— Ба, блин, ну вот зачем ты.

— А затем, Кирочка, чтобы ты перестала ерундой маяться, нравится он тебе, и не отрицай, и ты ему тоже, заканчивай заниматься самокопанием, все равно ни к чему путному оно тебя не приведет, а время все по местам расставит.

Я ничего не отвечаю, только взгляд опускаю.

И что мне теперь делать?

— Ты меня слушаешь?

Внезапно нарушивший тишину голос Маши заставляет меня вздрогнуть. Глубоко погруженная в размышления о прошедших выходных я, конечно, прослушала все, что она сказала.

— Я…

Первые пару секунд я судорожно пытаюсь придумать хоть что-нибудь, но в итоге сдаюсь, потому что бесполезно.

— Прости, — устало вздохнув, я выдвигаю один из стульев и буквально на него падаю, — что ты говорила?

Поворачиваюсь лицом к Маше, смотрю на нее снизу-вверх. Маша хмурится, сводит брови к переносице и руками подпирает бока, принимая весьма грозный вид.

— Ты не выспалась, что ли?

— Я не спала, — признаюсь честно.

— Тааак.

Последовав моему примеру, Маша садится напротив и вперяет в меня внимательный, пронизывающий до самых костей взгляд.

— У тебя что-то случилось? — интересуется несколько обеспокоенно, а я в ответ только губы поджимаю.

А что еще я могу сделать? Не рассказывать же в подробностях о моих запутанных отношениях с непосредственным начальством. Я это начальство, к слову, все утро избегаю. К счатью, Богомолов мне это позволяет. Пока.

Да и понедельник — день тяжелый. В общем, как только стрелка перевалила за полдень, я благополучно сбежала на обед, а после в конференц-зал, подготавливать его к сегодняшнему совещанию с главами отделов.

Словом, повод, к счастью, представился сам собой.

О том, как избегать предстоящего неудобного разговора и в дальнешейшем, я старалась не думать. Мы так и не поговорили о случившемся в деревне. Я как могла избегала даже самой вероятности остаться наедине с Богомоловым, благо, дел в деревне достаточно, главное, желание. Владимир Степанович, конечно, все понимал, как и бабушка. В общем эти двое только косились на меня: бабушка, не скрывая осуждения, Богомолов — веселья.

Его, впрочем как и всегда, мои попытки занять себя всем, что только могло прийти в голову, забавляли.

В город мы вернулись в воскресенье. По дороге я не проронила ни слова, просто не знала, что сказать. И я, конечно, осознаю вполне четко, насколько детским кажется мое поведение, но ничего не могу с собой поделать.

И чем дольше я избегаю разговора о случившемся, тем больше себя накручиваю, понимая, что переступила черту, которую обещала себе не переступать. И все было бы намного проще, будь на месте Богомолова кто-то другой. Кто угодно.

Потому что нельзя влюбляться в отцов подруг, нельзя даже смотреть в их сторону и уже точно не стоит их целовать. Это же элементарно, правда? Все просто, такие банальные правила, которым нужно было следовать.

А я что сделала?

— Кир, — щелкнув пальцами, Маша снова привлекает мое внимание, — что у тебя случилось?

Я медлю несколько секунд, собираясь с мыслями.

— Ничего, — произношу не слишком уверенно, — просто не могла уснуть.

— У бессоных ночей всегда есть причина.

— Это личное, Маш, давай лучше посмотрим, все ли готово.

Маша удивленно приподнимает бровь, но никак мои слова не комментирует, за что я ей, безумно благодарна. Не готова я сейчас обсуждать проблемы личного характера, даже с самой собой не готова.

Встаю, осматриваю зал на предмет готовности к проведению совещания.

— Расслабься, все хорошо, — подбадривает меня коллега.

— Я ничего не забыла?

Я еще раз прохожусь взглядом по разложенным на столе предметами. Особое внимание уделяю месту во главе стола.

— Кира, — Маша театрально вздыхает и закатывает глаза, — прекрати ты так переживать, ты еще ни разу не облажалась, — замечает вполне справедливо.

— И не хочу начинать, — отмахиваюсь, продолжая сканировать обстановку.

Ко мне до сих пор прикованно внимание сотрудников, всякий раз я чувствую направленные на меня любопытные взгляды. А мое согласие на авантюру Богомолова и вовсе убило даже призрачную надежду на то, что в ближайшее время коллектив потеряет интерес к моей персоне.

И о чем я только думала? Правильно, не думала. И когда целовала его я тоже не думала.

— Так, ладно, я пойду к себе, пока у босса не случился очередной приступ ярости.

— Хорошо, — отвечаю не задумываясь, все еще погруженная в себя, — спасибо, Маш.

Натягиваю на лицо благодарную улыбку, Маша только сочувственно качает головой и одаривает меня многозначительным взглядом. Она все еще меня страхует, когда есть возмоность. В основном в мелочах.

Оставшись одна, чувствую, как внутри растет напряжение.

— Хватит, — шепчу себе резко.

И правда, сколько можно себя накручивать? Мне давно не пятнатнадцать.

Кошусь на время, до начала совещания остается несколько минут. В сотый раз прохожусь глазами по залу, по большому Т-образному столу, подхожу к месту во главе стола.

Не знаю, какая именно сила заставляет меня взять в руки ручку, но именно в этот момент из коридора доносится до боли знакомый голос. Я мгновенно напрягаюсь, ручка выскальзывает из пальцев и как в самом дебильном сериале, по закону идиоского жанра, приземляется на пол, отскакивает и закатывыется под стол.

Не придумав ничего лучше, опускаюсь на корточки в поисках укатившейся ручки, правда, не успеваю порадоваться своей находке, как вдруг тишину нарушает подозрительный треск. Замираю на секунду, осмысливая происходящее.

Не нет, же. Нет!

Зажмурившись, как будто это хоть как-то поможет, провожу рукой по стратегическому месту и понимаю, что все-таки не показалась. Чертов шов действительно разошелся!

И стоит мне только подумать о том, что хуже уже ничего быть не может, как приглушенные шаги и скрип отодвигаемого стула говорят об обратном.

Следом раздается насмеливый голос:

— Кира, солнышко, я когда говорил, что мне нужна помощница, готовая работать в поте лица, не совсем это имел в виду, — Богомолов, застав меня в этом позорном положени, смотрит сверху, даже не пытаясь скрыть своего долбаного веселья. — Ты коленки свои красивые сотрешь.

Глупая, совершенно идиотская ситуация, я думала, такое только в кино бывает.

— Может, ты все-таки вылезешь из-под моего стола? Все же удобнее, когда твоё личико находится несколько выше уровня моего паха, — по глазам вижу, что он вот-вот взорвется от смеха.

Он же, зараза, весь остаток выходных сдерживался, и сегодня с утра.

— Вам обязательно издеваться? — бурчу недовольно, не спеша вылезать из своего укрытия.

А все чёртовы брюки. Новые, блин, брюки из дорогущего магазина.

Брюки с рынка меня ни разу так не подводили. Никогда ничего подобного не случалось.

— Ты зачем туда залезла? Нет, я, конечно, люблю сюрпризы…

Он, тем временем, продолжает веселиться.

— Да прекратите вы издеваться, я ручку уронила, — это даже звучит смешно.

Какая-то тупая комедия.

— И что, не нашла? — интересуется вкрадчиво, пока я пытаюсь развенуться и не стукнуться головой о стол.

— Нашла, — отвечаю, сжимая в руках виновницу сложившейся ситуации.

— А чего не встаешь?

— Не могу.

— Ну давай я тебе помогу, — наклоняется, заглядывает под стол и даже руку протягивает.

— Не надо мне помогать, я не могу вылезти потому что...

— Потому что? — уточняет.

“Потому что у меня дыра на заднице”

— Кир?

— Штаны.

— И что с ними?

— Они порвались, там… — шиплю раздраженно, чувствуя, как от стыда краснеют щеки.

— Там это где? — не успокаивается Богомолов, а я по лицу его напряженному виже, как он старательно подавляет рвущийся наружу смех.

— На заднице, блин!