— Ну, — пожимаю плечами, сцепив пальцы рук, — это ваша квартира, мало ли, я тут что-то повредила, проверить.

— Проверить? — переспрашивает.

— Я киваю.

В несколько шагов он сокращает имеющееся между нами расстояние, так быстро и ловко, что я даже опомниться не успеваю, а он уже нависает надо мной с высоты своего роста.

Не знаю зачем делаю шаг назад, пяткой тут же упираюсь в небольшой выступ у порога, оступаюсь и теряю равновесие. Нога цепляется за дурацкий выступ, сердце ухает и мгновенно уходит в пятки. Я инстинктивно вскидываю руки, в попытке хоть за что-нибудь ухватиться. В следующее мгновение сначала зависаю в воздухе, а потом одним резким рывком оказываюсь прижатой к Богомолову. Он держит меня крепко, вовсе не спеша отпускать, даже несмотря на то, что на полу я уже стою твердо и вроде бы больше не собираюсь падать.

— Уже можете меня отпустить, — напоминаю ему робко.

Он и не думает, наоборот, только теснее прижимает к себе. Теплая ладонь давит на поясницу.

Смотрю ему в глаза, вижу, как постепенно их заволакивает тьма. Светлая радужка, теперь окутанная чернотой, практически исчезает.

У меня от этого его взгляда, от близости такой… обжигающей, ноги буквально ватными становятся и крупная дрожь по телу прокатывается.

Тяжело дыша от внезапно окутавшей меня духоты, с осторожностью Кошусь на Богомолова.

— Красивая ты Кир, — произносит, как-то надсадно, хрипло.

И я снова вздрагивают от этой волнительной хрипотцы в его голосе, от неожиданного комплимента, от прикосновения пальцев к щеке. Мамочки.

Что я делаю? А он что? Что мы делаем?

— Не надо, малыш, — шепчет, наклонившись совсем близко, настолько, что стоит мне немного приподняться на носочки и наши губы…

Ох, нет, Кира. Остановись.

— Что? — спрашиваю, сама не очень понимая о чем.

— Дрожать не надо, — улыбается, но в этот раз улыбка у него какая-то вымученная, — я же сказал, что тебя не трону.

— Я…

— Ты же этого опасаешься? — все так же шепотом. — Не бойся, малыш, я ведь обещал.

Я слушаю его, с трудом перевариваю сказанное. Обещал. Обещал, что не станет склонять ни к чему, чего я не захочу. И сейчас мою дрожь совершенно неправильно интерпретирует.

Не страх это, ох, совсем не страх ведь.

И в голове у меня сейчас только один вопрос:

“Он не тронет, если я не захочу. А, что если захочу?”

Я с огромным трудом нахожу в себе силы отстраниться, наверное, для него это становится неким толчком, потому что практически сразу он меня отпускает.

— Ладно, — откашливается, — я поеду, а ты отдохни, завтра день у тебя будет напряженный.

Я киваю. Меня все еще потряхивает и все, что я могу, это медленно передвигать ногами.

Только закрыв за ним дверь, чувствую мощнейший откат. Меня словно двухметровой волной прибивает к двери. Наваливаюсь на нее спиной, дышу часто, все еще прокручивая в голове мысль о том, что бы сейчас было, поддайся я своему нездоровому желанию его поцеловать. Просто потянуться к губами и почувствовать, как это.

Кажется, я схожу с ума.

Мне требуется не меньше получаса и, я даже не знаю, сколько литров спущенной в трубу ледяной воды, чтобы хоть немного усмирить грохот собственного сердца. Опираясь ладонями на раковину, смотрю на свое отражение в зеркале.

Щеки покрылись алыми пятнами, взгляд совершенно дикий. Ужас.

Мои гляделки с отражением прерывает внезапно раздавшийся в квартире звонок.

Выключаю воду, быстро вытираюсь полотенцем и иду в прихожую.

Ну не мог же он вернуться?

Подхожу к двери и на экране домофона вижу незнакомую мужскую фигуру.

— Вам кого? — произношу, нажав на кнопку.

— Кира Константиновна? Меня Владимир Степанович прислал, я вам продукты привез.

Продукты? Какие еще продукты?

Ничего не понимая, открываю дверь.

— Здрасте, — здоровается высокий и довольно крупного телосложения мужчина.

— Здравствуйте, — киваю.

— Тут вам посылка, — он добродушно улыбается и, вынудив меня отступить на шаг, ставит на пол какие-то пакеты.

— Это что? — спрашиваю растеряно.

— Так продукты, я же говорю. Велено было доставить.

— Аааа…

— Всего доброго.

Все происходит так быстро, что я и осознать ничего толком не успеваю, а мужчина уже исчезает из поля моего зрения так же быстро, как появился. Закрываю дверь и опускаюсь на корточки.

Открываю один пакет, рассматриваю его содержимое.

Он серьезно? Он что, мне еду купил?

Тянусь к брошенной на комод сумке, достаю из нее телефон, нахожу Богомолова и пишу короткое “Спасибо”.

Ответ прилетает не сразу, я как раз успеваю отнести продукты на кухню, когда отложенный на стол телефон начинает вибрировать.

“Кушай на здоровье”.

Несколько раз перечитываю это лаконичное сообщение и не сразу понимаю, что губы растягиваются в идиотской улыбке.

Кира

— И все-таки что-то в тебе со вчерашнего дня изменилось, — внимательно меня рассматривая, заключает Маша, — и дело не в одежде, — щурится, подавшись вперед.

Я в ответ пожимаю плечами, просто потому, что не знаю, что ответить.

А Маша продолжает пристально и очень тщательно меня разглядывать.

— Может, просто выспалась, — под давлением любопытного взгляда, я просто сдаюсь.

И впервые с того момента, как открыла глаза сегодняшним утром, задумываюсь о том, что ведь действительно выспалась. Да что там — я уже не помню, когда в последний раз так крепко спала.

Ночь пролетела незаметно, казалось, только положила голову на подушку, а на дворе уже утро и будильник звенит.

Мне даже не снилось ничего. А если и снилось, то я ничего не помню.

— Хмм… — задумчиво хмыкает Маша и как-то загадочно улыбается.

Мне от этой ее улыбки вкупе с пронзительными, заглядывающими в самое нутро зелеными глазами, как-то не по себе становится. Возникает ощущение, что она вот-вот мне в голову заберется.

А что? Собственно, она чем-то похожа на ведьмочку из детских мультиков.

— Отстань от нее, — мягкий и в то же время требовательный голос Галины Васильевны заставляет нас с Машей синхронно вздрогнуть и наконец вспомнить, что в приемной мы не одни.

Я вздыхаю смутившись, кошусь на сидящую рядом Галину Васильевну.

С утра в приемной меня ждал сюрприз. Я нагло совру, если скажу, что, собираясь сегодня на свою новую, свалившуюся буквально с неба работу, совсем не переживала. Переживала. Нет, не так — я была в ужасе, настолько, что даже кофе в себя запихнуть оказалась не в состоянии.

По дороге успела себя накрутить так, что едва заставила себя переступить порог бизнес-центра.

В голове то и дело билась одна единственная мысль: не справишься, значит подведешь Богомолова.

С этой невеселой мыслью я и переступила порог приемной, в которой меня ждал неожиданный подарок в лице женщины, сидящей за столом — боком — и резво щелкающей мышкой.

Только завидев меня, она тут же расплылась в широченной улыбке и представилась Галиной Васильевной, личным помощником Богомолова. Бывшим.

На последнем слове она сделала особое ударение.

Несколько секунд я, глупо хлопая ресницами, таращилась на женщину, не понимая, что происходит. Ступор, правда, попустил меня довольно быстро, опять же стараниями Галины Васильевны.

— Галина Васильевна, вот вам делать нечего, я бы на вашем месте заслуженно отдыхала, — Машка переключается на женщину.

— Я Володе обещала помочь с новой девочкой, — своим определением она вгоняет меня в краску, — раз уж он наконец нашел мне замену.

— Ой, не говорите, — закатив глаза, Маша качает головой и театрально вздыхает, — я думала с ума с ним сойду.

— С ним? — с хорошо различимой иронией уточняет Галина Васильевна. — Что-то мне подсказывает, Машунь, что проблема вовсе не в Богомолове.

На секунду забывшись, Маша замирает, как будто не дыша даже, но тут же, опомнившись, берет себя в руки, поправляет волосы и невозмутимо произносит: