Да пожалуйста, змея, твой сын мне и даром не сдался! Оба сына, раз на то пошло. Но для начала я выскажусь до конца.

— Ваше величество, вы несправедливо обвиняете меня во лжи. Знаете ли вы, что с начала года четверо юношей-сирот погибло в шахтах? Из-за недостатка денег приют позволяет детям работать: девушки занимаются шитьем или росписью керамики, а парней берут в шахты, на заводы, и часто там случаются несчастные случаи. Сейчас март, выходит, с начала года произошло больше одной смерти в месяц.

Королева Гленна побагровела, и яростно прошипела:

— Значит, руководство приюта ворует деньги, которые я постоянно выделяю сиротам!

— Директриса тоже работает, если вам интересно, ваше величество, причем наравне с детьми.

— Достаточно, — с ледяным спокойствием произнес Морай.

— Это попытка меня скомпрометировать! — взвизгнула его мать.

Могла ли я промолчать? Разумеется, нет!

— Это попытка помочь детям. Они заслужили больше, чем голод и жестокую смерть от удушья глубоко под землей.

— Довольно! — более резко сказал король, и я поняла, что теперь точно пришло время умолкнуть. — Вы можете идти, леди Караваджо.

Присела в поклоне, и твердой походкой отправилась к прилавку, хотя внутри все кипело от злости, обиды и слез. Нельзя показывать свои чувства: дашь слабину, и тебя обглодают без остатка.

— Мира, что случилось? — рядом появилась взволнованная Исла. — Ты такая бледная, тебе плохо? Что Сайберам было нужно?

— Дома расскажу. Не сейчас, пожалуйста. Улыбайся!

Еще полтора часа мы продолжили собирать деньги на благотворительность, после чего королевская семья в полном сборе вышла на середину площади.

— Надеюсь, вам понравилась праздничная ярмарка? — спросил король, вызвав одобрительный гомон и аплодисменты. — Мне тоже, я благодарю всех, кто принял в ней участие, и отдельно хочу отметить участниц отбора невест! Они приложили максимум усилий, чтобы привнести волшебство в этот праздник. Сделали его незабываемым.

О да, мою перепалку с королевой-матерью Морай еще долго не забудет! Интересно, что меня ждет за нанесение оскорбления члену правящей семьи? Выгонят из столицы, или что похуже?

— Нелегко было выбрать победительницу первого этапа, и тем более — девушку, которая покинет отбор, однако правило есть правило, порой приходится принимать сложное решение. Итак, лучшей в первом испытании стала…

Морай

Дикарка, однозначно, но само это слово перестало казаться мне ужасным. Наоборот, огонь в ее глазах, пылавшее сердце и боль в тихом голосе взволновали меня, с большим трудом подавил эмоции, оставаясь внешне холодным, и попросил ее вернуться к прилавку.

— Омерзительная выскочка! — тут же взъярилась мать. — Деревенщина, позорный послед недостойной семьи! Эти Караваджо совсем ума лишились, раз не сумели втолковать своей родственнице правила поведения!

Я повернулся к брату:

— Максимилиан, прими участие в ярмарке, сделай несколько покупок, подари сладости детям, пообщайся с народом. Только не оказывай знаков внимания моим невестам, будь добр.

Он понял, что я хочу поговорить с матерью без свидетелей, и молча удалился, хотя вряд ли упустил из виду последний намек.

— Матушка, а теперь расскажите мне, пожалуйста, то, о чем говорила леди Пальмира, соответствует действительности?

— Какая она леди! Безродная девка, затесавшаяся в герцогскую семью.

— Это мы пока оставим за пределами дискуссии, хотя я настаиваю, чтобы вы соблюдали этикет, и перестали применять подобные эпитеты к девушке благородной крови. Куда больше меня волнует ситуация с приютом. Разве я не поручил вам попечение о сиротах?

— Морай, неужели ты готов поверить этой шал… девушке? — она едва пересилила себя, и обошлась без оскорбления. — Разумеется, я забочусь об этих оборванцах, выделяю деньги, чтобы у них было все необходимое.

Прозвучало уверенно, но что-то все равно мне не понравилось. Те обвинения Миры, слова о погибших в шахте детях… Тут нужна проверка. Дал знак Юэну подойти.

— Ты же слышал наш разговор с леди Пальмирой? Отправляйся в приют, выясни все. И не забудь узнать о гибели детей в шахте.

Мой друг коротко поклонился, и немедленно исчез. Зато у матери снова произошел прорыв ненависти к леди Караваджо:

— Как ты можешь так меня унижать⁈ Ты действительно поверил словам грубой девки, а не собственной матери? Да кто она такая, всего лишь никому не нужный выродок Эмилии, лишившейся и фамилии, и положения в обществе после брака с бедным рыцарем. Точнее даже не Эмилии, а ее дочери, о которой нам ничего не известно. Эта Пальмира невежественная, грубая, вот и оболгала меня, лишь бы впечатлить тебя, а ты позволил смазливой мордашке очаровать тебя, и теперь трясешься над ней, как над истинной, хотя метки нет, и эта потаскуха не может быть истинной дракона!

— Выбирайте выражения, — прорычал в гневе.

— А разве это не правда? Разве она не крутила с твоим братом? Мой бедный Максимилиан попался на ее крючок! Караваджо облапошили его!

— А не вы ли надоумили Максимилиана отправиться в усадьбу Марко, и там сделать леди Пальмиру своей женщиной, чтобы она не досталась мне?

Она запнулась, и по досаде на лице я понял, что попал в точку.

— Матушка, я понимаю, девушка вам категорически не понравилась, но вы же сами затеяли отбор, семья Караваджо обязана была предоставить невесту. И они выполнили долг перед печатью Амароса. Теперь дело за мной, я буду решать, станет она моей женой, или на трон сядет другая девушка. Но вы в своей заботе о моем благополучии перешли все разумные пределы, едва не сделали своего младшего сына преступником. Хорошо, он вовремя одумался, и покинул усадьбу, не лишив леди Пальмиру чистоты. Иначе я расценил бы его и ваши действия как государственную измену.

— Что? — опешила мать.

— А разве вы не подумали об этом? Я и есть государство, я — дракон, потомок Амароса, моя власть священна. Каждая из невест до исключения из отбора является моей собственностью, и, если бы одну из них лишили чести, это легло бы позором на меня.

— Ты просто издеваешься надо мной, — менее самоуверенно произнесла мать. — Желание делает тебя уязвимым.

— Все мужчины желают женщин, это заложено в нас природой. Уязвимым меня делает отсутствие семейной поддержки. Я буду признателен, если вы, матушка, перестанете проворачивать сомнительные дела у меня за спиной. Вы явно устали, но осталось недолго: как только у меня появится королева, она возьмет на себя основные обязанности, а вы получите заслуженный отдых.

И без того перекошенное лицо перекосилось еще больше. Я опять попал в точку, ведь этого она и боялась — остаться не у дел. Привыкла к власти, сначала в качестве супруги короля, а потом и королевы-матери. В молодой жене сына она видит только соперницу, с которой не собирается делиться полномочиями. Поэтому и боится Пальмиру: дикарка точно не станет плясать под дудку свекрови.

Тем временем, пока мы ругались, вернулся Юэн с самым мрачным выражением лица, какое я только у него видел.

Мало того, что слова леди Караваджо подтвердились, так еще и были неполным списком кошмаров, творившихся в приюте Святой Лилии.

— Что вы теперь скажете, матушка?

Она бросила уничижительный взгляд на Юэна, и надменно улыбнулась мне, словно я был врагом, а не сыном и правителем.

— Больно слышать это, Морай! Я в искреннем недоумении. Наверное, те, кому я поручила заботиться о приюте от моего имени, нарушили обязательства, и разворовали деньги. Даю слово, я во всем разберусь.

— Не стоит утруждаться, я сам этим займусь.

— Ты не можешь! — воскликнула она, теряя высокомерную маску.

Глаза испуганно расширились, щеки налились алым. Матушке явно было что скрывать, хотя мне и так все стало ясно.