Он же с первого дня, с первой минуты знакомства так или иначе обо мне заботился.

Перед глазами, словно в калейдоскопе, пролетают все связанные с ним события.

Он целует в ответ, жадно, перехватывая инициативу, и мир в одночасье прекращает свое существование.

Есть только его губы, его горячее дыхание, его прикосновения.

— Володя… — выдыхаю тихо, когда теплая ладонь проскальзывает под мою футболку.

Богомолов тотчас останавливается, замирает. До меня не сразу доходит, что я впервые назвала его просто по имени. Назвала вслух.

— Что-то не так?

— Повтори.

— Что?

— Повтори мое имя.

— Володя? — выполняю его просьбу.

— С ума меня сводишь.

— Ай, — я только успеваю сильнее вцепиться в его плечи, когда он, подхватив меня на руки, резко поднимается со стула, — ты чего?

— Ты не представляешь, как меня задолбало твое Владимир Степанович, малыш.

— Куда ты меня несешь?

— В спальню, солнышко, и предвосхищая твой следующий вопрос, нет, Кира, спать мы не будем.

— Но…

— Не выспишься ты сегодня.

Несколько дней пролетели как в тумане. Работа, учеба и все еще не укладывающиеся в голове, совсем не деловые отношения в Богомоловым. В какой-то момент мне стало казаться, что в сутках слишком мало часов и неплохо бы их удвоить.

А еще я устала просто катастрофически. Работы навалилось столько, словно Вселенная, за что-то на меня разозлившись, решила меня добить.

Бесконечные звонки, заваленная корпоративная почта, постоянные изменения в расписании Богомолова. Все как сговорились.

Вишенкой на торте маячила скорая сессия, на подготовку к которой, ввиду отсутствия времени, желания и сил я, конечно, забила, и теперь хваталась за каждую свободную секунду.

Но были и положительные моменты, например, бабушка согласилась на операцию и теперь проходила все необходимые обследования в клинике. Я не сразу сумела заставить себя не думать о том, что эту дорогущую по моим меркам операцию Богомолов взял на себя. Все решилось так быстро, что я и глазом, в общем-то, моргнуть не успела.

Погрузившись в работу, я упускаю момент, когда дверь в приемную распахивается и на пороге появляется человек, которого я меньше всего ожидала увидеть на своем рабочем месте.

— Ну привет, потеряшка.

Я чуть ли со стула не падаю, услышав знакомый звонкий голос. Отрываю взгляд от экрана, перевожу его на непонятно откуда взявшуюся Сашку и нервно сглатываю.

— Саша? — не сумев совладать с эмоциями, восклицаю удивленно и как-то чересчур громко.

— Она самая, — Саня расплывается в широченной улыбке.

В руках у нее большой бумажный пакет из кофейни, расположенной неподалеку.

— А Владимира Степановича нет, — бубню заученную за время работы фразу, потому что просто не знаю, что сказать.

Я даже мысленно боялась представить себе эту встречу, после всего произошедшего за последние несколько дней. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, и я как могла, снова и снова избегала всякого рода возможности общения с ней, за что мне стыдно вдвойне.

Ну не знаю я, как мне с ней разговаривать и улыбаться в лицо, учитывая мои отношения с ее отцом, о которых ей пока неизвестно, а выкладывать все карты на стол я все еще не готова.

Вот сейчас, когда она стоит передо мной, в каких-то нескольких шагах от моего стола, я отчетливо понимаю, что точно не готова пока признаться. И вообще, я не уверена, что когда-либо буду.

Володя посмеивается, мол, до старости скрывать не получится, и впереди чертов юбилей, на котором меня представят в качестве невесты Богомолова Владимира Степановича, а значит все тайное станет явным. Я только отмахивалась, потому что невеста я по-прежнему фиктивная.

Правда же?

— А я не к нему, я к тебе, — звонко и как-то уж слишком радостно отзывается Саша.

Я в ступоре наблюдаю за тем, как она подходит к столу, ставит на него пакет, после чего достает содержимое.

Два стакана с кофе и коробку пончиков.

— К… ко мне? — уточняю заикаясь.

Меня холодный пот прошибает. Я всматриваюсь в светящееся лицо Сашки, в попытке понять, что ей известно и каковы мотивы ее появления тут.

Она тем временем выдвигает один из стульев и усаживается напротив, не сводя с меня взгляда.

— К тебе, — кивает для наглядности, — пропала совсем, опять меня избегаешь? — щурится подозрительно, подталкивая ко мне коробку с пончиками.

— Не избегаю, работы просто много, — почти не вру.

Работы ведь действительно много.

— Верю, — она улыбается и я немного выдыхаю, — из приюта, говорят, увольняешься, — она произносит с сожалением в голосе.

— Увольняюсь, — я нехотя подтверждаю.

Мне это решение тоже непросто далось, но в последнее время я там практически не появлялась. Так дальше продолжаться не могло, так что теперь я, как и Сашка, на волонтерских началах.

Правда, времени даже на волонтерскую деятельность не хватает.

— Не успеваю я и там и тут, — усилием воли пытаюсь выдавить из себя улыбку.

— Совсем тебя папка умотал.

Умотал. Ох, знала бы она, насколько. И речь даже не о рабочих моментах, совсем не о рабочих. И зачем я только вспомнила?

— Ты покраснела, — сообщает мне Саня, откусывая кусок пончинка, — да ладно, Кир, я все понимаю, что времени свободного нет, просто решила заскочить поболтать немного. Как говорится, если гора не идет к Магомеду…

Она задорно хихикает, продолжая поглощать пончик.

— Кофе тебе принесла, — кивает на один из стаканов, — и пончики, ешь. А вообще, Кир, у меня на самом деле свои интересы, — она подмигивает и заговорщицки играет бровями.

— В смысле? — я хмурюсь и тянусь к стакану с кофе.

Делаю глоток и внимательно смотрю на Саньку.

— Кофе и пончики — это взятка, — заявляет довольно.

— Взятка? — уточняю, не очень понимая, что происходит.

— Да взятка, в общем, — она делает глубокий вдох, потом осматривается по сторонам, словно опасаясь, что кто-то услышит наш разговор и, понизив голос, продолжает: — кажется у папы кто-то появился.

Проникнувшись смыслом последней фразы, я давлюсь куском пончика, который тотчас застревает в горле. Хватаю стакан с кофе, делаю несколько глотков и, откашлявшись, смотрю на Сашку.

— Извини, подавилась, — стараюсь говорить спокойно, а внутри все сжимается, — я не очень поняла, что ты имеешь в виду.

— Ну как что, — эмоционально восклицает Саша, — я говорю, что у папы вероятно появилась женщина. Он какой-то другой стал, не знаю даже как объяснить, ну не суть, а еще он дома почти не ночует, нет, он, конечно, и раньше периодически не ночевал, но сейчас зачастил. В общем, я думаю, что у него кто-то появился и видимо все серьезно.

Сашка замолкает, явно ожидая моей реакции, а мне с огромным трудом удается сохранять мнимое спокойствие.

— А я тут при чем? — интересуюсь осторожно.

— Ну так ты с ним постоянно, вот я решила у тебя узнать, вдруг тебе что-то известно.

— Саш, я не хочу и не могу обсуждать личную жизнь твоего отца, — мне самой от себя тошно становится, я ведь лгу ей в глаза.

— Ну скажи хоть, может заходил к нему кто? — она не успокаивается.

— Саш, нет, никто не заходил.

Чем дольше продолжается этот разговор, тем хуже я себя чувствую.

И вроде бы вот он тот подходящий момент, чтобы признаться, но я, конечно, этого не делаю. Не могу просто.

Ну как я ей сейчас преподнесу эту информацию?

“Да, Саш, ты знаешь, у твоего отца появилась я, и ночует он у меня, и вообще, так уж вышло, что я с ним сплю с недавних пор, а еще, я влюблена в него по уши и нет, я не воспользовалась ситуацией и тебя я не использовала, просто так вышло”

Ага, как же, поверит она.

— Ну тебя, — она откидывается на спинку стула, — знаешь же что-то, говорить не хочешь.

— Саш.

— Да блин, мне просто интересно. Обычное любопытство, я же не имею ничего против того, чтобы он заводил отношения, я очень даже за. Но он зараза скрывает, а я нутром чувствую, что у него кто-то есть. Я все равно выясню.