что мне впервые за долгое время хочется спать.

Я усмехнулась.

 — Тогда это, пожалуй, первый комплимент за ночь.

Он хмыкнул, лёг на краю кровати, не касаясь меня. Я легла рядом, отвернувшись к огню. Сон накрыл почти сразу — ровный, глубокий, и впервые за долгое время спокойный.