Его Андрей прокручивал снова, снова и снова, неосознанно стараясь уловить в поведении девушки подсказку, ловить которую не имел права.

Ехавший рядом Расул, проводник, знавший местность как свои пять пальцев, только вздохнул, покосившись на начальника.

— Зря, наверное, вы сами поехали. Там свои правила, Андрей Всеволодович. За женщину, если узнают, что чужак увёз — кровь будет.

Андрей кивнул, посмотрев на черную, ночную дорогу. Прикрыл глаза, вспоминая карту местности: от ближайшего села, где под видом туристов, влюбленной парочки жили Коля и Ирина, к камню любви вела отсыпанная гравийка. К дому Ахмата, находящемуся в трех километрах, шла другая дорога — асфальтовая, частная, которая выходила на прямую на трассу, а не вела через село, сокращая владельцу время поездки. Местные на ту дорогу не выезжали — следовали негласному правило, что сейчас было на руку Андрею. В село заезжать по понятным причинам было нельзя: чужие машины и неожиданные лица тут же привлекли бы внимание, а большинство мужчин в этих краях работало на Ахмата и не стеснялось докладывать о подозрительных гостях.

Ехали всю ночь, чтобы проскочить мимо села пока солнце не показалось над краем гор, остановились в неприметной ложбинке, со всех сторон прикрытой деревьями, внизу которой шумел ручеек, впадавший в реку под скалой — бурную и полноводную.

— Местные здесь ходить не любят, — заметил Расул, глуша мотор.

Андрей поднял на него удивленные глаза.

— Не смотри, что ручей маленький, — усмехнулся проводник, выходя из машины и потягиваясь в предрассветной мгле, — в дожди тут такой поток несется, что никого не щадит, Андрей-хан. Ни человека, ни животное. Вот и обходят стороной, особенно сейчас: осень близко, дожди могут в любой момент пойти.

Резник кивнул, тоже выходя из машины и предлагая Расулу кофе из термоса.

Пока ждали известий от ребят, Резник вновь разложил на капоте планшет, карты, снимки со спутника — всё, что прислал Всеволод за последние часы.

После короткого звонка отец, узнав, что сын выехал сам, выругался негромко, но так, что даже сквозь помехи телефона слышалось, как в голосе скрипнуло раздражение. Через десять минут на почту Андрея упал зашифрованный архив: подробные спутниковые карты, прогноз погоды, схемы дорог с отмеченными участками видеокамер, стационарные посты полиции, расписания патрулей и контрольных точек — сухой, выверенный отчёт, какой Всеволод всегда готовил, если понимал, что спорить поздно.

Муратова отреагировала по-другому — быстро и эмоционально.

— Долбоёб! — прорычала она в трубку, даже не поздоровавшись. — Хочешь, чтоб и тебя потом по кускам собирали? Магомедов же тебя знает, придурок одержимый!

Андрей не ответил. Только выслушал, пока на том конце не стихли возмущённые вздохи, и коротко сказал:

— Подстрахуй по линии наблюдения.

Минут через двадцать ему на экран легло уведомление — Светлана переадресовала координаты и метки двум другим группам, дежурившим около двух других домов Ахмата, куда могли привести Лию.

Через несколько часов в посёлке появятся новые лица — молодые «путешественники» с рюкзаками, семейная пара на внедорожнике, даже один якобы блогер с камерой. Все они будут изображать беззаботных туристов, забредших не туда, куда нужно. И все они будут работать на одну цель — собрать максимум информации о доме Ахмата и его охране, не подняв шума.

Расул закурил, глядя на розовеющее небо.

— Красиво, — вздохнул он, житель города, любивший свои горы. Навалился на капот старого внедорожника и задумчиво помолчал.

— Вытащим девушку, Андрей-хан, поедем другим путем. Не к городу, через горы в другой район. Нас искать на трассах будут, а мы гюрзой по камням проскользнем. Шакал выть будет, а нас не учует.

Резник поднял голову от карт и плотнее застегнул походную куртку.

— Спасибо, Расул, что помогаешь, — слова прозвучали устало.

— У меня три дочери, Андрей-хан. Три! И все красавицы! Две уже в университете учатся, одна ах в МГУ! А третья в этом году школу заканчивает. Как я подумаю, что и моих красавиц такой вот зверь умыкнет, под замок посадит и силой любить его заставит, так мне самому хочется горло ему перегрызть.

Он сжал зубы, провёл ладонью по бороде, затем, чуть смягчив тон, прибавил:

— Нет в нашей религии, Андрей, такого права — женщину силой брать. Женщины — наши матери, жены, сестры и дочери. Охранять мы их можем, любить их — можем, а вот ломать, бить и насиловать — это не честь, это — подлость.

Тихо звякнул телефон, пришло сообщение от Ирины и Николая — местные говорили, что Ахмат с утра уехал в Махачкалу. Такой удачи и ожидать не приходилось. Но Резник заставил взять себя в руки и не торопиться — осмотреться, прикинуть, как можно установить контакт с Лией.

В машине несколько квадракоптеров, но охрана у дома усилена — Магомедов берег свое сокровище как дракон. Около десяти утра Ирина и Коля подошли и сами, провожая мужчин к тому месту, где вчера встретили Алию и ее мужа.

Говорили тихо, карие глаза Резника фиксировали местность, как фотоаппарат: камень, едва заметная тропинка, ведущая к заветному дому, следы копыт на глине.

И тихий стон со стороны реки.

Расул мгновенно поднял голову. Он услышал первым, инстинктом горца, привыкшего различать, где ветер, где камень, а где живое. Сделал короткий, резкий знак рукой — молчать. Второй стон услышали уже все.

— О Боже, — Ирина прижала руку ко рту, — Андрей Всеволодович, там кто-то есть.

Она первая побежала к берегу, сокрытому высокой травой. Сам Резник, проклиная все в своей голове, в том числе и этот неожиданный фактор, побежал за ней следом — удобные походные ботинки застучали по сухой земле.

На берегу лежала тонкая девушка. Он узнал ее сразу, даже не видя лица. Длинные волосы — грязные и свалявшиеся, изящная комплекция. Она лежала на отмели и смеялась.

Рванулся к ней, опережая всех, не смея поверить в удачу, перевернул на спину, склонился, едва не завыв от ужаса, боли и облегчения.

Её лицо было белым, прозрачным; бровь рассечена, кровь тут же окрасила ладони в алый цвет. Правая нога лежала под неестественным углом, кожа местами содрана до мяса, ключица синеет под тонкой кожей, губы в трещинах. Лия дрожала крупной дрожью у него в руках.

— Лия…. — позвал он, все еще не веря.

Открыла большие глаза, посмотрела на него в упор, и выдала:

— Бля…. А попозже найти не могли?

И снова расхохоталась, а по щекам текли слезы, смешиваясь с кровью.

Дорогие читатели, у меня была очень загруженная неделя по работе, поэтому муж увозит на три дня на отдых с семьей. Главы будут выходить один раз — утром, а отвечать на комменатрии я смогу только по возможности. Прошу простить и понять — я очень устала и хочу немного больше временри посветить семье и написанию второй части, которая приостановилась из-за работы. В понедельник войдем в привычный ритм))))

Только несколько секунд Резник позволил себе смотреть на нее, с ходу отметая животное желание впиться в разбитые губы поцелуем. Рука его осторожно скользнула по её лицу: убрал липкие, спутанные волосы с лба, стёр кровь, проверил дыхание, пальцем прощупал пульс на шее — слабый, но устойчивый.

Рядом уже стояла Ирина. Она опустилась на колени без суеты, привычно, как человек, для которого первая помощь — не инстинкт, а навык.

Быстро оценила состояние Лии — взглядом, пальцами, движениями, отработанными в десятках полевых выездов.

— Андрей Всеволодович, — произнесла она ровно, без лишних эмоций, хотя в глазах у неё мелькнула жалость. — Перелом голени, скорее всего — закрытый, смещение небольшое. И, судя по положению плеча, вывих ключицы. Пульс нитевидный, дыхание поверхностное. Потеря крови умеренная, но переохлаждение сильное.

Резник поднял голову, мгновенно возвращаясь из оцепенения в профессиональную реальность — в ту, где нужно действовать быстро и точно.