Когда же до меня наконец доходит, я только широко раскрываю глаза и неверяще таращусь на ожидающего именно такой от меня реакции Володю.

Именно в ту ночь я впервые конкретно так опозорилась, именно в ту ночь сбежала сверкая пятками. Мгновение, когда все мои мысли были сосредоточены на его губах и желание поцеловать их было настолько сильным, что я едва не поддалась этому безумному порыву.

Мгновение, которого я после стыдилась настолько, что нашла, как мне тогда казалось, единственно правильный выход — избегать даже самой возможности встретить еще раз Сашкиного отца.

— Но… — я до боли прикусываю уже и без того припухшую нижнюю губу и сжимаю кулаки.

— Что “но”, малыш?

— Я думала… Мне показалось, что тебе тогда было смешно…

— Смешно?

Его лицо буквально вытягивается от удивления.

— Д…да, — подтверждаю, заикаясь, — ну что ты на меня так смотришь, — выдыхаю, чувствуя себя каким-то несмышленышем.

Володя усмехается, качает головой и тяжело вздыхает.

— Кир, я взрослый мужик, вроде как закаленный жизненным опытом, построивший с нуля огромный бизнес, вырастивший дочь, понимающий, как мне казалось, эту жизнь, стоял посреди кухни рядом с девчонкой на пятнадцать лет младше и думал только о том, как сильно хочу ее поцеловать. Смешно мне в тот момент не было, малыш.

— Но у тебя был такой взгляд…

— Какой?

— Как будто ты потешался! — мой голос внезапно срывается и мне хочется стукнуть себя по лбу за излишнюю эмоциональность. — Я же чуть сама тебя не поцеловала, ты же видел, что я хотела, — добавляю уже тише.

— Видел, — кивает, — и надеялся, что ты это сделаешь.

— Я? — несдержанно.

— Да, Кир, почти сорокалетний старый хер, как подросток сопливый, трусливо надеялся, что понравившаяся ему девочка сама его поцелует.

Прижав к губам кулак, не готовая к таким откровениям, я всеми силами пытаюсь подавить рвущийся из меня смех.

— Смешно тебе, значит.

Я только взвизгнуть успеваю, когда, повалив меня на матрац, Володя и нависает надо мной угрожающе.

— Кажется, я влюбилась в тебя в тот день, — слова как-то сами слетают с губ.

— Кажется? — он изгибает бровь и опасно улыбается.

— Нуууу, — тяну, подхватив его настроение, — а может не в тот.

— Вот как?

— Может я влюбилась в тебя, когда ты вытащил меня из полиции, — загадочно закатываю глаза, — а может когда увидела тебя без рубашки.

Мне нравится то, как мы поменялись ролями. Теперь забавляюсь я в то время как у Богомолова темнеет взгляд и учащается дыхание.

— А теперь поподробнее, увидела ты значит меня без рубашки и…

Он резко наклоняется ближе, а я снова смотрю на эти губы. Кажется, я до конца жизни буду сгорать от желания их целовать.

— Ну так что?

Тянусь к нему, собираясь исполнить свое желание и почти касаюсь губ, когда внезапно раздается стук в дверь, а следом звонкий голос Сашки:

— Голубки, раз вы проснулись, извольте спуститься позавтракать.

Володя, закатив глаза, прижимается лбом к моемы и мы одновременно взрываемся смехом.

— Саша… — тянем в унисон.

Я не сразу спускаюсь на кухню, мне просто требуется несколько минут наедине с собой, чтобы переварить хотя бы часть от всего произошедшего в моей жизни.

Да и если быть совсем честной, нужно набраться смелости, чтобы столкнуться лицом к лицу с рыжеволосым вихрем по имени Сашка.

Наши отношения с Богомоловом, конечно, уже никакой не секрет, но мне по-прежнему неловко. И, наверное, пройдёт какое-то время прежде, чем я окончательно привыкну к мысли о том, что все хорошо.

Словом, отправив Володю на амбразуру, я еще некоторое время валяюсь в кровати с идиотской улыбкой на лице.

Однако оттягивать неизбежное бесконечно невозможно, новость о помолвке так или иначе разлетится, и будет лучше, если самый дорогой Володе человек узнает о ней из первых уст.

Напоминая себе мысленно, что переживать мне не о чем, я забегаю в ванную, быстро привожу себя в порядок, насколько это возможно, в спешке переодеваюсь и, сделав глубокий вдох, выхожу из своего убежища и направляюсь на кухню.

Еще спускаясь по лестнице слышу доносящиеся из кухни голоса и смех. Улыбаюсь непроизвольно, в который раз удивляясь про себя отношениям между отцом и дочерью.

На пороге кухни я появляюсь не привлекая к себе внимания. Сашка с Володей меня не замечают, больно занятые борьбой за место у плиты, они о чем-то возбужденно спорят.

Обозначать свое присутствие не спешу, тихонько наблюдая со стороны, словно опасаясь разрушить особенную атмосферу.

Впрочем, долго находиться в тени мне не удается, первой меня замечает повернувшаяся к двери Сашка.

— О, доброе утро.

Я ничего не успеваю понять, как Сашка, стремительно преодолев расстояние между нами, налетает на меня с такой резвостью, что мне едва удается устоять на ногах. Оказавшись в ее неожиданно крепких объятиях, я только и могу, что непонимающе смотреть на Володю и стараться дышать. Последнее мне к слову удается с трудом. Сашка, несмотря на внешнюю хрупкость, оказывается, обладает просто какой-то богатырской силушкой.

— Ты меня сейчас раздавишь, — произношу, выдавливая из себя слова.

— Прости-прости, — она лишь на секунду ослабляет объятия, но прежде чем мне удается выдохнуть, снова крепко меня стискивает, — поздравляяяю, — тянет, повысив голос на несколько тонов.

Смысл этого странного утреннего поздравления доходит до меня не сразу. Лишь спустя несколько секунд я осознаю, с чем именно меня поздравляют.

Сашка тем временем наконец дает мне свободу и кислород снова начинает поступать в мои легкие.

Я перевожу взгляд с Володи на Саньку, и меня вдруг посещает шальная, но, кажется, вполне логичная мысль.

Она знала! Она, черт побери, знала, что он собирается…

— Ты знала? — я ошарашенно смотрю на Саньку.

— Что? — невозмутимо.

— Ты знала, да? Вы… Да вы… Ладно он, но ты… — я от возмущения собственной слюной захлебываюсь, — ты могла меня предупредить!

Судя по выражению лиц отца и дочери, я попала в точку. Санька о предложении узнала еще до юбилея Вознесенского. Знала и ничего мне не сказала! Ну хоть бы намекнула.

— Да ладно тебе, Кир, я не хотела портить сюрприз.

— Сюрприз?

Меня подводит собственное тело, коленки подкашиваются и чтобы развалиться посреди кухни в позе морской звезды, я спешно подхожу к ближайшему стулу, выдвигаю и обессиленно на него плюхаюсь.

— Вы… вы оба просто невыносимы…

— Так уж и не выносимы? — Володе, как и Саньке, ситуация кажется забавной.

Ну что за люди? Кто так делает?

Хотя… Чему я, собственно, удивляюсь.

— Я же думала, как тебе сказать… — смотрю на Саньку.

— А что там думать, а ну дай-ка руку, — пока я пытаюсь собрать мысли в кучу, она хватает мою правую руку и принимается рассматривать кольцо, — на пальце оно смотрится шикарно, — дает свою экспертную оценку, — молодец, пап.

Я покрываюсь краской и жалобно смотрю на Володю. В ответ получаю задорный взгляд, наполненный абсолютным весельем.

Его-то все устраивает.

— Кир, — произносит мягко, подходит ближе и опускается на корточки.

Смотрит на меня снизу вверх, улыбается и я, конечно, сразу таю. Растекаюсь лужицей.

Ну как ему это удается? И ведь ничего делать даже не приходится. Разве это честно. Разве может один человек иметь столь безграничную власть над другим?

— Ой ну все, давайте, целуйтесь уже и будем завтракать. Горько! — Сашка в своем репертуаре.

Володе эта идея кажется отличной и я даже понять ничего не успеваю, как его губы уже соприкасаются с моими, оставляя на них осторожный, почти невинный поцелуй.

И в этот момент я хорошо ощущаю на себе любопытный взгляд Саши. Кожа на правой стороне лица нещадно горит.

Честное слово, я ни до какой свадьбы такими темпами не доживу, у меня от эмоциональных качелей сердце гораздо раньше остановится.