— Не знаю, — выдохнула я. — Волнительно как-то.

— Не волнуйся. Это просто… — начал он, но договорить не успел.

— Да правильно она волнуется, — перебил Сайлас. В его голосе сквозила сталь. — Мы понятия не имеем, чего от него ждать.

— Сайлас, — резко оборвал его Ашер. И, бросив взгляд на Варена, добавил: — Варен, отпусти её. Мы это обсуждали.

Варен с заметным недовольством, но всё же подчинился, отпустив мою талию. Я озадаченно перевела взгляд с одного брата на другого — что именно они там обсуждали за моей спиной? Ответа я не получила, потому что в тот момент двери открылись, и слуга впустил незнакомого мужчину.

Я вздрогнула.

В холл вошёл дракон — и выглядел он так, будто каждая черта была высечена умелым мастером. Высокий, широкоплечий, движения его — ленивые и одновременно настороженные, как у хищника, которому не нужно никому ничего доказывать. Волосы цвета воронова крыла были собраны в низкий хвост, несколько прядей выбивались, подчёркивая резкость скул. Губы — слишком чувственные для мужчины с таким холодным взглядом. Глаза — тёмные, глубокие, как омут, в который легко было бы упасть, если не заметить ледяного блеска на самом дне.

На нём был длинный тёмный плащ, откинутый назад, под которым виднелась безупречно сидящая одежда — дорогая, но не кричащая. В его походке читалась самоуверенность и… опасность. Тот самый тип мужчины, от которого хочется одновременно держаться подальше и при этом чувствовать его близость.

Он остановился, бросил быстрый взгляд на каждого из братьев, и уголки его губ едва заметно дрогнули — то ли в усмешке, то ли в предупреждении.

— Ну что, племяннички, — сказал он низким, обволакивающим голосом, в котором слышались и насмешка, и хищное удовольствие. — Давно не виделись.

Он остановился в дверях, и на долю секунды зал словно перестал дышать. Его взгляд скользнул по нам, а потом сконцентрировался на мне — медленно, почти исследующе, так, как будто оценивал не просто лицо, а всю картину: одежду, украшения, осанку. Уголки его губ приподнялись в лёгкой усмешке.

— Кто эта милашка? — спросил он тихо, и в вопросе слышалась не столько любопытство, сколько довольное предвкушение.

Не успела я ответить, как он махнул рукой:

— Да не надо отвечать. Я вижу на тебе, дорогуша, так много семейных драгоценностей… Значит, я приехал вовремя.

Он бросил плащ слуге, как ненужную деталь, и сделал шаг вперёд — уверенный, свободный, будто все это его сцена, знакомая с детства. Потом обернулся ко мне и протянул руку вежливо:

— Флам Доустер, — представился он. Его голос был тёплым, бархатным, с лёгкой хрипотцой — голос того, кто привык, чтобы к нему прислушивались. — А ты как зовёшься, милашка?

— Мишель, — ответила я ровно, но свою ладонь не вложила. Он хмыкнул и убрал руку. Его настроения это не испортило.

Он улыбнулся так, будто все шло по его плану. Затем, оглядев нас всех по очереди, сказал с лёгкой насмешкой:

— Так и будут меня морить гостеприимством в коридоре? — и в ответ Ашер уже сделал шаг: к слугам — распоряжение, чтобы отвели гостя «отдохнуть с дороги».

Флам лишь пожал плечами и, обращаясь к Ашерy:

— Поговорим за завтраком. Хочу выспаться. — И всем вокруг, как по команде, стало чуть легче: напряжение спало. Не надолго. До завтра.

Но он вдруг ухмыльнулся и добавил, словно вспомнив важную деталь:

— Ах да, чуть не забыл. Дорогая Мишель, на тебе не хватает ещё одного чудесного украшения.

Он опустился на одно колено передо мной — не как в поклонной церемонии, а с той самой вызывающей грацией, что у него была во взгляде — и внезапно потянулся рукой к моей ноге, пытаясь ухватить её за лодыжку.

Я отшатнулась, инстинктивно отступая:

— Прошу вас не прикасаться ко мне, — холодно сказала я, сжимая губы. — Я не люблю подобного.

Флам приподнял одну бровь, в его улыбке мелькнуло лёгкое удивление, но он не растерялся:

— Как интересно. Учту на будущее. — Он сделал паузу, словно взвешивая слова, и затем произнёс ровно, но с той же самоуверенностью: — Но вот в чём дело — мне надо надеть вам на ногу свою часть этого чудесного и крайне редкого гарнитура. Потому что и я хочу стать вашим мужем.

В тот самый момент зал замер. Словно кто-то выключил звуки: дыхание, шаги слуг, даже треск камина — всё стало приглушённым. Братья, каждый по-своему, задержали дыхание; на лицах у них отразилась шокированная смесь удивления, недовольства и неверия. Варен напряжённо сжал челюсти; Торас встал, будто готовый встать на защиту; Сайлас прищурился, взгляд его стал холодным; Элиан сдержанно отстранился, как лед от огня. Только эмоции Ашера прочесть было невозможно.

Я стояла, ощущая, как в груди стучит сердце — не от страха, а от того, что внезапно всё перевернулось: тонкий, но очевидный перебор. Флам же, опустившись на колено, смотрел на меня так, будто ожидал другого ответа — и в его улыбке читалась та самая уверенность в том, что мне придется подчиниться его воли.

В коридоре повисла натянутая тишина, и я отчётливо слышала собственное дыхание.

— Я вас поняла, — произнесла я ровно, стараясь держать осанку, — но не готова к подобным ритуалам в коридоре, на ночь глядя. Или именно так, наспех сотканным,  вы представляете наш брак?

Уголки губ моих «мужей» дёрнулись: кто-то сдерживал улыбку, кто-то позволил себе короткий смешок. Даже Элиан чуть заметно качнул головой.

Флам хмыкнул, но видно было, что это ему не нравится.

— Согласен, — сказал он, вставая с лёгкой грацией. — Действительно, я поторопился. Отложим до завтрака и сделаем всё как положено. Мишель… — он задержал на мне взгляд, откровенно довольный каким-то своим мыслям, и повернулся к племянникам. — Просто очаровательная невеста.

Бросив это, он легко пошёл вслед за слугами, и только когда за ним закрылись двери, все вокруг ощутимо выдохнули. Но никто не расслабился окончательно.

— Я проведу тебя до твоих покоев, — сказал Варен, вставая.

— Доброй ночи, — почти хором пожелали остальные.

Сайлас шагнул ближе, преграждая мне путь. Его пальцы уверенно поймали мою руку, и он медленно, подчеркнуто долго коснулся губами внутренней стороны запястья. Я почувствовала, как будто огонь прошёлся по коже.

— Не любишь касания, значит… — в его голосе скользнула насмешка.

— Терпеть не могу, — ответила я, а он снова поцеловал, будто дразня.

Я улыбнулась — не смогла удержаться. Даже Элиан едва заметно улыбнулся уголком губ.

Варен взял меня за руку, уводя от остальных мужчин и повёл по коридору. Перед дверьми моих покоев я остановилась, но внутри было тревожно: в доме появился посторонний, и стены вдруг казались менее надёжными.

Я решительно потянула Варена за руку, увлекая за собой в мои покои.

— Мишель, мне нужно к братьям, — мягко возразил он.

— Хорошо. Поцелуй жену — и иди, — парировала я.

Он усмехнулся, скользнул ладонью по моей спине, притягивая ближе.

— Маленькая актриса… — прошептал он и, не удерживаясь, наклонился к моим губам. — Хочу, чтобы ты и дальше мне так говорила.

Его поцелуй оказался горячим и настойчивым. Я ответила, обвивая его за шею, чувствуя, как в воздухе остаётся вибрация всего сказанного и несказанного за этот день.

Варен медленно отстранился, задержавшись на миг так близко, что его дыхание ещё касалось моей кожи. Его взгляд пробежался по моим губам, потом встретился с моими глазами — серьёзный, спокойный, но в нём жила тень напряжения.

— Что мне делать завтра? — спросила я тихо, едва ли не шёпотом.

Он провёл пальцами по моим волосам, чуть сжал мою ладонь.

— Почти уверен, что ты не сможешь избежать ритуала, — сказал он, не отводя взгляда. — Но я обсужу это с братьями.

Он снова наклонился и поцеловал меня — мягко, но глубоко, будто ставил точку на разговоре. В этом поцелуе было обещание и сила, и что-то личное, что он пока не озвучил.