Подкрепившись, некоторое время раздумывал, как быть: пойти в школу или на Десну? Пошел бы, пожалуй, на реку, да погода плохая. В школу идти тоже не решался — Мария Петровна ему все припомнит, да и директор, вероятно, на сегодня отложил вчерашний разговор. Он пропустил бы уроки, если б не вспомнил, что вечером обещал Яриське непременно быть в классе. Вздохнул, насупился. Случается такое с человеком: пообещал кому-нибудь что-то сделать, а придет срок — нелегко исполнить. Нехорошо такой девчонке, как Яриська, идти наперекор, а хорошо ли перед всем классом выслушивать нотации Марии Петровны?

Сегодня-то он имел право не ходить в школу. Мамы не было до сих пор. И что она себе думает? Уехала в город, запаслась товарами, а теперь месяц там будет сидеть, что ли, пока лед пройдет?..

Скоро ледоход должен кончиться. Но пока наведут переправу, пока паром наладят, чего доброго, и к вечеру не попадет домой. Времени бить баклуши оставалось достаточно. Мама будет ругать? А у него оговорка: ждал ее, не мог бросить дом без присмотра. Главное — придерживаться твердо одного, и тогда никто ничего не сделает, не подкопаются ни дома, ни в школе.

Харитон, хоть и неохотно, все-таки стал собираться в школу. Слишком большим авторитетом для него была Яриська. Просто невозможно идти против воли этой девчонки!

И еще одна причина заставляла пойти на урок. Он знал, что за прогулы придется отвечать. Его за это как следует накажут, будут при всех ругать. Как ни странно, это его не пугало. Наоборот, он жаждал скрестить шпаги с учителями, с самим директором. Пусть узнает Яриська, что он не трус, не тюфяк, а человек, который умеет постоять за себя.

Харитон достал из угла залежавшийся там портфель, сложил нужные книжки и тетради и отправился в школу. Правда, не сразу пошел, а сделал круг — побывал на берегу Десны, убедился, что лед прошел, полюбовался, как стремительно несет река желтую вспененную воду и все больше выходит из берегов. Значит, мама будет торопиться, подумал Харитон, чтобы паводок не отрезал ее от своего села.

Не спеша хорошо утоптанной тропкой побрел к школе. И с удовольствием отметил, что все встречавшиеся с ним как-то особенно приветливо, подчеркнуто-вежливо отвечают на его «здравствуйте», даже останавливаются и внимательно смотрят: Харитон это или не Харитон? Расспрашивают про маму: так и не вернулась? Скажи ты, какая беда, заперла себе лавку, уехала и до сих пор нет! Задает хлопот эта Десна каждую весну, не одно, так другое…

Школьники встретили Харитона сдержанно: не бросились к нему навстречу шумной гурьбой, не спрашивали, почему прогулял, не подсмеивались. Харитон забеспокоился: не пустил ли этот Митько среди них слушок насчет жениха с невестой? Митька́ не было видно, а Яриська стояла в толпе девчонок, смотрела на него ясными глазами. Что значит свой, близкий человек!

Харитон опасался, что на него накинутся учителя, подготовился огрызаться, но учителей пока не было видно. Из-за угла показался директор, поздоровался с учениками, глянул как-то странно на Харитона и ушел.

Харитон бодрился, скрывая свою неловкость и вину.

— Живы? — подмигнул он вместо обычного приветствия ребятам. — Чего вылупились? — бросил девчонкам.

На него смотрели молча. Трудно было понять, что светилось в десятках глаз: сочувствие, любопытство? Ему даже стало немного не по себе: наверно, весь класс, вся школа возьмутся его прорабатывать.

Не успел ничего сказать, и ему никто ни слова. Зазвенел звонок. В Бузиновской школе он еще не электрический. Уже несколько лет прошло, как село электрифицировали, а техничка все ручным звенит.

Когда звенит звонок, уже не до разговоров. Школьники толпятся в коридоре, расходятся по классам, кричат, а для чего — никто не скажет и не знает.

В этой сутолоке к Харитону пробилась Яриська.

Заглянул ей в глаза и весь расцвел. Чтобы Яриську увидеть, разве ради одного этого не стоило идти в школу!

— Ну, молодец, что не опоздал! — похвалила она.

Не успели усесться за парты, книги разложить, как в класс вошла учительница. Первый урок — математика, поэтому это была Мария Петровна, та самая, которая обещала как следует «погонять» Харитона. Но он ее ничуть не испугался. Вчера с Яриськой выполнили все задания, он помнил задачи, как таблицу умножения, наизусть. Ему даже хотелось, чтобы учительница первым спросила его: тогда он всем покажет, а в первую очередь Яриське, что Харитон — не такой уж слабак.

Настороженно, исподлобья смотрел он на Марию Петровну, а она была будто сама не своя, то и дело вытирала нос платочком, видно, в ледоход простудилась. Учительница она молодая, всего пятый или шестой год работала, но характером отличалась твердым, была требовательна, никому не давала потачки, даже Харитону, несмотря на то что дружила с его мамой. Харитон уважал и любил учительницу за то, что она никогда по всякой мелочи матери не жаловалась, а если и поднимала в их семье бучу, то уж не зря.

Мария Петровна почему-то наклонила голову. Класс затих в ожидании, а она не спешила начать урок, прошлась по рядам, остановилась возле окна и смотрела во двор.

Затем учительница провела перекличку. Когда дошла очередь до фамилии Харитона, на какой-то миг остановилась, наверное, хотела упрекнуть за прогулы, но, раздумав, продолжала называть фамилии дальше. Харитон с нетерпением ждал, что Мария Петровна вот-вот примется за него, а она прошлась перед классом и начала урок.

— Кто хочет рассказать, как он решил первую задачу? — спросила она.

Ученики переглядывались, перешептывались, никто не вызвался. Да оно и не удивительно: кому охота добровольно подставлять свою голову? Харитон эту задачу хорошо помнил. В другой раз он тоже молчал бы — ждал, пока вызовут, потому что выскочек школьники не любят, — но сегодня он решительно поднял руку. В некоторой степени это было вызовом учительнице. Так и поняли семиклассники, одобрительно загудели. Только Мария Петровна ничего подобного не подумала, с удивлением взглянула на добровольца:

— Колумбас? Ну хорошо, отвечай, Харитон. Расскажи, как ты решил задачу.

Харитон бодро вышел к доске, взял мел, принялся молча писать цифры, делить и множить, складывать и вычитать. Яриська внимательно следила за каждым действием. Остальные — кто сочувственно, кто равнодушно, скорее наблюдали за самим Харитоном, чем интересовались задачей. Учительница тоже смотрела на доску, но чисто механически улавливала суть задачи. У нее перед глазами все время стояла мать этого мальчика, который так проворно, с подчеркнутой смелостью писал цифру за цифрой, видимо желая реабилитировать себя в глазах учительницы. Мария Петровна была уверена: Харитон еще не знает того, что известно всем. Ей было жаль паренька. Она, как и все, не представляла, как повести себя с ним, что ему сказать, чем утешить, как смягчить горькую весть, которую он, безусловно, скоро услышит. Учительница думала не только о задаче, которую правильно и уверенно решал мальчик, но и о своих учениках. Нет, это уже не те дети, с которыми она встретилась несколько лет назад. Это уже сознательные, взрослые люди, которые умеют в трудный момент держаться достойно. И все же она побаивалась, что кто-нибудь вдруг проговорится, нанесет рану в самое сердце Харитона. А ведь еще точно неизвестно, что именно случилось с Галиной. Возможно, она просто где-нибудь задержалась, ее разыскивают, выясняют. Не может же человек так неожиданно, так нелепо погибнуть…

Мария Петровна тешила себя этой мыслью, хотя и мало верила в то, что думала. Она тоже родилась в придеснянских местах, выросла возле реки и прекрасно знала, как коварна и беспощадна река во время ледохода и паводка. Не было весны без человеческих жертв. Но ей очень хотелось, чтобы все обошлось, и тогда бы она искренне порадовалась за подругу и ни за что не простила бы этому неслуху и прогульщику…

Харитон скоро совсем освоился, забыл о том, что должен отвечать за свои проступки. Заметив особенное внимание товарищей к себе и не получив от учителей замечаний по поводу своих выходок, он стал чувствовать себя совсем уверенно, как и надлежит герою дня. От него ни на минуту не отходили девчонки, ему все время улыбались глаза Яриськи. И он решил, что больше прогуливать не будет, наверстает упущенное и станет учиться так, чтобы мама и учителя были им довольны. Когда уроки закончились, — а они сегодня для Харитона совсем не тянулись, — и когда Яриська пригласила его к себе в гости, он охотно согласился проводить ее до лесной сторожки. Только выторговал право идти дорогой, что шла мимо лавки и его дома; хотел еще раз проверить, не вернулась ли мама.