— То есть госзаказы нам все-таки светят?

— Я очень на это надеюсь, встреча пока предварительная.

— Ты душу продал, что ли?

— Нет, у меня просто еще один ангел-хранитель в жизни появился.

Кира

Тихо постучав в дверь, я дергаю раз ручку и тяну ее на себя.

В кабинете Володи стоит мертвая тишина, сам Богомолов, сидит в кресле, откинувшись на спинку. Его глаза закрыты и, кажется, мое появление остается для него незамеченным.

Даже стук не слышал?

Предварительные переговоры с Вознесенским затянулись почти на два часа. Все это время меня не покидало некоторое волнение, но я старательно себя успокаивала.

В конце концов раз Вознесенский назначил эту встречу, значит все не так плохо и я не особо подпортила Володе дела, позволив себе некоторую грубость в разговоре с этим серьезным дядькой.

Да и подарок, лежащий у меня в столе, тоже свидетельствует в пользу этого предположения.

Я на секунду замираю, вспомнив о дорогущем браслете, но тут же себя одергиваю. Ничего с ним не случится, никто не осмелится рыться в моих вещах.

Подхожу к столу, обхожу его и пальцами касаюсь волос Володи. Провожу по ним ладонью, улыбаюсь. Он резко открывает глаза, моргает несколько раз, смотрит на меня почти удивленно, словно не ожидал меня тут увидеть.

— Кира? — потирает ладонями лицо, садится удобнее.

— Уснул? — спрашиваю, не отрывая от него взгляда.

Последние дни выдались загруженными. Впереди маячили праздники, а это означало полный переполох в компании, и не только в нашей. Все пытались что-то успеть, закрыть пробелы, уложиться в дедлайны, при этом косячили конечно по-страшному.

А кто-то, видимо, уже находясь в предпраздничной эйфории, и вовсе забивал на работу.

Да-да, это только кажется, что большие серьезные компании работают двадцать четыре на семь триста шестьдесят пять дней в году, и сотрудники в таких компаниях обязательно роботы, не иначе, но на деле вокруг всего лишь люди. Ошибки и недочеты неизбежны.

Некоторые проблемы нам создали партнеры, в основном поставщики. Впрочем, их винить тоже было сложно, повлиять на зарубежные поставки и задержки задача непростая, тем более когда речь идет о задержках на таможне.

Отдел логистики вот уже который день стоял на ушах, юристы в курилке ругались матом. Громко. В отделе планирования и контроля и вовсе забыли, что такое нормативная лексика. В филиалах вообще творилось что-то невообразимое.

Более менее спокойная атмосфера царила только в теходтеле, но эти сами по себе чудаковатые ребята.

Бесконечные звонки, куча запросов, переписки длиною в полотно и множество потраченных нервных клеток в попытке выяснить, где и кто обосрался больше и как исправить ситуацию — обычные рабочие будни. Даже у меня уже нервно дергался глаз, а что до Богомолова…

Он вот уснул в кресле.

— Да, чего-то я задремал, надо же, — он как будто сам от себя не ожидал, — иди ко мне.

Обхватывает рукой мою талию и одним рывком усаживает меня к себе на колени.

Я не сопротивляюсь, просто устраиваюсь поудобнее, закидываю руки ему на плечи и прижимаюсь к груди.

С непередаваемым удовольствием вдыхаю запах его парфюма, готовая урчать от удовольствия.

Я так соскучилась за эти дни.

Обнимаю его крепко, целую в щетинистую щеку.

— Что, даже не будешь переживать о том, что кто-то может войти? — дразнится Богомолов.

Я смеюсь, отрицательно качаю головой и утыкаюсь ему в шею.

Нет, не буду.

Надоело.

Я вообще-то замуж за него выхожу, какая уже разница, кто и что подумает?

Сейчас я понимаю, насколько бессмысленными были все мои переживания.

Еще раз вдохнув его запах, немного отстраняюсь, заглядываю ему в глаза.

— Как все прошло?

Володя улыбается, целует меня в нос.

— Переживаешь?

— Немного, — киваю.

— Все хорошо, малыш, я бы даже сказал отлично. После праздников будем приступать к сотрудничеству. Пока речь только о небольших проектах, но даже так, мы выйдем на новый уровень.

— Я рада, — киваю, — я правда боялась, что все испортила.

Он молча рассматривает мое лицо, задерживается на губах. Несколько секунд просто прожигает меня взглядом, отчего волосы на загривке встают дыбом, а по телу прокатывается приятная теплая волна такого неуместного сейчас возбуждения.

— Ты в принципе ничего не можешь испортить, малыш.

Володя улыбается, а взгляд его остается серьезным.

— Володь, — вздыхаю, сжимая пальцами его плечи.

— Мм?

— Мне Вознесенский подарок сделал, сказал, в честь помолвки.

Он слушает молча, только слегка изогнув бровь и вроде как ожидая продолжения.

— Там браслет, и мне кажется, он очень дорогой, — опускаю глаза, чувствуя как сбивается дыхания и ладони становятся влажными.

Если подумать, ничего страшного не произошло, но я все равно испытываю легкое чувство вины. Словно неправильно было принимать столь дорогой подарок от почти незнакомого мужчины.

— И? — уточняет Богомолов, когда у меня заканчиваются слова.

— Ну я не решилась его не принять, он меня вообще врасплох застал, и вернуть побоялась, я же не знаю, как бы он отреагировал и…

— Кир, стоп, остановись, — тормозит меня Володя.

Я поднимаю на него глаза, заглядываю в его.

— Я не понял, зачем его возвращать?

Не ожидая такой постановки вопроса, я вскидываю брови и удивленно таращусь на Володю.

— Не знаю, мне показалось, что принять его не очень правильно.

— Это с чего вдруг?

Я молчу, потому что нормальных аргументов у меня в голове нет.

Володя тяжело вздыхает, качает головой.

— Кир, это всего лишь подарок, когда ты перестанешь себя накручивать. Браслет-то хоть красивые? — улыбается и меня заставляет улыбнуться в ответ.

— Ничего такой, — пожимаю плечами.

— Ну и отлично, наденешь на свадьбу.

— Ты правда ничего не имеешь против?

— А почему я должен быть против? К тому же, я уверен, что он действительно дорогой, так что, малыш, оставляй, если я обанкрочусь, продадим, будет на что жить какое-то время, — он уже откровенно смеется, а я тычу кулаком в его плечо.

— Ты просто невыносим, ты вообще умеешь быть серьезным?

— Нет, но умеешь ты, видишь, как хорошо мы друг друга дополняем.

Я только возмущенно качаю головой. Неисправимый человек. Обнимаю его крепче и глупо улыбаюсь.

— Это все, что тебя беспокоило? — его голос звучит чуть серьезнее.

— Бабушку послезавтра оперировать будут, я стараюсь не думать об этом, но все равно переживаю.

— Я помню, Кир, — шепчет мне в волосы, — все будет хорошо, малыш, Антонина Павловна покрепче нас с тобой вместе взятых.

— Это да, бабушка у меня крепкая.

Успокаиваюсь в его руках, закрываю глаза и просто наслаждаюсь его близостью.

— Поедем домой? — спрашивает устало. — Сашка развела бурную деятельность на кухне, будет нас сама кормить.

— Если она продолжит в том же духе, я ни в какое платье свадебное не влезу, — смеюсь.

— Не переживай, солнышко, проблему с лишними калориями мы решим.

— Это каким же образом?

— А ты попробуй сама догадаться.

Несколько месяцев спустя.

— О чем думаешь?

Голос Богомолова выводит меня из мыслей о предстоящей свадьбе. Три с половиной месяца пролетели как один день. Через три дня я официально стану Богомоловой.

— Ни о чем, — устраиваюсь поудобнее у него на на груди, — небольшой мандраж перед свадьбой.

— И в чем его причина?

Я закрываю глаза, чувствуя, как он пальцами перебирает мои волосы. Наверное, со стороны я сейчас напоминаю до ужаса довольную кошку, ластящуюся к любимому хозяину и урчащую от удовольствия.

Впрочем, именно так я себя ощущаю.