Недавно Харитон придумал интересную игру. Поплывет на баркасе с Соловьятком к лугам, наломает молодых ивовых веток, таких ароматных, что лосенок, завидев их, сразу бросался к Харитону. Прямо из рук вырывал еду. Смешно захватывал прутики белыми зубами, аппетитно похрустывал. Козочка подходила к самой дверце, и в ее больших добрых глазах была мольба. Соловьятко начинал кормить козочку, протягивая ей, словно милостыню, по одной веточке. Харитон забавлялся с лосенком: бегал по двору, а лосенок, прижав длинные уши, галопом носился за ним, выхватывал из рук прутики и, казалось, был очень доволен этой игрой. О Харитоне и говорить нечего — он был на седьмом небе, радовался такой доверчивости.

Почти каждый день Харитон с Соловьятком бывали в лугах. Там все цвело, утопало в зелени. Вода вошла в берега, осталась лишь в озерцах да впадинах; трава лезла из земли сквозь воду, разрасталась, убиралась цветами. Над озерами низко склонялись отяжелевшие ветки верб. Ребята старательно состригали их, складывали в охапки.

Тем временем юннаты наводили в зоопарке порядок. Они чистили и мыли вольеры, меняли подстилку. Обитатели зоопарка к таким санитарным процедурам привыкли, тем более что за каждую клетку отвечал определенный человек. Поэтому даже лосенок знал своего шефа, не боялся его.

В одно из воскресений, радостные, в приподнятом настроении, заглянули к своим питомцам ребята, чтобы сделать очередную уборку. Когда Харитон с Соловьятком принесли с лугов свежего корма, они заканчивали работу. Лосенок сразу бросился к Харитону, жадно раздувая ноздри, тянулся к еде, а козочка нетерпеливо топала тоненькой ножкой, словно укоряла Соловьятка за его медлительность.

Вдруг лосенок и козочка встревожились, перестали жевать. Держа в зубах зеленые ветки, боязливо поворачивали головы, всхрапывали. В глазах у лосенка светился самый неподдельный испуг, точь-в-точь как у человека. Козочка тоже отступила в глубину загона, забилась в угол и дрожала мелкой дрожью.

С удивлением смотрели юннаты на животных, недоумевая, что с ними происходит. В это время хлопнула калитка, и во двор вошел дядька Евмен с мешком за плечами. Харитон сразу узнал его и чуть не вскрикнул от удивления и радости. Лосенка в один миг будто ветром сдуло, он галопом пронесся по двору и скрылся в хлеву.

— Здравствуйте вам! — поздоровался дядька Евмен, обводя взглядом ребят. — Здорово, Харитон! — радостно приветствовал он хлопчика, даже руку подал. — Укореняешься на новом месте?

Дядька Евмен сбросил с плеч мешок, который сразу зашевелился, и сказал:

— Я вам волков принес. Говорят, таких зверей у вас еще нет.

Не поверили — где же волкам в мешке поместиться? А когда на землю выкатилось два потешных, симпатичных, еще совсем беспомощных звереныша, что испуганно кинулись прятаться людям под ноги, ребята только ахнули. Наконец-то их мечта осуществилась — теперь у них будет самый взаправдашний зоопарк, и клетка с надписью «Братец Волк» пустовать не будет! Расхватали волчат по рукам, а те угрожающе скалили зубы, царапались — не любили, чтобы их брали на руки.

Дядька Евмен, большой, кряжистый и неуклюжий в своем лесниковом одеянии, удовлетворенно щурился, скинув с круглой головы фуражку и вытирая со лба пот. Доволен был, что волчат принес, порадовал ребятишек, а пуще всего Харитона, сиявшего от удовольствия так, будто ему подарили самую лучшую обнову.

Натешившись новыми поселенцами; юннаты заспорили, где лучше поместить новичков — прямо под небом на всеобщее обозрение или смастерить для них будку. Одни доказывали, что волчата должны жить у всех на глазах, другие советовали построить для них уютное жилье. Наконец, не придя к единому мнению, вспомнили про дядьку Евмена и спросили его совета.

Евмен Горопаха чесал в затылке не потому, что затруднялся с ответом. Такая уж привычка была у человека: прежде чем ответить на вопрос, должен в затылке поскрести.

— Да оно ежели с научной стороны подойти, то, пожалуй, в будке для них было б лучше. Ведь подумайте, в лесу они жили в логове, сам леший туда не доберется — значит, привыкли к затишку, чужой глаз им без надобности. А потом, и то нужно понять, что они еще малосильны, а ночью и холодно может быть, застудятся, кашлять станут, волчицы-то возле них нет, чтобы грела своим телом, должны сами греться. Думаю так, точно не знаю. Я с волками не жил…

Юннаты оценили остроумие дядьки Евмена, посмеялись и решили поселить волчат в будке. А пока что пустили в вольер. Волчата и впрямь чувствовали себя в нем неуютно, катались клубочками, то сбегались вместе, то разбегались, хвостики у них мелко дрожали, а глаза, маленькие и хищные, злобно поблескивали на людей.

Новоселов оставили в покое. Каждому нашлась работа — одни отправились за инструментом, другие за материалом для будки, кто-то за молоком побежал, а остальные обступили дядьку Евмена. Председатель юннатского кружка восьмиклассник Игорь вытащил из кармана ручку, раскрыл зоопарковский журнал и учинил дядьке Евмену настоящий допрос: записал его фамилию и краткую биографию, расспросил, когда и при каких обстоятельствах пойманы им волчата, которые теперь должны стать главным экспонатом школьного живого уголка.

Евмен Горопаха отвечал на вопросы не спеша, подолгу размышляя, так что даже Харитон не выдержал, стал ему помогать, за что и удостоился благодарности лесника. На все вопросы он отвечал откровенно, а когда дело дошло до волчат, то после некоторого колебания пояснил:

— Так вот и поймал. По правде говоря, раздобыть их не всякий сможет. Но наш-то брат лесник живет в лесу, можно сказать, с волками запанибрата, видит, где они ходят и что делают, как выводятся и растут. А ежели так, то трудно ли нам, лесникам, таких щенят за загривок — да в мешок? Волчица на охоту отправилась, а я подобрался да и позаимствовал у нее парочку. Еще и ей осталось, чтоб не скучала…

Дядька Евмен был не педагог и не психолог, а просто добрый от природы человек и интуитивно почувствовал, что правды, жестокой правды о волчице и щенках, детям говорить не следует. Для них эти будущие лютые хищники, от острых зубов которых полегло бы немало лесного зверья и колхозной скотины, сейчас невинные, достойные сочувствия маленькие существа, лишенные материнской заботы и ласки.

— И что же, волчица до сих пор живет с волчатами? А где?

Снова схитрил дядька Евмен:

— Ну, теперь она сбежала за тридевять земель! Смекнула, что дело неладное, что и последних волчат у нее могут отнять. Она их в зубы — и понесла невесть куда. Волки на это дело ушлые…

Записав все необходимое в журнал, Игорь продолжал спрашивать дядьку Евмена, чем и как волчат кормить, будто тот был не лесником, а работником специальной зверофермы и занимался всю жизнь откормом волков.

Дядька Евмен развел руками:

— Да чем их кормить? Оно известно, что нарочно для них блюд и разных деликатесов придумывать, пожалуй, не стоит. Что сами едите, тем и кормите. Молоко охотно пьют. Митько мой борщ давал и кашу, все; что в домашнем обиходе, — не отказываются. А что им? Всё едят, лишь бы подкармливали, не забывали…

— А мясо? — допытывался Игорь.

— Мясо — его всякий дурак любит, его всякий день каждый бы ел, ну, а волк тем более, на воле ему мясо только подавай, а не дашь — сам найдет. Того и гляди, тут зайца, там козу раздерет, только рожки оставит. Кабана недорослого застукает — и тому каюк. Так что про мясо тут говорить не приходится…

Игорь все это записывал себе в тетрадь, присутствующие тоже одобряли сказанное: в советах Евмена чувствовали знатока жизни волков.

Поговорив с лесником, юннаты дружно принялись за устройство жилья для новоселов.

Евмен вздохнул свободней, ему, видно, в тягость была роль инструктора по волчьим делам. Он подозвал к себе Харитона.

— Ну, как тут живешь, Харитон?

Харитон ответил, что живет нормально, не жалуется. С минуту молчали. Затем Евмен решился сказать: