Нельзя сказать, что сама Ванесса была расстроена таким положением вещей — её мало интересовали балы и светская жизнь. Но — на взгляд Корнелиуса — дочь относилась к этому даже слишком легко, ей стоило проявить больше усердия, чтобы закрепить своё шаткое положение. Юную графиню Ланц интересовали лишь экспериментальные механизмы отца, библиотека и собрания у Магистра. На Второго заместителя по наследным делам Корнелиус возлагал большие надежды, пока не понял, что самого Ренольда Иблиса больше интересует его тайное общество, чем положение дочери старого знакомого в Свете.

Под влиянием Магистра Ванесса начала носить кожаные брюки со свободными рубашками вместо корсетных платьев и удобные ботинки вместо вечно жмущих туфель. Часами пропадала в лесу или на заднем дворе, каждый раз возвращаясь взмокшей и пропахшей потом.

Кроме того, Корнелиус не был уверен, что Магистр знает, кем является его юная последовательница. Назваться чужим именем было в духе его Ванессы.

Интерес своей дочери к политике Корнелиус также не одобрял. Ванесса поддерживала консерваторские решения Императора и бурно осуждала реформаторские решения Баронессы. Дочь вряд ли отдавала себе отчёт, что поддерживает устои, благодаря существованию которых общество Вечных вычеркнуло её как бракованную безделушку.

Мишель раздражённо вздохнула, прерывая поток мыслей Корнелиуса. Ланц нахмурился, вспомнив, что в его доме гостья и ему следует дать ответ.

— Ты ожидаешь от меня положительный ответ, однако позволь напомнить о рисках, — медленно начал Корнелиус. — Ситуация в обществе накаляется с каждым днём в связи с… недавними событиями. Шаткое положение наших детей может пошатнуться и обратиться в ничто. Свет сплочается вокруг Императора и становится всё более консервативным. В столице не поддерживают реформы Баронессы и…

— Тебе стоит читать что-то кроме пропагандистских хроник, Корнелиус, — насмешливо скривила губы Мишель, стрельнув глазами на свежий выпуск «Вечерней правды». — Тогда бы ты знал, что истина далека от того, что пишут прогосударственные корреспонденты. Многие устали от бесконечного закручивания гаек и поддерживают реформы Баронессы. Например, реформу свободного выбора и отмену браков исключительно между равными. Браки должны заключаться по любви, а не ради угоды традициям или договорённостям.

— Разве твой собственный брак с Эдгаром Ашпером не был браком по договорённости? Какую сумму отдал старый граф Вронежский, чтобы старик Ашпер согласился на брак своего старшего сына с дочерью горничной?

Лицо Мишель на мгновение перекосилось, но она быстро взяла себя в руки и прошипела сквозь зубы:

— Мы с Эдгаром любили друг друга, а… — баронесса Ашпер замешкалась и, чтобы скрыть это, кашлянула, — граф Вронежский уладил вопрос с несговорчивым старым бароном.

— Старый граф Вронежский уладил вопрос, а твой единственный сын оказывается его прямым потомком и не имеет никаких родственных связей с Ашперами. Забавно получается, Мишель.

Шея Мишель покрылась пятнами под густым слоем белёсой пудры.

— Я не хочу сделать положение своей дочери ещё хуже, Мишель, — заметил Корнелиус.

— Официально мой сын барон Ашпер, а не внук Вронежского!

— Однако каждой собаке в нижнем городе известно, что твой сын — кровный брат графа Дэниела Вронежского, не говоря уже об их внешней идентичности, — продолжал издеваться Корнелиус.

— Я могу расценивать твой ответ, как отказ, Корнелиус? — краска залила виски баронессы.

— Пока ты не откроешь мне истинные мотивы этого брака, я не дам тебе ответ.

Мишель вскочила с дивана, раздражённо бросив веер из руки, и заходила по комнате.

— Нет никаких мотивов, Корнелиус. Мой сын претендует на высокий пост в Совете, ему нужна жена. Крайне желательно: жена из знатного рода. Залесские отозвали своё согласие на брак. Как ты думаешь, каковы шансы, что любая другая семья Вечных даст согласие на брак с какими-то бароном Ашпером? Да будь он внуком самого Императора, его кровь не имеет никакого значения после отказа Залесских. Никто не одобрит брак с моим сыном!

— Никто, кроме опального Ланца? — усмехнулся Корнелиус, подперев голову рукой. Мишель резко развернулась на каблуках и посмотрела на графа в упор.

— Ты уже достаточно подпортил свою репутацию, чтобы переживать о сплетнях.

— Я волнуюсь о репутации дочери, — вздохнул Корнелиус. Баронесса Ашпер села обратно на диван и разгладила пальцами подол платья на коленях.

— А когда ты открыто выступал против Императора, ты заботился о репутации своей дочери? — легко поинтересовалась Мишель, склонив голову к плечу. Её издёвка попала в цель. Ланц нахмурился, а баронесса продолжала: — Или ты считал, что древняя кровь и знатное происхождение помогут закрыть глаза на твои… проступки? Но вот досада — твоя дочь оказалась в числе тех, чьё существование открыто порицается.

Корнелиус молчал, задумчиво разглядывая гостью. Его утомила словесная дуэль, хотелось поскорее вернуться к исследованию.

— Мне необходимо переговорить с дочерью, а это займет некоторое время, так как я… — граф поморщился, — некоторое время назад отослал её за некоторые проступки в дальнее имение на границе с Соснопенем.

Лицо Мишель помрачнело.

— На всех дорогах в Соснопень стоят конвои и проехать без пропуска невозможно, — хмуро просветила она графа. Тот кивнул.

— Именно это обстоятельство осложняет заключение нашей… сделки.

Из особняка Ланцев Мишель вышла в приподнятом настроении. Она практически добилась от Корнелиуса положительного ответа. Осталось лишь устроить встречу отца и дочери, а затем вернуть обоих в столицу.

Хорошее настроение Мишель испарилось, едва дворецкий сообщил, что в Малой гостиной её ожидает племянница. Для чего Августина Плевако покинула свой родовой особняк в готическом стиле в западной части столицы догадаться не составляло особого труда.

Приказав подать чай, Мишель не спеша поднялась наверх в свои покои, чтобы переодеться. Заставлять ждать гостью было дурным тоном, но баронесса решила преподать своей непокорной племяннице урок. Ей было достаточно хлопот для устраивания помолвки собственного сына. Уделять внимание капризам невесты своего названного сына в представлении Мишель означало: бесполезно тратить время. Она не собиралась пересматривать решение касательно уже состоявшейся помолвки.

Августина станет графиней Вронежской и соединит с Вронежскими затухающий болезненный род Плевако. Свадьба состоится сразу же, как только Мишель найдет способ выцепить Дэниела из его затянувшейся экскурсии по родным местам либо же доставить туда его невесту. От Августины многого не требовалось: всего лишь зачать и родить наследника. Причем любого пола, ведь в роду Вронежских линия наследования продолжалась старшим ребёнком. В идеале двух, тогда второй мог продолжить род Плевако благодаря одной не самой сложной процедуре. Но Мишель крайне сомневалась в этом исходе — родовое проклятье Плевако уже нависло над Августиной.

— Тётушка, — холодно поприветствовала Августина свою тётку, даже не повернув голову. Мишель поджала губы, раз девчонка проявила редчайшую непокорность, это означало лишь одно: графиня Плевако настроена воинственно. — Чай уже давно остыл, и не только в чашках.

Мишель обошла кресло, в котором вольготно устроилась её племянница, и села напротив. На взгляд обывателя Августину можно было с натяжкой назвать красивой: бледно–розовая кожа, густую россыпь жёлтых веснушек на плечах не скрывал даже самый толстый слой пудры, ржавого цвета непослушные волосы и слишком широкий рот с пухлыми губами. Это не являлось препятствием, чтобы графиня Плевако получала приглашения на балы и на каждом выкручивалась от настойчивых попыток засватать её.

Под взглядом своей тётушки Августина непроизвольно выпрямила спину и сбросила ногу с ноги, соединив колени и сложив руки, как подобает благовоспитанной девушке. По неизвестной причине её отец не счёл необходимым оплачивать дочери учителя манер, и эту обязанность взяла на себя Мишель. Августина слишком хорошо помнила ощущение хлестких ударов веера тётушки на коже, когда она вела себя недостойно.