— Гляньте, гляньте!

Толпа перед нами расступилась, пораженно застыла, и потом принялась шептаться, и отправилась следом, завороженная и потрясенная. Все девочки надели белые воздушные платья с ангельскими крыльями. Я сама показала пример мастерицам, изготовив каркас, и украсив его белоснежными перьями. На завитых в кудряшки волосах красовались очаровательные веночки из самых нежных цветов, какие мы только нашли. То есть выглядели сиротки по-настоящему сказочно, ведь, как я уже сказала, уродство жизни отталкивает людей, подлинные страдания кажутся отвратительными, а к прелестным обездоленным деткам публика проявит искреннее расположение.

В будущем мои прогнозы оправдались, но об этом чуть позже. Пока что главное — реакция соперниц.

Герцогские дочки выглядели как обычно, то есть роскошно, дорого, надменно. Я оказалась единственной, кто надел традиционный наряд, и это неплохо выделило меня среди невест. Мы с моими помощницами подошли к лавке, я сменила служанку за прилавком, и повернулась к собравшейся толпе.

— Пусть праздник принесет свет и радость в ваши дома, люди! А мы с сиротками из приюта святой Лилии приготовили особые подарки: лучшую керамику в городе, изготовленную специально для вас. Юные девочки лично расписали каждую миску, каждую чашку, подбирая цвета и орнаменты так, чтобы они привлекали благополучие, силу, любовь, здоровье. И обереги у нас есть, талисманы для женского счастья, амулеты для привлечения удачи. Выбирайте, и знайте, что собранные средства полностью перейдут сиротскому приюту, пойдут на благо вот этих нежных виллис!

Я говорила искренне, без подготовки, и моя простая речь понравилась людям больше, чем холодные взгляды «торговок» благородной крови. Нас окружили, разглядывая домашнюю утварь и обереги, девушки расспрашивали о талисманах для женского счастья, мужчины скользили по моей фигуре восторженными взглядами, не гадкими, как у тех преступников, а даже приятными. Торговля шла бойко, я только успевала отвечать на вопросы, упаковывать сувениры, улыбаться и следить за сиротками.

Вот у девочек дела шли особенно хорошо: их привлекательная наружность и густой румянец на щечках впечатлили бездетных дам, так что почти возле каждой сироты стояла супружеская пара, расспрашивая о возрасте, происхождении, умениях и прочих мелочах. Если удастся всех пристроить — я потом вознесу приют до уровня достойного пансионата, откуда каждый захочет удочерить или усыновить ребенка!

— Его величество, король Морай Фингол Сайбер! — раздался громогласный голос, и толпа мгновенно застыла.

Я оторвала взгляд от чашки, которую упаковывала в красивую подарочную бумагу, и встретилась глазами с правителем. Судя по всему, он некоторое время наблюдал за ярмаркой (или конкретно за мной). Вроде бы ничего особенного, но под его взглядом тело снова налилось истомой, я ощутила боль и желание, как во время бала. Позади него стояла королева Гленна с Максимилианом, и оба сверлили меня глазами: она — с раздражением, он — с мукой и любовью.

Ну и семейка! Реши я по-настоящему бороться за короля, спокойной жизни мне не дадут, ни потенциальная свекровь, ни брат жениха. Хорошо, что в будущем с этой проблемой разбираться будет Маргарет или какая-нибудь другая аристократка! Мне интриг и борьбы за собственного мужа с его матерью и даром не надо, я мечтаю о счастливой семье, в которой будет царить уважение и гармония, а не склоки.

Наконец Морай перестал разглядывать мой корсаж (вряд ли пялился на грудь, наверное, вышивка понравилась), и подошел к павильону леди Олдголд. Маргарет вспыхнула, как пропитанный бензином дом, выставила вперед декольте и выпечку, завлекающе демонстрируя и первое, и второе. Захотелось вцепиться ей в волосы, но быстро одернула себя: ее поведение — сплошной пробел в воспитании, мне нет дела до ее попыток очаровать короля. Не ревную же я, еще чего не хватало!

Морай купил великолепные корзиночки со свежими ягодами, и угостил людей вокруг. Королева-мать подарила улыбку леди Олдголд, и проследовала за сыном к следующей невесте, торговавшей украшениями. Обойдя еще несколько девушек, правитель остановился возле моего павильона, разглядывая содержимое прилавка.

— С праздником, леди Караваджо! Вижу, торговля идет успешно.

— Благодарю, ваше величество, и вас с праздником! Успешно, керамика ручной работы понравилась гостям ярмарки. Не желаете ли вы приобрести что-нибудь? Могу посоветовать оберег для защиты от врагов.

— Конечно, что еще королю нужно с таким количеством недругов? — усмехнулся Морай. — Возьму, а еще заверните вот это блюдо, подарю матушке.

— Как мило! — восхитилась королева Гленна, однако я уловила в ее голосе презрительную насмешку.

Сделав еще несколько покупок, правитель одарил меня долгим взглядом, после которого захотелось податься в монахини, и отправился инспектировать следующую невесту. Неприлично выдохнула, как простолюдинка, а не благородная леди, и продолжила торговать керамикой.

Весь день прошел за прилавком, и лишь под вечер меня позвала королевская семья, отдыхавшая в поставленной специально для них беседке. Маргарет проводила ненавидящим взглядом, а я завиляла бедрами: пусть смотрит мне вслед, и бесится!

— Подскажите, леди Караваджо, почему вы выбрали объектом своей благотворительной деятельности именно приют Святой Лилии?

Вопрос был в целом невинный, но я заметила всеобщее напряжение. Тонкое, едва уловимое, но острое, как игла.

— Потому что сироты нуждались в помощи, ваше величество.

— Я так не думаю, — со змеиной улыбкой вмешалась вдовствующая королева. — Приют находится под моим патронажем, дети ни в чем не нуждаются. Неужели вы считаете, что я недостаточно хорошо выполняю свои обязанности?

Умная девушка глупо округлила бы глаза, рассыпалась в извинениях, и обстреляла бы короля кокетливыми взглядами. Но мой ум помахал ручкой, и покинул чат.

— Ваше величество, я никогда не усомнилась бы в вашем благородстве и доброте, однако в результате какого-то недоразумения приют все же стал нуждаться в дополнительной помощи.

Морай с Максимилианом посмотрели на меня в изумлении, а королева — с непреодолимой ненавистью. Наконец король сказал:

— Объясните, что вы имеете в виду.

И тут Остапа понесло…

— Недавно я посетила приют, как раз в тот день, когда на улицах возникли беспорядки.

Лицо правителя не дрогнуло при упоминании того дня, зато его мать снова презрительно скривилась.

— Не самое достойное место для девушки благородного происхождения. Хотя…

Это многозначительное «хотя» и последовавшее молчание лучше любых слов показали ее отношение ко мне, дикарке из рода Караваджо, внучке всеми презираемой Эмилии.

— Грустно, что мне пришлось сие увидеть, но что еще печальнее — это жизнь сирот в постоянной опасности. И исходит она не только от озлобленных уличных группировок. Знаете, мне в приюте долго не могли подать стакан с питьевой водой, ибо ее попросту не было! Чтобы дать воду мне, кому-то из детей пришлось обойтись на ужин дождевой водой из бочки. О питании и вовсе говорить нечего: рациона сирот хватает только на минимальное поддержание организма, о полноценном развитии даже речи идти не может.

— Да как вы смеете! — рявкнула королева. — Эти дети, которых вы привели на ярмарку, не похожи на голодающих оборванок!

— Пришлось откормить их, как поросят перед продажей, и приодеть. Настоящая нищета и страдания отталкивают людей, а красивый образ сироток привлек всеобщую симпатию. Многие девочки уже нашли приемные семьи, и лишь благодаря миловидности. Остальные сироты выглядят иначе, можете лично навестить приют, и поймете, что я говорю правду.

— Это ложь, вы посмели оклеветать меня! Сын, я требую исключить эту дикарку из отбора! Никто и не думает, что она дойдет до финала, но само ее присутствие рядом с нами оскорбительно.