— Что-то не так, Андрей? — в лоб, без предисловий начал отец, присаживаясь на мягкий диван, напротив сына, устроившегося в кресле. Блики пламени от камина играли на красивом, задумчивом лице.

Андрей вздохнул, встал и налил обоим в глубокие бокалы коньяка.

— Пап… могу попросить об одолжении?

— Как всегда, — кивнул Всеволод, нахмурившись. Андрей крайне редко обращался к нему за помощью или советом, и только тогда, когда действительно нуждался в них.

Андрей протянул отцу красную папку, кивком головы предлагая открыть.

Всеволод с любопытством достал из папки фотографии, рассматривая каждую внимательно, не упуская ни малейшей детали.

— Красивая, — только и обронил он, задержав взгляд на той, где Лия стояла рядом с матерью. — Редкое сочетание: светлые волосы и такие глазищи. Кто она?

— Ее, судя по всему, похитили, — хмуро отозвался Андрей, залпом выпивая коньяк.

— Печально. Жаль такую. Очень жаль. Мертва?

— Не знаю. Похитители требований не выставляли. Да и брать у ее матери нечего — там абсолютно простая семья. Мать — врач в местной больнице в Волгограде, Алия — студентка университета, должна была защищаться на магистра три дня назад. Пропала сразу после предзащиты, когда домой возвращалась.

Всеволод вздохнул.

— Тело, я так понимаю, не нашли?

— Нет. На уши поставили пол города, искали полиция и поисковики — ноль.

— Ну…. Не удивлен, — кивнул Всеволод. — Ты здесь причем? Как ни прискорбно, девочка скорее всего уже на дне Волги.

— Не думаю, — Резник налил себе еще коньяка. — Там, пап, четкий след прослеживается. Кавказский.

Всеволод громко выругался.

— Андрей, ты спятил? Мало было?

Андрей на долю секунды прикрыл глаза — в ушах вдруг снова зазвенел звонкий девичьей крик, полный отчаяния и горькой надежды: «Вы же не отдадите меня? Не отдадите?!». Лоб покрылся испариной, сердце гулко застучало в груди.

Глухие удары в дверь, борьба, и ужас в больших, распахнутых глазах молоденькой девушки, которую тащили силой прямо из шелтера.

«Помогите! Андрей! Не отдавайте!»

— Андрей! — голос отца вернул в реальность, в отделанный красным деревом кабинет роскошного особняка.

— Здесь не Чечня, пап, — угрюмо ответил он, — Дагестан. Отец девушки, некто Рустам Ахматович Алиев, почти 25 лет назад ушел из семьи, порвал все связи со своими, женившись на Астаховой Надежде Ивановне. Поменял имя, взял фамилию жены. Познакомились на учебе, а потом, после свадьбы контакта ни с кем из своих не поддерживал. Умер три года назад, на похороны никто не приехал. Хоронила Надежда с дочерью — Алией. Надя — сирота, поэтому у нее кроме дочери нет никого.

Всеволод встал с дивана и сделал несколько шагов по кабинету.

— Андрей, тебе 36 лет, у тебя успешный бизнес, отличная практика. Ты юрист и адвокат от бога, правозащитник, который берется за сложные дела. Тебе о своей семье подумать пора, а не о чужих! Женится, завести детей! Еся — прекрасная девушка, умная, красивая, хваткая — чего тебе еще надо?

Андрей молчал.

— Черт, Андрей, сколько ты еще ее мариновать будешь? Вы уже два года как встречаетесь, она от тебя нужного шага ждет, а ты…. Думаешь ей это, — он кивнул на папку, — понравится? Ждать вестей и не знать, что с тобой на этот раз могут сделать! Ты о матери своей подумал?

— Отец, послушай!

— Нет, ты меня послушай, Андрей! Мне жаль Саиду, мне жаль то, что с ней приключилось, да! Но шансов не было изначально, и ты, как никто другой это знал. Ни твоих сил, ни моих связей не хватило. Это Кавказ, сын! Со своими устоями, традициями, этносом, адатами и прочим! Ты спас многих, но ты не всесилен. И Саида стоила тебе слишком многого. Да и не факт, что эта девчонка сейчас на Кавказе, может и правда…. — мужчина допил коньяк, — уже на дне реки. Вообще не характерная ситуация, забрать через столько лет….

— Поэтому я и пришел, — буркнул Андрей. — Пап, давай просто проверим эту семью. Алиевы. Их связи, их род занятий, кто они, с кем связаны…. И зачем им Лия… если она у них.

— Да твою мать! — стукнул кулаком по столу Всеволод.

— Пап… просто пробей их. По своим каналам. Прошу тебя, как раз, чтобы не привлекать внимания к себе. Просто найдем информацию, отдадим Муратовой и… все. Если девочка там, я помогу Свете выйти на местных правозащитников…

Всеволод снова выругался, с ненавистью глянув на красную папку. Сжал кулаки и медленно кивнул, понимая, что, если откажет — Андрей найдет способ узнать информацию другим путем.

Надежда жарила на общей кухне блины, бездумно выливая на шипящую сковородку тесто. Руки действовали автоматически, без участия головы: зачерпнула, размешала, вылила, перевернула, сняла.

Около ног крутился мальчишка пяти лет — сын Ольги, молодой девушки, которая временно проживала в центре, тихой и скромной. Сама девушка ушла на очередное собеседование по работе, а Надя вызвалась посидеть с парнишкой.

Работа в центре хоть немного отвлекала от боли, которая прочно поселилась в груди, не отпуская ни днем, ни ночью. Надя почти сжилась с ней, просыпаясь и засыпая, почти привыкла. И была благодарна Светлане, что та пригласила пожить в центре.

— Теть Надь, ну можно уже? — мальчишка умоляюще посмотрел на нее удивительно прозрачными васильковыми глазами.

Надежда машинально улыбнулась и поставила перед ним тарелку с блинами.

Он начал уплетать угощение один за другим, а у Нади сдавило грудь — вместо этого мальчика, она снова, как вживую, увидела Лию, уставшую и голодную после занятий.

Уголки губ сами дрогнули — но не от улыбки. Её скрутило, грудь сжало так, будто туда вогнали раскалённый крюк. Она отвернулась, прижалась ладонями к столешнице, опустила голову и тихо, совсем тихо застонала, чтобы ребёнок не услышал.

Света прилетела несколько часов назад — злая и бледная. И судя по всему с новостями, которые никого не порадуют. Упала на кровать, попросив часа три-четыре отдыха. Надя возражать не стала, видела, что Муратова измотана. А сердце готово было вырваться из груди.

Тихо завибрировал телефон на столе.

Надя даже не поняла сначала, что звонит ее аппарат, тупо смотрела на него, издающего вибрирующий звук. Номер был незнакомым, но звонил настойчиво.

Надежда нажала кнопку вызова и поднесла к уху.

— Да… — голос звучал хрипло, как воронье карканье.

Ответом ей была тишина, сквозь которую прорывалось чье-то тихое дыхание.

— Лия! — закричала Надя, и сама себе зажала рот рукой, — Лия! Малышка!

— Нет…. — голос был очень, очень тихим. — Я не Алият…. Я — Зарема….

Сердце Надежды гулко стучало в груди, отдаваясь в ушах и висках.

— Моя дочь…. Алия….

— Она жива… — так же едва слышно отозвалась трубка. — Она в семье…. В безопасности….

— Зарема! Пожалуйста….

— Простите… — прошелестело в ответ, — не могу больше…. Нельзя…. Все хорошо…

— Где она, Зарема? Милая, скажи!

— Дома…. Она замуж выйдет… счастливой будет. Не звоните больше, нельзя мне.

С этими словами вызов погас, экран телефона умер.

Надя без сил опустилась прямо на деревянные доски пола.

— Значит, жива, — констатировала Светлана, наливая себе в большую керамическую кружку крепкий кофе и не дожидаясь, пока он остынет, делая несколько глубоких глотков подряд. — Это важно. Теперь мы точно понимаем, что её удерживает не случайный преступник, а ваша родня, — добавила она сухо и, уставив взгляд в стол, потерла глаза, смазав подводку, но даже не заметив этого.

Надежда, руки которой дрожали мелкой дрожью, невольно подумала: эта женщина из комнаты не накрашенной вообще выходит? Она машинально налила себе чай, но сделать глоток так и не смогла, только зубы клацнули по керамике.

Она разбудила Светлану сразу, как только смогла хоть что-то соображать. Не знала, что делать, куда бежать, с кем говорить. С огромным трудом подавила желание перезвонить девушке, за что сразу же получила похвалу от Муратовой.