— А может… — Всеволод пожал плечами, — у девочки были свои причины не срываться с тобой на край географии? Может, ты чего-то не предусмотрел?

— Пап, ты позвал меня поговорить о Есе? Тогда у меня для тебя плохие новости — я не изменю решения. История закрыта, точка поставлена. Любви нет, понимания — нет, поддержки — ну ты понял…

— Хорошо, — махнул рукой Резник-старший. — Поживем-увидим. Ты принес то, что я просил?

Андрей молча достал из сумки большую папку.

Всеволод быстро открыл ее и пробежал глазами бумаги.

— Это все?

— Там еще флешка, на которой все материалы, показания Алии и Заремы, видео, которое нам удалось добыть со свадьбы Лии. Ну и все документы в электронном виде.

Всеволод молча убрал папку к себе.

— Будьте готовы оба, возможно вам придется самим рассказывать эту историю, Андрей. Не сегодня-завтра будет назначена встреча, твоя красавица, надеюсь, не облажается.

Андрей улыбнулся отцу, вспоминая мягкие, умные, карие глаза Лии.

— Не облажается. Я проинструктирую ее перед встречей. Пап, она умная и очень сильная… И мозгов у нее хватает.

Всеволод чуть прищурил глаза, внимательно, очень внимательно глядя на сына. Он заметил ту самую улыбку — не деловую и сдержанную, а ту, что шла из глубины души. Уловил особую нотку в голосе, когда Андрей говорил о ней. И в этот момент Всеволод Резник понял, что разговор шёл вовсе не о профессиональных качествах свидетельницы. Дело приняло куда более личный характер. И Всеволоду это начинало не нравится.

— Хорошо, — кивнул он, глядя позади Андрея, — а вот и мама…

Встал, приветствуя жену в изящном, темно-изумрудном платье.

— Мам… — Андрей тоже поднялся, целуя женщину в щеку. — Ты великолепна…

— Спасибо, родной, — отозвалась она, садясь на отодвинутый сыном стул.

— Мы ждем кого-то еще? — спросил Андрей, приподняв бровь. — Почему такая торжественность?

— Родной, — Маргарита легко подняла бокал с белым вином, — у нас есть для тебя очень хорошая новость, счастливая новость. Но… А вот и наша главная гостья….

Женщина поднялась и протянула руки вошедшей в ресторан девушке, в темно-кремовом платье.

— Еся…. Как хорошо, что ты пришла!

Лицо Андрея враз окаменело.

— Мам… — пробормотал он, но тут же осекся. — Еся, рад видеть, хоть и не ожидал.

Девушка замерла на месте, ее широко распахнутые глаза с недоумением и смущением метались от Маргариты Георгиевны к Андрею и обратно.

— Я тоже… — ответила она сбивчиво. — Простите, Маргарита Георгиевна, я думала… Вы не сказали, что будет Андрей… простите… я, наверное, не вовремя. Я не хотела портить ваш семейный вечер.

— Моя хорошая, — проворковала Маргарита, — неужели ты должна просить прощения за то, что будешь с нами в этот прекрасный момент. Милая, это я должна просить прощения — хотела всем устроить сюрприз. И, Еся, давно пора сообщить новости моему сыну и моему мужу, не так ли?

— О чем ты, мам? — Андрею начинало серьезно не нравится происходящее. Мало того, что мать позвала на встречу его бывшую девушку, она всеми силами старалась показать, что Есения — часть семьи.

— Ох, Андрюш, Володя! Еся беременна.

На долю секунды над столом повисла звенящая тишина.

Есения побледнела, прижав руки к щекам, Андрей почувствовал, как воздух вырвали у него из лёгких, а Всеволод молча, про себя выматерился.

— Маргарита Георгиевна! Я же просила вас! — прошептала Есения.

— Какой срок? — Андрей уставился на бывшую помощницу взглядом, в котором смешались шок и холодная ярость.

— Три месяца… чуть больше, — она нервно закусила губу, избегая его взгляда. — Андрей, это ничего не значит… Я не…

— Андрей, — в голосе Маргариты отчетливо проступила сталь. — Я не собираюсь позволять тебе бросить своего ребенка! У моего внука или внучки будет полная семья, и он будет расти в любви и заботе! Ты понял меня?

— Не думаю, мам, — он отставил бокал с вином. — У ребенка будет все необходимое, я, как отец, обеспечу ему или ей будущее, финансы и содержание. Больше, увы, Еся, ты ни на что рассчитывать не сможешь.

— Я ни на что и не рассчитывала, Андрей Всеволодович! — девушка вскочила, ее голос дрожал от обиды и гнева. — Я вообще не хотела тебе ничего говорить, ясно? Мне не нужна твоя поддержка — я сама неплохо зарабатываю!

— Так, — вмешался Всеволод, — Еся, сядь. Андрей, тоже прижми задницу и успокойтесь все. Марго, — он взял руку жены и поцеловал запястье, — сюрпризы ты устраивать горазда, что и говорить. Новость, при любых раскладах, приятная. Что касается положения дел, все предельно ясно, не так ли, сынок?

Андрей зло усмехнулся, бросая на стол салфетку.

— Я так понимаю, Есения, беременность вы не планировали? — тактично спросил Всеволод.

— Да, Всеволод Михайлович, я сама не поняла, как…

— И ничего мне не сказала... — с горькой усмешкой проговорил Андрей.

— Я сама не была уверена, Андрей, — взволнованно объяснила Есения. — А потом ты уехал так быстро... а когда был там... я не стала тебя отвлекать...

— И абсолютно верно сделала, Есения, — похвалил Всеволод, прищурив глаза. — Редкое благоразумие. Ну что ж, я предлагаю выпить за то, что у нас с тобой, Марго, будет внук.

— Володя… — прошептала ему Маргарита. — Но ведь….

— А вот все остальное, любимая, — Всеволод сжал руку жены, лежавшую у него на запястье, — не наше с тобой дело. Андрей не любит Есению, прости, Еся, но от ребенка не отказывается. Значит малыш получит от нас все самое лучшее. А вам, дамы, — голос его стал холоднее льда, — на будущее урок, который, надеюсь, вы обе усвоите: ни один ребенок ни одного мужика около себя и своей нелюбимой матери не удержал. И никакие бабские романы этого не изменят. Манипулировать детьми вы можете, но вот результат предсказать — очень сложно. Не надо смотреть обиженно, Есения, потому что у меня за спиной — школа советской дипломатии, а у тебя — курсы психолога-самоучки. И если бы ты не хотела, чтобы Андрей узнал о малыше — он бы о нем не узнал. Увы, мы, мужчины, порой непроходимые тупицы в этом вопросе. И за сим, давайте закроем эту прекрасную страницу и начнем следующую.

Маргарита ахнула, Есения покраснела как рак.

Андрей опустил глаза, чувствуя, как благодарность к отцу заливает все внутри него.

— Я рад, Еся, — заметил он, — что стану отцом. А ты будешь отличной матерью. Согласна?

Сидя в машине, Андрей чувствовал, как утопает в потоке не только дождя, льющегося на улице, но и собственных мыслей. То, что произошло вечером, выбило его из колеи. Не просто выбило, заставило ощутить, как ловушка захлопывается медленно, но верно.

Он смотрел на темные окна невысокой многоэтажки, на пятый этаж, где находилась его собственная старая квартира, купленная давным-давно и не решался зайти в подъезд. Поздно, да и не ждет там его никто.

Он невольно улыбнулся, когда представил, как Лия, таким знакомым ему движением распускает свою косу, расчесывает длинные пепельные волосы, которые искрятся в свете настольной лампы, как морщит носик, когда расческа слегка застревает в густой гриве волос. Он наблюдал за этим много раз, украдкой, воруя мгновения в старой квартире на окраине Астрахани. Делая вид, что читает или дремлет или работает в ноутбуке.

Она засыпала под стук клавиатуры, а на его вопрос не мешает ли он ей, только и ответила, что ей даже спокойнее.

Лия не манипулировала им, не ждала от него ничего, злилась от своей беспомощности и зависимости. Но умела улыбнуться так, что он понимал без слов — она благодарна, она ценит все, что он делает.

Но по мере того, как они приближались к Москве, с каждым километром, она медленно и неуклонно возводила между ними невидимую, прочную стену. Сначала перешла на холодноватое «Андрей Всеволодович». Потом стала говорить всё меньше, а молчать — больше. Первые дни в Москве он приходил каждый вечер, привозил продукты, помогал с документами, просто сидел рядом. И вдруг с болезненной ясностью осознал — он здесь лишний. В этой квартире, где три женщины — мать и две девушки — отчаянно пытались собрать из осколков свою жизнь, сражаясь не только с внешним миром, но и с собственными демонами. А он своим присутствием, каждым своим взглядом, каждым словом, лишь напоминал им о незаживших ранах, о том кошмаре, из которого их вытащил. Он был живым воплощением той боли, которую они так отчаянно пытались забыть.