Нет, первое испытание нужно пройти достойно, унизить герцогских дочек, показать, что я лучше их всех вместе взятых. Ну а на втором испытании можно будет уступить. Мягко слиться, как говорят в моем родном мире.

Прекрасным весенним утром я рано встала, привела себя в порядок с помощью служанок (честно сказать, уже не представляю, как буду обходиться без них в своем мире), и спустилась к Марко, которому сильно не понравилась моя затея.

— Мира, зачем это нужно? Я сам все сделаю, от тебя требуется только отсутствие неприятностей.

— Нам дали задание, я должна разобраться в ситуации.

— Ты думаешь, кто-то из невест будет заниматься подготовкой к ярмарке? Лучше выбери наряд, Исла тебе с этим поможет.

Нахмурилась, и по одним упрямо сведенным бровям он понял, что спорить со мной бесполезно.

— Ладно, что конкретно ты собираешься делать?

Столица была богатым и роскошным местом, где аккумулировались самые большие дворцы, усадьбы, промышленные предприятия, банки. «Только лучшее», — я бы посоветовала взять такой девиз столичным бездельникам, но помимо них было много достойных ремесленников, учителей, лекарей, законников, к которым я присматривалась с профессиональным интересом.

Однако возвращаясь к теме испытания: какую лавку поставить, что продавать, как привлечь покупателей, и на что потом потратить деньги?

— Марко, скажи, какие сейчас в городе интересы? Есть что-то такое, что пользуется огромным спросом? И кого можно назвать самым незащищенным, уязвимым слоем общества?

Мужчина внимательно на меня посмотрел.

— На ярмарках спросом пользуется традиционная домашняя утварь, даже аристократы покупают, чисто для развлечения. Ну и еда, выпечка, сладости, горячие напитки. Ремесленники свои товары предлагают, кузнецы, например.

— Наверняка леди Маргарет Олдголд представит на ярмарке роскошную выпечку, — мягко улыбнулась Исла. — Это красиво и благородно.

Разумеется, что может быть милее расфуфыренной девицы с ватрушками на подносе? Пожалуй, мою идею не оценят, но я доведу до конца замысел, они надолго запомнят мою лавку…

— А самыми незащищенными я бы назвал сирот из приюта Святой Лилии. Это как язвенное пятно на лике безупречного города.

— Почему? — меня изрядно удивили его слова.

— Приют до сих пор существует лишь благодаря немногим сердобольным семьям, кто порой жертвует монетку-две бедным детям. Чтобы выжить, им приходится работать, брать заказы у швейных фабрик. Старших мальчиков отправляют на производство, часто происходят несчастные случаи. Платят мало, нормированного рабочего графика нет. Я давно пытаюсь добиться поддержки от правящей семьи, но у короля и без того было много дел за последние годы: то отстаивание приграничных земель, то стихийные бедствия, то политические заговоры. Максимилиана в зал Совета не пускают, вдовствующей короле наплевать на сирот, как и герцогам.

Хотелось бы сказать, что этот мир — отсталый и жестокий, но в моем измерении тоже не все гладко, если так подумать. Нищета, отсутствие заботы о ближнем, экономические проблемы, сокращение государственного финансирования, падение уровня жизни — в любом мире одна и та же проблема. Однако, хоть я и не могу в одиночку изменить судьбу всей вселенной, один конкретный приют перестанет выполнять функцию ада, не будь я Пальмира Захарова-Караваджо!

Удивительно, но герцогской чете моя идея понравилась. Они нашли в ней что-то бунтарское, но безусловно благородное. Однако я понимала, что впечатлить других аристократов, да и обычных горожан не получится видом чужих страданий. К огромному сожалению, вид настоящей бедности и боли отталкивает. В своем мире заметила, что сериалы с глупыми героями и картинными страданиями собирают больше зрительских симпатий, ведь сочувствовать красотке с идеальным макияжем и одной слезинкой на щеке легче, чем изуродованной жизнью, сломанной горем женщине.

Поэтому нужно облагородить страдания, к которым я хочу привлечь внимание, сделать привлекательный образ, и дать людям возможность ощутить себя благородными героями. Романтизм, душевный подъем — вот секрет успеха, с помощью которого я и доброе дело сделаю, и превзойду остальных невест, особенно примитивную Маргарет.

Мы с Марко переоделись, чтобы выглядеть попроще, и отправились на разведку. Он не хотел, чтобы я лично этом занимались, однако моя щепетильность требовала максимального участия.

В сопровождении замаскированного охранника мы под видом небогатых горожан отправились в приют, и почти добрались, как на дороге образовалась пробка. Чем глубже в этот район, тем страшнее становилось. Я поняла, почему меня сюда не хотели пускать, но, если бедные дети живут в такой обстановке, я должна выдержать хотя бы несколько часов ради их будущего.

Раздались крики, наш охранник посоветовал оставаться в карете, а сам выглянул наружу.

— Снова литраны и морворцы устроили передел территории. Милорд, лучше вернуться обратно в усадьбу.

Марко хмуро посмотрел на меня, и кивнул.

— Сестра, мы навестим сирот в следующий раз, даю слово.

Не успела я возразить, как дверца распахнулись, и внутрь ворвались оборванцы с ножами. Крики переросли в один сплошной многоголосый вой, звенящий и надрывный, полный отчаяния и смерти.

— О, девка! — оскалился один из подонков, и тут же получил в нос от нашего охранника.

Завязалась драка, Марко отвлекся на второго мужчину, как дверца открылась с другой стороны, и меня за волосы выволокли наружу. Я кричала, пока меня волоком тащили по земле, и быстро сорвала голос. Снег вперемешку с грязью превратил мою накидку в мерзкую робу, голова раскалывалась. Эта пытка длилась несколько минут, хотя по ощущениям растянулась на целый час. Романтика от чужого мира окончательно рассеялась.

— Не выглядит она богачкой! Дурак, надо было мужиков ловить, у них в кошелях всегда водится золото.

— А у баб оно в виде цацок, подумаешь. Эй, ты, показывай, что у тебя есть! — похититель грубо схватил меня за подбородок. — Золота не будет — возьмем телом, оно у тебя, вроде, ничего.

— Красивая! — подтвердили рядом. — За такую Сэрвиш дорого заплатит!

— Слышала? Вытаскивай украшения, может, пощадим тебя, если хорошо попросишь.

Домогательства Максимилиана я не считала постыдным унижением, потому что он был принцем, красавцем, любил меня, и ночью действовал чувственно, заставляя мое тело желать единения. Ему хватило твердого отказа, чтобы остановиться, и уйти. Разумеется, осадок остался, неприятный, но не болезненный. А эти перекошенные лица, грязные и покрытые шрамами, гнилые зубы, заскорузлая одежда — все вызывало отвращение, тошноту и желание умереть на месте. Даже взгляды казались липкими, омерзительными, но заставить их отпустить меня словами было невозможно. Такие подонки понимают только силу, которой у меня не было.

И золота, кстати, тоже не было, я специально оделась попроще, чтобы не явиться в бедный приют во всем блеске герцогского величия. И вот, пожалуйста, теперь даже откупиться нечем! Добро до добра не доводит… Благими намерениями дорога в ад выстлана.

— Походу, нет у этой красотки ничего, кроме смазливой мордашки, — опечаленно вздохнул преступник. — Что ж ты так, а, девка? Всегда с собой надо брать мешочек с монетками, или на худой конец колечко, чтобы заплатить выкуп, если на тебя нападут. И особенно, когда в такое место едешь.

На секунду я опешила: он говорил о покушении, угрозах, вымогательстве таким тоном, будто это было самым естественным явлением в жизни людей. Как когда передают дождь на весь день, а ты не берешь зонтик, и ходишь потом подобно мокрой курице.

— А что у тебя есть? — спросил молчавший до того подонок, и от его голоса я задрожала. Если остальные уроды выглядели омерзительными мужланами, то он казался холодным, беспощадным и опасным, как сама смерть. — Девственность хоть осталась? Сэрвишу нужны только целые.