— А вы, как я понимаю, Орлин?

— Верно, госпожа, — мягко отозвался он.

Тогда я повернулась ко второму мужчине, чьё присутствие ощущалось особенно остро — не столько из-за его взгляда, сколько из-за той безмолвной оценки, что в нём читалась.

— А вы?.. — спросила я, с интересом уставившись на своего собеседника.

Он выпрямился, будто внезапно вспомнил, кем является, приосанился, и голос его зазвучал громко и гордо:

— Кристиан Виери. Герцог Вилантийский, наместник Нижнего Долеса, хранитель Чертополосского ущелья и правопреемник дома Виери.

Я едва заметно подняла брови. Да уж, титул внушительный. Если бы не полуразваленное поместье, висящие на нитке запасы и скромная трапеза из бобов, можно было бы подумать, что передо мной — настоящий правитель целой провинции. Хотя, кто знает… может, так когда-то и было.

Вот только если всё это правда — что же тогда пошло не так? Что случилось с его семьёй, с землёй, с положением? Вопросов становилось всё больше, и я знала: рано или поздно, но ответы мне понадобятся.

Похоже, мои размышления и безобидный интерес были восприняты Кристианом совсем не так, как я ожидала. Мужчина едва заметно дёрнул уголком губ, как будто собирался что-то сказать, но вместо этого резко подался назад, отступая к двери.

— Боюсь, мне нужно заняться делами, — коротко бросил он, не встретившись со мной взглядом. — Простите, мисс.

Он развернулся и поспешно покинул кухню, оставив за собой лишь лёгкий скрип половиц да ощущение внезапно повисшей тишины. Я моргнула, немного озадаченная. Уж не показалось ли мне, что разговор задел какую-то болезненную тему?

Орлин провожал удаляющегося господина взглядом, в котором читалась смесь понимания и тихой грусти. Старик покачал головой, как будто в сотый раз видел подобное, а затем, переведя взгляд на меня, едва заметно улыбнулся.

— Простите его, госпожа. Его Светлость многое пережил, — мягко проговорил Орлин, и в голосе его не было ни укора, ни осуждения. Только сочувствие. Я кивнула, хотя вопросов у меня стало только больше. — Пойдёмте, я лучше покажу вам вашу комнату, — вежливо предложил мне старый слуга, легко махнув рукой, приглашая следовать за ним.

Мы покинули уютную кухню, и я вновь оказалась в пустом коридоре, который вскоре вывел нас в центральный холл. Отсюда вверх вела широкая мраморная лестница — некогда, вероятно, величественная, а теперь с заметными трещинами на ступенях и слегка покосившимися перилами. Однако даже в своём запустении она всё ещё хранила отблеск былого величия.

Поднимаясь по ступеням, я старалась не смотреть под ноги — каждый шаг отзывался лёгким эхом, будто напоминая, что этому дому есть что сказать… если прислушаться.

На втором этаже Орлин уверенно свернул налево и остановился перед третьей дверью по коридору. Ручка поблёскивала латунью — видимо, её недавно чистили.

— Здесь ваша комната, госпожа Александра, — сказал он и слегка склонил голову. — А та часть, — он кивнул в сторону противоположного крыла, — принадлежит Его Светлости. Просил туда не заходить… Без надобности, конечно.

Я кивнула, не задавая лишних вопросов, хотя внутреннее любопытство тут же забилось крыльями.

— Всё левое крыло в вашем распоряжении, — добавил Орлин чуть живее. — В конце коридора есть библиотека. Правда… — он понизил голос, — книг годных к чтению там осталось немного. Остальные… — он почесал затылок, — ушли за долги.

Последние слова мужчина проговорил с лёгким смущением, словно ему было стыдно за то, на что не мог повлиять. Пожал плечами, словно извиняясь за дом, который уже давно жил не по аристократическим правилам.

Я всё же улыбнулась — не столько ему, сколько тому, что теперь у меня была хоть какая-то комната. И даже библиотека. Пусть и неполная.

Кристиан Виери

Я вышел из кухни с той внешней невозмутимостью, которую от меня привыкли видеть. Шаги были размеренными, спина прямая — всё как полагается человеку моего титула. Только вот стоило двери за спиной мягко, но ощутимо хлопнуть, как плечи будто сами по себе опустились. Шаг ускорился — не из-за спешки, а скорее из желания уйти от вереницы мыслей, что вдруг закружились в голове вихрем.

Она. Незваная, незапланированная, неожиданная. Словно мимоходом, сама того не понимая, девушка зацепила что-то важное. Что-то такое, что я годами прятал под слоем привычек, обязанностей и молчаливого смирения. Неужели всё это ещё живо во мне? Чувствительность, уязвимость… надежда?

Я нахмурился и ускорил шаг ещё немного, будто хотел убежать от самого себя. Вскоре оказался во внутреннем дворе — это место всегда помогало мне собраться. Здесь, среди серых камней, скрипов и запаха свежей древесины, всё становилось проще.

Я подошёл к груде поленьев, взял в руки топор — знакомую тяжесть, верного спутника в быту и мыслях. Без слов, без раздумий, я поднял руку и со свистом опустил лезвие на полено. Щелчок. Разлетелись щепки. Ещё удар. И ещё. Каждое движение было точным, выверенным, как будто я старался вырубить вместе с деревом и беспокойство, что закралось в грудь.

Когда дрова оказались аккуратной стопкой у дровника — того самого, который мы с Орлином недавно починили, чтобы хотя бы как-то сохранить остатки уюта, — я наконец позволил себе перевести дух. Надо было отвлечься. И желательно — надолго.

Мой титул… Проклятый титул, от которого одни лишь хлопоты. Он не помогал, а скорее мешал. Как кандалы, невидимые, но тяжелые, он тянул за собой груз чужих ошибок и несбывшихся надежд.

Сначала я всё ещё надеялся, что смогу что-то изменить. Что, раз уж я — герцог, а к тому же ещё и человек с прошлым, достойным летописей, то двери дворца короля распахнутся передо мной, стоит лишь попросить. Я пытался… честно пытался. Потратил недели, чтобы добиться приёма, но стража у ворот лишь равнодушно качала головами, даже не передавая моих посланий.

А ведь прошло всего семь лет с тех пор, как я вернулся в столицу с триумфом. Тогда я — генерал Кристиан Виери — привёл солдат Вилантии с победой над тем самым врагом, от которого дрожали окраины королевства. Меня чествовали, мой родовой герб вновь подняли на башнях, звучали тосты за моё имя…

Но слава, как выяснилось, имеет короткую память.

Прошли месяцы, и я стал лишь тенью, отголоском былого. А когда королевские казначеи добрались до старых счетов, оказалось, что мой отец задолжал короне баснословную сумму. Неважно, что он умер. Неважно, что треть долга я всё же сумел выбить прощением. Остаток остался — как дамоклов меч, висящий над фамилией Виери.

И никакие победы, никакие заслуги перед короной не стали оправданием. О благодарности народа Вилантии можно было забыть. Вместо оваций — списки долгов. Вместо союзников — вежливые отказники. Вместо славы — выцветшие письма и закрытые двери.

Вот и живу теперь в родовом имении, где от былого величия остались разве что мраморная лестница да титул, о который все только спотыкаются.

Тряхнув головой, я попытался стряхнуть с себя вязкие, как болотная тина, мысли, которые в который раз стремились затянуть меня в пучину уныния. Ни к чему они сейчас. Дел много, а сожаления хлеба не принесут.

Я вернулся к телеге, точнее — к тому, что от неё осталось. Колеса пришлось снимать полностью, ось заменить, а доски днища укрепить новыми скобами. Работы было невпроворот, но руки знали, что делать, и в их ритме — строгом, выверенном — я находил ту самую необходимую тишину.

Да, признаюсь, у меня был план. Или хотя бы нечто, что хотелось называть этим словом. Я собирался обратиться к маркизе Луарийской — благо, мы были хоть и дальними, но всё же знакомыми. Хотел предложить ей свою помощь: обрезку виноградников, починку забора, да хоть защиту от тех тварей, что в последнее время зачастили на её земли. А взамен — всего-то одну рабочую лошадку, мешок зерна и пахаря на пару недель. Не золото просил, а шанс.

Вот почему я так упрямо возился с этой старой развалиной. Потому что она — телега, покрытая пылью времени и забвения — стала моим символом. Надеждой на то, что не всё потеряно, что впереди ещё может быть дорога.