Дорога обратно заняла немного времени, и уже вскоре я с радостью избавилась от теплой накидки, поспешив к себе в комнату.

— Мне срочно нужно принять ванну, смыть с себя этот день.

— Разумеется, нам всем это нужно, — слабо улыбнулась герцогиня. — В целом все прошло неплохо, Пальмира произвела на всех хорошее впечатление.

Не успела она развить мысль, как снаружи раздался шум. Дверь распахнулась до того, как слуги доложили о посетителе, и в усадьбу ворвался он, мужчина, о котором я хотела забыть, как о страшном сне.

— Максимилиан, ты с ума сошел? — удивился Марко. — Как ты мог приехать, это поставит под угрозу репутацию Пальмиры! Мы ведь с тобой договорились, что ты временно воздержишься от визитов в мой дом.

Выражение его лица категорически не понравилось, будь моя воля — вызвала бы полицию, но здесь по «сто два» не позвонишь.

— Мне нужно поговорить с Мирой наедине, — прорычал принц, и бесцеремонно потащил меня по лестнице наверх.

Марко секунду наблюдал за это картиной, после чего помчался за нами, вырвал мою руку из железной хватки, и между ними с Максом завязалась борьба. Мы с Ислой визжали, слуги кричали, все бегали вокруг и бестолково размахивали руками. На шум прибежали дети, самый младший мальчик расплакался, и лишь это привело в чувство мужчин.

— Исла, уведи детей. Пальмира, иди к себе в спальню. Вы, приберите здесь, — приказал Марко слугам, и за шиворот потащил Макса в свой кабинет.

Разумеется, мы с Ислой обе отправились за мужчинами, чтобы подслушать разговор. Пусть это занятие называют недостойным, как иначе узнать правду? Сами виноваты, не нужно было портить мне жизнь! А то заявились ко мне домой, затащили сюда, и еще интриги плетут за спиной.

— Заходи! — прошептала Исла, и скользнула за соседнюю с кабинетом дверь. — Постарайся дышать тише.

Прильнули к стене, которая позволяла расслышать разговор, и обе затаили дыхание.

— Ну и что ты здесь устроил, Лиан? — устало спросил Марко, а я удивилась тому, как он сократил имя младшего принца.

— Прости, мне так стыдно перед твоей семьей!

— За годы дружбы этот дом всякое видел, так что нас с Ислой особо не удивишь, а вот Пальмире впечатлений хватит надолго. Скажи, ты действительно получил у брата разрешение жениться на ней?

Около минуты он молчал, истязая меня ожиданием.

— Морай сам догадался о моих чувствах. Я ничего не сказал об иномирском происхождении девушки, но он сопоставил нашу с тобой дружбу, ее прибытие «из какой-то глуши», мое поведение, и понял, что я влюбился в леди Пальмиру.

— Ума ему не занимать, с королем шутки плохи, но неужели он действительно дал согласие?

— Да, — мрачно подтвердил Максимилиан.

Пришло время Марко многозначительно молчать.

— Что ты наделал, Лиан? Ты ведь понимаешь, что девушка здесь чужая, она не захочет жить в непонятном для нее мире. Сам ведь рассказывал о том, как наши миры отличаются, что женщины там во всем равны мужчинам, о мечте Пальмиры стать адвокатом. Здесь ей придется проститься с собственной личностью, амбициями, целями. Захочет ли она жить в твоей усадьбе, и каждый год рожать по ребенку?

Ясное дело, такой жизни мне не надо. Дети должны видеть здоровый пример семейной пары, когда оба родителя уважают друг друга, поддерживают и позволяют развиваться в разных сферах. Если женщина в семье — не больше, чем декоративный элемент, о каком равноправии и уважении может идти речь? Как можно жить, будучи просто красивым придатком к мужу?

— Эмилия Караваджо убежала так далеко, как только могла, лишь бы изменить судьбу. Ее внучка выросла в иных условиях, без дворцов и усадеб, герцогских титулов и договорных браков. Скажи, Лиан, она обрадовалась, когда ты сказал ей о вашем будущем?

— Ни капли, — с болью в голосе произнес принц, и мне стало… нет, не жаль его, а морально приятно. Нет прощения предателям!

— Давай так! — мягко, как душевнобольному сказал Марко. — Ты поговоришь с братом, откажешься от Пальмиры. Скажешь, девушка тебе перестала нравиться. Никто из придворных не расстроится, им внучка Эмилии подобно кости в горле: ни проглотить, ни выплюнуть.

Было бы замечательно, но Максимилиан хрипло рассмеялся.

— Морай сам поговорил со мной, как только мы покинули зал.

Я затаила дыхание, успокаивая бешеное сердцебиение.

— Он наложил запрет?

— Да, Марко, сказал, мне придется временно забыть о леди Караваджо.

— В каком смысле временно?

Дальше последовал поток ругательств, испугавший Ислу. Я-то в своем мире и не такое слышала, хотя не уважала людей, не способных изъясняться без матов.

— Лиан, уже два часа ночи, а ты бранишься на весь дом! Что именно тебе сказал король?

— Он хочет оставить ее себе.

Я была готова к любому повороту событий, но не к такому. Ладно еще, назвал бы дикаркой, сказал, что мне не место во дворце. Это ранило бы меня, но хотя бы соответствовало ожиданиям. А так…

Пришел черед ругаться Марко, он достиг определенного искусства, мешая местные слова и итальянские обороты из нашего мира.

— Как такое могло произойти? Никто не должен был заметить ее, тем более король! И что значит, он хочет оставить ее себе, это же отбор, новая королева будет выбрана по результатам испытания, а на роль любовницы девушка благородный крови не подходит. Лиан, ты можешь напрячь мозг, и дословно повторить ваш разговор?

— Дословно не могу, прости, мы оба не сдерживались в словах. Морай сказал, временно мне придется забыть о Мире, так как у него появились подозрения по поводу метки истинности. Она не проявилась, но он ощутил симптомы. Дряхлые советники отправились изучать такие же дряхлые фолианты, чтобы понять, что именно произошло. Если метка проявится — он заберет себе Миру. Я отказался подчиняться, и мы поссорились.

Воцарилось мертвое молчание.

— Они не могут быть истинными, метка по наследству не передается. Ему всего лишь показалось, ошибка, не иначе. В любом случае, король не получит Пальмиру. Я дал ей слово, что она вернется домой, — Марко произнес медленно, с трудом, будто это стоило ему всего.

— Миру не отпустят, ее будут искать, пока не раскопают всю правду. Единственный шанс — убедиться, что они не истинные. Либо же выдать ее замуж немедленно.

— И благородным спасителем будешь ты, верно? — хмуро спросил Марко.

— Я люблю ее, а она меня, хоть и злится. Морай будет в бешенстве, если узнает правду о поступке Эмилии и о происхождении Пальмиры. Я же готов принять все, и защищать ее от всего мира. От двух миров.

Эти слова нужны были мне раньше, но не сейчас. Все, что влекло меня к Максимилиану, исчезло. Даже ради собственной безопасности я не хотела выходить за него замуж.

— Помнишь, как мы с тобой сидели в этом кабинете после объявления отбора? Я был в отчаянии, и ты убедил меня поискать в другом измерении наследницу Эмилии. Согласился лично заняться этим делом, чтобы я оставался у всех на виду.

— Я боялся, что твоя семья пострадает, Марко, и готов был рискнуть. Тем более мне понравилась задуманная авантюра, не каждый может похвастаться столь необычным путешествием. Я вечно отсутствую в замке, на мои отлучки никто не обращает внимания; к тебе же прикипели все взгляды. Общество знало об отсутствии у тебя сестер и дочерей, ожидало твоего падения.

— Ты спас меня, я очень благодарен, но Пальмира не должна пострадать.

— Поверь, я и сам не думал, что полюблю ее. В тот день, когда ты открыл нам портал, я осознал природу своих чувств, и с трудом заставил себя следовать плану.

Сама не заметила, как уперлась лбом в стену. Исла легонько прикоснулась к спине, пытаясь увести меня, но я не могла пошевелиться, беззвучно глотая слезы.

Для Макса это все было авантюрой, приключением, бунтом против семьи. Ровно до тех пор, пока он в меня не влюбился. А я, наоборот, потеряла последние капли чувств, будто ничего и не было. Или действительно не было? Не стоит себя обманывать, я не ощущала дикой страсти, просто хотела выйти замуж, создать семью с типичным хорошим мальчиком. Значит, мы оба стоим друг друга: я использовала его, он — меня.