Он целовал меня так, будто пытался выпить до дна, будто боялся, что я исчезну. И я отвечала ему с тем же безумием — не думая, не сдерживаясь. Никакого холода, никакой осторожности, только жар и жадность.

Он оторвался от моих губ лишь на мгновение — глотнуть воздуха, провести ладонью по моей щеке, и снова впился в поцелуй, более глубокий, почти отчаянный. Магия вокруг нас пульсировала, будто дышала вместе с нами. Одеяло соскользнуло с плеч, волосы спутались, пальцы запутались в его рубашке.

Ничего святого, ничего разумного — только желание, сжигающее всё остальное. Страсть, такая сильная, что от неё дрожала сама комната. Я слышала, как он выдыхает моё имя, и каждый раз этот шёпот отзывался внизу живота вспышкой жара.

Он притянул меня ближе, до хруста, до боли, но я не хотела ни свободы, ни воздуха. Хотела только этого безумия — его губ, его рук, этой силы, от которой мир рушился и складывался заново.

Искры вспыхнули вокруг нас, золотые, живые, осыпая всё светом, как дождь, и я не знала — это он горит или я.

Он оторвался от моих губ, дыхание рваное, горячее, глаза — почти звериные, расплавленные тем золотым светом, который ещё дрожал в воздухе после магической вспышки. Его пальцы всё ещё держали моё лицо, будто боялись отпустить, и голос сорвался хрипло:

— Будет слишком быстро, если я не остановлюсь на первом поцелуе?

Губы горели, грудь ходила часто, будто сердце не успевало за желаниями тела. Он смотрел прямо в глаза, не мигая — и в этом взгляде было столько желания, что даже дыхание стало обжигающим.

— Тебе всё ещё нужна моя девственность? — выдохнула я, чуть улыбнувшись.

Он усмехнулся в ответ.

— Мне нужна ты, Мишель. Вся.

И прежде чем я успела что-то сказать, он вновь накрыл мои губы. Поцелуй был другим — без остатка, без границ. Мир рухнул, растворился, остались только его руки, его дыхание, этот жар, от которого невозможно было укрыться.

Он притянул меня ближе, пальцы скользнули по шее, по спине, вниз — туда, где кожа уже горела от ожидания. Я прижалась к нему, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон с моим, и в голове не осталось ничего, кроме этого ритма. Думать было невозможно. Желание стало стихией — сильной, беспощадной, сметающей всё на пути.

Магия снова шевельнулась, тонкая, золотая, как дыхание между кожей. Она не вспыхивала, не бушевала — просто дышала вместе с нами, будто сама ночь подстраивалась под наш ритм.

Его губы двигались по моей шее, ключицам, а я ловила каждое прикосновение, будто оно было последним.

Платье слетело с меня так легко и незаметно, что я поняла это только тогда, когда его губы вобрали мой сосок, посылая обжигающие волны возбуждения по телу. Я застонала, выгибаясь ему навстречу и позволяя и дальше ласкать меня руками и губами. Он снова притянул меня к себе, и на этот раз между нами уже не было ни расстояния, ни сомнений. Всё происходило будто само собой — естественно, неотвратимо. Мы тонули друг в друге, в магии, в жаре, от которого дрожали стены.

— Мишель… — шептали его губы, покрывая мое тело поцелуями. — Ты станешь моей женой, девочка?

— Да, — шепчут мои губы и сразу же оказываются во власти мужского желания. Он несдержанно целует, устраиваясь у меня между ног. Напряжение между нами запредельное и я с трудом верю, что в этом доме кто-то доведет начатое до конца.

Но Элиан и не думает останавливаться. Я ощущаю его желание и то, как он упирается в меня, но не торопиться. Сам раздвигает мои бедра шире и немного надавливает входя на длину головки и выходит обратно, я стону в его губы и он извиняется за то, что причинит мне боль. Кажется, он обещает, что это будет единственная боль, которую он мне причинит.

Когда его пальцы сжали мою руку, в ладонях словно вспыхнул свет. Воздух вокруг раскалился, ткань реальности стала тонкой, почти прозрачной. Я чувствовала — как магия проникает в нас обоих, как она дышит вместе с нами.

Боль была короткой, почти нереальной — как вспышка света, которая тут же превратилась в тепло. Он шептал моё имя, а я ловила его дыхание, пока волны силы проходили сквозь нас. Магия отвечала каждой ноте, каждым движением, как будто сама стихия хотела быть свидетелем этого мгновения.

Он делает новый толчок и проникает в меня до конца, а я пытаюсь привыкнуть к новому ощущению наполненности. Он не шевелится, целуя мои губы и шею, давая мне время.

И вдруг свет стал ярче. Он не ослеплял — наоборот, обволакивал, согревал. Я чувствовала, как часть моей силы, моего света — будто тёплый поток — переходит к нему. Его глаза сверкнули золотом, а на коже, чуть ниже ключицы, зажглась новая метка в виде небольшого пламени. Он замер, глядя на меня, и прошептал: — Моя Мишель… Магия вокруг стихла, будто покорно признала свершившееся. Мир стал другим — ярче, ближе, опаснее.

А он всё ещё держал меня, не отпуская, и в его взгляде было то, что нельзя спутать ни с чем — восхищение, страх и то самое чувство, ради которого, кажется, живут драконы.

Он начал двигаться и новые, непривычные ощущения наполнили это тело, напоминая мне то, как прекрасно было заниматься сексом в прошлом мире, моем старом теле. Но даже тогда это не было так невероятно, как сейчас. Все было словно острее и ярче. Я растворялась в нем, а он растворялся во мне. Мы целовались между стонами и я становилась все больше его с каждым новым толчком.

Никогда не думала, что первый секс может закончиться оргазмом. Но то ли магия повлияла, то ли мужчина мне попался невероятно старательный, но когда я ощутила подступающую волну удовольствия, не смогла сдержать восторженный возглас, чем вызвала теплу, довольную улыбку у моего… кажется мужа.

Воздух вокруг стал густым, как будто наполнился светом. Я не могла дышать, не могла думать. Всё тело отзывалось на его движения — будто магия внутри меня нашла свою пару и теперь рвалась наружу. Каждый вздох, каждый толчок — словно волна силы, проходящая по венам. Боль растаяла и забылась так, словно ее никогда и не было, оставив только жар, всё нарастающий, пока не стало слишком… слишком много.

Я не ожидала, что это будет вот так.Магия под кожей зажглась, и я чувствовала — как мой свет смешивается с его. Как между нами рушатся все преграды. Когда вспышка накрыла нас обоих, я не смогла сдержать крик от чего-то большего, чем просто удовольствие. Это было как освобождение. Я о таком раньше читала только в книгах.

Мир будто затаил дыхание, позволяя нам насладиться этой близостью сполна. Я лежала, прижимаясь к его груди, его сердце билось так же быстро, как моё.

Он смотрел на меня, а я не могла даже пошевелиться.

Он поцеловал меня, а потом, чуть хрипло спросил:

— Как ты?

Я не сразу нашла слова. Мир вокруг казался мягким, как после грозы, а воздух всё ещё хранил отблеск магии.

— Не верю, что это произошло, — выдохнула я.

Он тихо рассмеялся, провёл пальцами по моим волосам:

— Ашер добился своего. Ты отдала свою невинность мне.

Я улыбнулась сквозь смущение.

— Думаю, такого он не ожидал.

— Это точно, — ответил он, притягивая меня ближе и целуя вновь — так, будто хотел запомнить каждый миг.

— Прости, что я пропустил все фазы ухаживания, — прошептал он между поцелуями. — Я обещаю всё наверстать.

Я засмеялась, не в силах удержать улыбку, понимая всю абсурдность происходящего, а потом нахмурилась:

— Ты получил силу из моей магической невинности?

Он посмотрел в мои глаза — серьёзно, почти трепетно.

— Да. Теперь я проживу долго. Ты спасла меня дважды, Мишель.

Он снова поцеловал меня — мягко, осторожно, будто боялся разрушить это хрупкое утро.

Следующие сутки растворились в покое. Я не видела никого, кроме него. Элиан не позволял мне вставать, сам приносил еду, сам следил, чтобы я отдыхала. Но всякий раз, когда я пыталась возразить или встать, он просто касался губами моей щеки — и любое «нет» превращалось в дыхание, в шёпот, в жар, от которого я снова тонула в его объятиях.