В свои 23 года, уже 23, она никогда ханжой не была, но всегда верила, наивно верила, что найдется тот, с кем рядом ей будет хорошо и комфортно, чьи поцелуи вызовут у нее не просто мурашки по коже, а нечто большее, сильное. Понимала, что нет вечной любви, что все в жизни меняется, но в глубине души хотела, чтобы ее первый мужчина ее любил. И хотела любить сама. Как мама и папа.

Теперь ее осторожность и разборчивость стали проклятием. Лучше бы она переспала со своим другом на первом курсе, чем то, к чему ее готовили через несколько дней. Лучше бы отдалась незнакомому парню в клубе, но сама, по своей воле и по своему решению. Потому что сейчас от нее уже ничего не зависело. И именно чудовище Ахмат получит то, чего так желает — иллюзий Алия больше не питала.

Каждая минута, каждая утекающая секунда приближали момент, которого она боялась до внутренней истерики.

Ахмат не знал меры в своей щедрости — или, что точнее, вовсе не собирался её знать. Его дары, появлявшиеся в доме один за другим, будто бесконечный поток, в котором золото и шелк заменяли слова, вызывали у женщин открытое восхищение и восторженный шёпот, а у мужчин — сдержанные хмыканья, за которыми таилась смесь уважения, зависти и осторожности. В этом царстве подарков каждая вещь была не просто дорогой — она что-то значила, несла послание, и Лия понимала это слишком ясно: её будущий муж не только обладал богатством — он умел им пользоваться как оружием.

Одежда — дорогая, изысканная, от известных во всем мире брендов, национальная и светская. Сейчас уже Лия знала, что из этого дома не заберет ничего, что не было бы подарено мужем. Тяжёлые украшения из чистого золота, усыпанные драгоценными камнями — рубинами, сапфирами, изумрудами — блистали так ярко, что блеск резал глаза. Ахмат не признавал ни скромности, ни умеренности — в каждом украшении чувствовалась его безапелляционная природа мужчины, который берёт то, что хочет, и подчёркивает это жестами, лишёнными сомнений. За всю жизнь у Лии были подаренные отцом украшения — маленькие серьги с брильянтами, несколько жемчужных кулонов, и кольцо, подаренное родителями на совершеннолетие с маленьким изумрудом. Она редко носила что-то дорогое, предпочитая естественность и удобство. Да и занятия спортом не располагали к ношению драгоценностей.

Сейчас же, когда тетки заставляли ее примерять все новые и новые подарки жениха, ощущала себя или новогодней елкой, или жертвой, которую готовят на убой.

За три дня до свадьбы в дом приехала мать Ахмата Халима — высокая красивая, еще совсем не старая женщина с глубокими синими глазами и его самая младшая сестра — Лейла — энергичная девочка лет 13. Женщина улыбнулась будущей невестке сдержанно, но не холодно и не высокомерно, а после и вовсе забрала ту пройтись по магазинам Махачкалы.

Алия поверить не могла, что ее отпустили.

Они ехали по залитым светом улицам города, и Лия решилась открыть окно, подставляя лицо горячему ветру, вдыхая запах такого близкого моря. На несколько секунд она точно вернулась к нормальной, светской жизни. Но тот час взяла себя в руки и посмотрела на Халиму. Женщина не сказала ни слова, только улыбнулась понимающе.

— Насиделась дома? — ненароком спросила Халима, когда они зашли в здание одного из торговых центров города.

Девушка молча кивнула, слегка покосившись на огромного мужчину, исполняющего роль водителя и охранника одновременно.

— Отдохни от родни, — тихо засмеялась Халима, предлагая девушке присесть за столик кофейни и отдавая Лейле одну из карточек, чтобы девочка прошлась по магазинам сама, оставив их наедине. — Семья — это семья, однако они бывают очень…. Надоедливыми.

Не то слово, — едва не брякнула Алия, но вовремя прикусила язык. Она еще не понимала этой женщины, не представляла себе, как можно с ней общаться. Халима с одной стороны была матерью Ахмета, с другой стороны не походила на женщин семьи Алиевых. Те, не смотря на богатство, одевались ближе к традиционному, повязывали голову платками, строго соблюдали правила. Она же, хоть и была в платке, повязала его небрежно, стильно, с изяществом, до которого самой Лие было расти и расти. Платок для Халимы был не только и не столько предметом культа, сколько аксессуаром, украшением, которое она несла с королевским достоинством.

Да и ее одежда — брючный костюм, удобные туфли на невысоком каблуке, смотрелись современно и ярко.

Халима снова улыбнулась девушке, заметив как та ее рассматривает.

— Мы не фанатики, Алият, — заметила она, заказывая кофе и чизкейк. — Никто не станет заворачивать тебя в хиджаб и надевать паранджу.

Лия очень тихо фыркнула в ответ, делая глоток капучино и жмурясь от удовольствия, едва сдерживая себя. чтобы не выпить чашку залпом.

— Понимаю, — рассмеялась Халима, — Алиевы — очень консервативная семья, я бы сказала через чур. Поэтому одежду тебе в подарок выбирала я сама, без участия твоих тетушек.

— Спасибо, — кивнула девушка.

— Очень жаль, — продолжала Халима, — что мой сын не оставил нам времени на нормальную подготовку — он сразу решил, что женится как можно скорее. Можно сказать, это для него не очень типично. Я бы повезла тебя не сюда, — она чуть дернула щекой, — а в магазины в Москве — там и выбор больше и возможностей. Конечно, если бы ты дала слово не позорить ни свою семью, ни моего сына.

Щеки Лии вспыхнули — Халима безошибочно угадала, что она высматривает любую возможность побега, и указала на это тонко, изящно, но безапелляционно.

— Ничего, дорогая, после свадьбы у нас будет время и возможности погулять уже спокойно, без спешки и давления на тебя. Ты была в Италии?

Алия удивленно подняла голову на женщину.

— Нет… я вообще еще не была за границей.

— Тогда, после свадьбы, я поговорю с Ахматом о поездке. Азербайджан, Арабские Эмираты, Европа…. Для тебя рядом с моим сыном откроется целый мир, Алият.

— Я слышала, — сглотнула девушка угрюмо, — он не очень-то возит свою жену Айшат куда-то.

— О… — Халима довольно улыбнулась, по-своему истолковав интерес Алии. — Тебе не стоит об этом волноваться. Айшат — хорошая женщина, послушная, хозяйственная. Но к сожалению, ее темперамент не подходит моему сыну. Этот брак не… самый удачный. Ну что ж, на все воля Аллаха. Ахмат жену не обижает, она выполняет все свои обязанности. И тебя не обидит, если будешь ему хорошей женой и верной спутницей. А судя по тому, как он покупает тебе подарки, что-то внутри моего сына ты задела.

Халима сбросила исходящий звонок, перевернув телефон экраном вниз, и снова внимательно посмотрела на Лию.

— Вообще-то у нас не принято рассуждать о чувствах, Алият, — спокойно начала Халима, и в её голосе не было ни обвинения, ни осуждения — лишь твёрдая уверенность человека, давно знающего жизнь. — Не в них, как ты думаешь, заключается счастье. Чувства — вещь ветреная, приходят и уходят, как туманы в горах. Сегодня есть — завтра нет. Люди, которые строят судьбу на одном только чувстве, похожи на тех, кто строит дом на воде. Красиво — но недолго.

Она сделала паузу, давая Лие время усвоить каждое слово.

— Любовь, вопреки тому, что вам там внушают книгами и кино, не всегда падает с небес. Иногда она приходит много позже брака — как спокойное, надёжное чувство, выросшее из уважения, из совместной жизни, из общего пути. Иногда любовь — это не вспышка, а работа. И только тогда она чего-то стоит.

Халима поправила край платка и продолжила:

— Не все пары, даже в вашем мире, вступают в брак по большой любви. В вашем мире разводятся так же часто, как у нас дышат. И где же там счастье? А у нас — да, родители зачастую участвуют в выборе. Но посмотри честно: разве в этом нет мудрости? Родители не руководствуются страстью, им нечего делить — они выбирают так, чтобы две семьи сошлись, чтобы детям было на кого опереться. Брак — это союз не только мужчин и женщин, но и родов. Это безопасность, поддержка, сила. У нас это понимают. А у вас, Алият, каждый сам по себе — и поэтому столько одиноких, потерянных, сломанных людей.