Я развернула наряд с осторожностью, будто держа в руках не одежду, а произведение искусства. Мягкая ткань струилась по пальцам, а узор вышивки у ворота оказался тонким, почти невесомым. Настоящая работа мастера.
Вдохнув глубже, я решилась примерить его. Наряд скользнул по телу, точно зная, где должен лечь мягкими складками, где обнять талию. Я покрутилась перед крохотным зеркальцем у стены, едва различая в нём своё отражение, но даже в этом мутноватом стекле было видно — платье сидит почти идеально.
«Как будто сшито на меня», — подумала я с трепетом, поглаживая подол. Да, в этом наряде я чувствовала себя… по-другому. Немного не собой, но одновременно и лучше, и увереннее.
А потом — снова реальность. Я хмыкнула и, чтобы не зазнаваться раньше времени, подняла волосы, собирая их в небрежный пучок, и глубоко выдохнула. Пора возвращаться в мир запылённых полов, таинственных герцогов и вездесущих стариков.
С лёгким сожалением я ещё раз провела ладонью по изумрудной ткани и аккуратно, почти бережно, сняла платье, будто извиняясь перед ним за столь короткое знакомство. Прекрасное, изящное, оно совсем не вязалось с тем, что ожидало меня этим вечером — запах кухонной гари, деревянное ведро со щёткой и липкие пятна в углу холла.
Спрятав наряд обратно в пакет, я с неохотой натянула свой уже порядком изношенный, но всё же немного почищенный костюм. Вот завтра… завтра я обязательно попрошу у Орлина два тазика воды — один для себя, другой для стирки. Уж если мне суждено задержаться здесь, то хотя бы не выглядеть, как загнанная лошадь.
Спустившись на первый этаж, я сразу же почувствовала — на кухне происходило что-то волшебное. Воздух был насыщен ароматами поджаренного мяса, пряностей и чего-то душистого, чего я не могла опознать, но от чего в животе тут же предательски заурчало. Старик, что бы о нём ни говорили, обладал непревзойдённым кулинарным чутьём — это стоило признать даже мне.
Войдя на кухню, я замедлила шаг. За столом уже сидел Кристиан — во главе, как и полагается хозяину. Его взгляд скользнул по мне быстро, почти осторожно, будто он что-то проверял. Может, ждал… другого.
А вот Орлин — тот не скрывал разочарования. Его нахмуренные брови и выразительное покашливание ясно говорили, что он, похоже, ожидал меня в одном из новых платьев. Я опустила глаза и, не сказав ни слова, заняла своё место за столом.
Ужин проходил в тишине. Ни звона столовых приборов, ни дружелюбного щебета, только звук разливающегося по тарелкам густого соуса и шелест движения рук. Мы ели, будто участники странного ритуала: осторожно, сосредоточенно, как будто каждое движение могло нарушить хрупкое равновесие. Даже Орлин не ворчал, не комментировал. Кристиан смотрел в тарелку, я — на мясо, а вечер тем временем опускался за окнами, накрывая особняк своей холодной вуалью.
Как только тарелка герцога опустела, он, не сказав ни слова, встал из-за стола. Всё в нём было сдержанным, точным, будто каждое движение уже сто раз отрепетировано. Даже на горячий отвар он махнул рукой, отвернувшись, и молча покинул помещение, оставив за собой лишь лёгкий шлейф тяжёлых мыслей.
Я проводила мужчину взглядом и только когда звук его шагов окончательно затих в коридоре, позволила себе шумно выдохнуть, словно до этого боялась потревожить воздух.
— Вот упрямица, — пробурчал старый слуга, бросив на меня косой взгляд. — Не послушались… А теперь вот господин решит, что зря деньги потратил. Что всё это — глупость. А ведь он только начал… оживать.
Я опустила голову, виновато разглядывая свои руки. Зелёный чай в кружке пах всё так же пряно, но радость от ужина улетучилась, оставив вместо себя вязкое чувство досады. Старик был прав. Я всё испортила.
Позже, когда всё было убрано, а Орлин отправился к себе, я медленно поднялась по лестнице, задержавшись на верхней площадке. Мой взгляд остановился на двери в кабинет герцога. Закрытая, чужая, строгая… и всё же теперь казавшаяся особенно одинокой.
— Вот же дура, — прошептала я себе под нос, кусая губу.
Нужно было по-другому. Сказать «спасибо» нормально, по-человечески. Улыбнуться. Принять подарок с лёгкостью, как будто… как будто он просто человек, которому важно быть нужным. Может, этот мужчина впервые в жизни кому-то что-то подарил. А я — с этим своим неловким смущением, сдуру упрятав платье обратно в пакет.
Развернувшись, я молча ушла в свою комнату, так и не набравшись духу постучать.
Кристиан Виери
Весь день порывался покинуть этот кабинет, который с утра зачем-то вообразил своим оплотом продуктивности. Хотя кому я вру? Уж скорее — святилищем великого перекладывателя бумаги. Потому что ровно этим я и занимался: перекладывал с места на место свитки, срок актуальности которых истёк ещё, кажется, когда Орлин был юнцом.
А между тем, жизнь бурлила буквально подо мной. В холле что-то активно скребли, переставляли, кто-то ухал, кто-то шептался. Слишком очевидно, что Орлин с Александрой слаженно взялись за уборку и преображение нашего общего скромного пристанища. Я мог бы помочь — ну в самом деле, дрова ждут, половицы скрипят, а у меня, как ни крути, две руки, две ноги, и кое-какой опыт обращения с мётлой. Но нет же — я герцог , и у меня, видите ли, бумаги .
А бумаги эти… Боги, да я их уже наизусть знаю. Некоторые из них старше моих сапог. Официальное письмо с предложением продать мельницу, которой не существует. Ревизия сараев за год, когда ещё даже дома не было.
Короче говоря, пока нормальные люди работают — я успешно изображаю занятого. Отличная стратегия. Почти не раздражает. Почти.
Так я и промаялся весь день, бесплодно сражаясь с залежами бессмысленных бумаг, которые, как выяснилось, прекрасно годятся в роли подушки. Несколько раз откровенно задремал, уткнувшись носом в пожелтевшие страницы — те самые, что вытащил утром из запылённого шкафа. Надо бы, к слову, и здесь навести порядок. Пора избавиться от всего, что не несёт пользы, а лишь создаёт иллюзию, будто это герцогство ещё дышит полной грудью.
Ближе к вечеру в доме наконец воцарилась тишина. Из холла перестали доноситься шаги, звуки метёл и стонов, сопровождающих борьбу с особо упрямой пылью. Я выждал с минуту, как будто боялся потревожить эту неожиданную передышку, и только потом выглянул в коридор. Пусто.
В следующую секунду услышал, как в левом крыле моего этажа скрипнула дверь — похоже, Александра пошла приводить себя в порядок после дня, проведённого в эпицентре труда и бытового героизма. А с первого этажа доносились такие ароматы, что мой желудок, предательски громко заурчав, сообщил о своём отношении к попытке поиграть в отшельника. Если там действительно жарят мясо… то, быть может, стоит хотя бы сделать вид, что я случайно оказался поблизости от кухни?
Орлин, как всегда появившись внезапно и почти бесшумно, словно дух старого замка, прокашлялся у дверей и сообщил с едва заметной ноткой надежды в голосе:
— Ужин почти готов, милорд. Надеюсь, вы всё же отвлечётесь от своих… дел и присоединитесь к нам. В компании, знаете ли, пища усваивается куда лучше.
Я кивнул, даже не сделав попытки притвориться занятым, и буквально через пару минут уже стоял на кухне — первым. Может, и правда проголодался. Или… возможно, был ещё один повод поторопиться. Если признаться себе честно, я всё же надеялся — нет, ожидал — что Александра появится в одном из тех платьев, которые я с дуру притащил с рынка. Особенно в изумрудном, с тонкой вышивкой и завязками. Хотелось увидеть её не в застиранном костюме, а в чём-то, что подчеркивает её, кхм… индивидуальность.
Я даже подскочил со стула, услышав, как скрипнула дверь. Повернулся с лёгкой улыбкой — и тут… Вся та же простенькая одежда, слегка почищенная, но всё такая же потёртая. Никаких кружев, никаких складок или вырезов. Просто та же Александра.
Ну, разумеется, я не показал, что хоть немного расстроился. Просто кивнул ей в знак приветствия и принялся за еду с прежним видом деловитого голодного аристократа, который совершенно не придаёт значения внешнему виду кого бы то ни было. Хотя зелень в супе казалась теперь слегка горьковатой.
