— Я любила и люблю тебя как родного, — несмело подала голос после продолжительного молчания Мишель. Стефан тепло улыбнулся матери:

— В этом моё преимущество. Так какой у тебя план? — заметив колебания матери, мужчина осторожно надавил: — Доверься мне, матушка.

— Ты не одобряешь моего решения касаемо Августины, — Мишель сложила на коленях руки и поджала губы.

Стефан тихо и едко рассмеялся.

— Матушка, — начал он с ехидной улыбкой, — моя детская влюблённость в Августину давно перешла в братскую любовь. Неужели ты не поняла этого, когда я привёл в наш дом… — Стефан осёкся и нахмурился. Не стоило поднимать эту тему при матери. Она тогда не одобрила его выбор и, казалось, сочувствие к сыну не могло перевесить чувство радости избавления от нежеланной невестки.

— Ты так и не смог разлюбить Изабеллу, — понимающе кивнула Мишель. В её голосе звучала горечь. Она задумчиво провела пальцами по подолу и произнесла: — Твоей невесте не стоит знать о твоих прошлых симпатиях.

Стефан едва не скривился, услышав, как мать охарактеризовала его чувства к покойной. Симпатия!

— Главное, чтобы у самой невесты не было подобных симпатий в прошлом, — едко прищурился мужчина, тряхнув коротко остриженными волосами. Мать хмыкнула и неопределённо повела рукой в воздухе.

— Я пристально наблюдала за избранницей, она была красноречиво равнодушна к своему прошлому жениху, деревенскому неотёсанному чурбану. Как Ланцу могло прийти в голову дать согласие на столь безнадёжный брак? — задумчиво проговорила Мишель. Руки её теребили веер, поправляя нашитые серебрянной нитью кружева.

— Мы можем доверять Ланцу?

Мишель вздрогнула и подняла глаза на сына. Вопрос прозвучал крайне неожиданно. Помедлив, женщина кивнула. Стефан дёрнул мыском закинутой на колено ноги и потёр подбородок.

— Императорские войска войдут в Соснопень через узкий перешеек по нашим владениям, граничащий с землями Ланцев, — сосредоточенно обдумывал мужчина, покачивая ногой. — Вероятно, Ланц знает тайные тропы, по которым можно вывести несносного брата из окружения целым, невредимым и незамеченным. Главное, чтобы Дэниел не успел отличиться на службе у Баронессы.

Мишель прижала веер к губам и погрузилась в раздумья. Конечно же, Корнелиус знал не только тропы среди болот и холмов, но и обладал тайным подземным ходом из своего особняка. Но будет ли старый граф содействовать им? Не стоит подвергать излишнему риску ещё и Ланцев, долгое время бывших в опале.

— Если Дэниел отличится, а Ланц укажет нам путь через свои земли, мы подставим Ланца и в таком случае брак с его дочерью станет невыгодной партией, — обеспокоилась Мишель и начала лениво обмахиваться веером. — Я знаю, с кем нужно связаться, чтобы отстранить Дэниела от участия в крупных сражениях. Многие начинают догадываться, кто скрывается под маской верного Генерала Баронессы. Нельзя допустить, чтобы личность Дэниела раскрыли.

Стефан нахмурился:

— Не следует исключать такой исход событий. В этом случае, его придётся устранить. Он успел нажить достаточно врагов, поэтому нас подозревать не будут. Необходимо провести подготовку, чтобы Император не сомневался в нашей верности престолу.

— Заявлять раньше времени о претензиях на титул не следует, — наставляюще проговорила Мишель. — Придется довольствоваться фактическим управлением имуществом Вронежских и… ждать.

— Я умею ждать, матушка, — Стефан приблизился, оставил сухой поцелуй на щеке матери и вышел из гостиной.

Около получаса Мишель сидела и сосредоточенно размышляла, обмахиваясь веером. Обретение пособника в лице сына одновременно облегчало и осложняло устоявшийся порядок. Необходимо было… замести некоторые следы и проложить ложные обходные тропы. Доверять в столь сложном и тонком деле как политика — а в заключении брачных союзов Мишель рассматривала признаки дипломатии — доверять не стоило никому, кроме себя. Да и себе полностью доверять не стоило.

Баронесса Ашпер вдруг решила наведаться к графу Ланцу в маленький особняк в глубине тихого переулка. Затем передумала и едва не приказала закладывать экипаж, чтобы ехать к племяннице. Похлопав веером по раскрытой ладони, Мишель решила ничего не предпринимать и остаться дома. Разговор с сыном её морально взбудоражил, хотелось срочно что-то сделать, куда-то нестись и метаться.

Дурные предчувствия овладели ею.

Августина настороженно изучала треснувший ободок кольца. Она не прикасалась к золотому обручу больше двух недель и не представляла, как и когда это произошло. Поначалу девушка испугалась, что это страшное знамение смерти, но после успокоилась. Она ранее не придавала значение странному отсутствию в их с Дэниелом клятвах целого абзаца о духовной и физической связи между брачующимися, которая связывала бы их воедино. Всё стало бы общим: радость, счастье, горе, боль и… смерть.

Даже их помолвка была возмутительной формальностью.

Тётушка не потрудилась приложить усилия, чтобы дополнить стандартный текст клятв. Будь это помолвка с кем-то другим, Августина бы оскорбилась: она не простушка, чтобы бездумно произносить клятву, не связав обещание Силой.

Дэниел Вронежский был противен до той степени, что даже в простейшем тексте клятв Августа постоянно запиналась и оговаривалась. Из-за её бормотания заключительная фраза была исковеркана и звучала как: «Я клянусь не быть с тобой в радости и печали, болезни и здравии, в богатстве и бедности… м-м-м… не любить тебя и… (неразборчивое бормотание) наш союз до конца жизни».

Августина крайне гордилась своей выходкой. Особенно, когда поняла, что кольцо обещания свободно сползает с её пальца, даже не сопротивляясь. Благодаря этому золотой обруч неделями лежал в центре маленькой подушечки у её туалетного столика. На всякий случай. Тётушка вряд ли бы обрадовалась, узнав, что церемония обещания всё же была наглым образом испорчена.

Но сейчас на кольце красовалась внушительных размеров трещина. Покрутив его в руках, Августина нахмурилась и присела на кровать. Подобное не сулило ничего хорошего. Отчего-то от мыслей, что Дэниел может отказаться от помолвки, становилось дурно и тошно. Девушка ощущала себя оскорблённой. Ей казалось противоестественным, что граф может передумать и изменить своё решение. Он не высказывал ни малейшего протеста ни до, ни на помолвке, ни после. Глупо протестовать, когда дело сделано! Он должен был смириться.

Но сама Августа не смирилась. Ни до помолвки, ни во время церемонии, ни после — раз за разом она пыталась убедить тётушку поменять решение. Но баронесса Ашпер была непреклонна и решений своих не меняла. Тогда Августина поклялась найти способ избавиться и в тот же вечер сняла кольцо с пальца.

Девушка осеклась и перевела взгляд на кольцо. Радостная улыбка расцвела на её искусанных губах. У неё получилось! Трещина на кольце явно свидетельствовала о том, что у неё получилось! Связь разорвана! Не подкрепляемая человеческим теплом в кольце тонкая ниточка между ней и ненавистным графом оборвалась.

Отдёрнув руки от золотого кольца, Августина выпрямилась и вскинула голову. Мама бы ей гордилась.

Теперь необходимо вернуть расположение Стефана, который к ней заметно охладел с момента объявления помолвки. Он чуть не женился на дочери зажиточного купца, который с трудом наскрёб денег на вступительный взнос, чтобы пристроить единственную дочь в приличную школу.

Августина фыркнула. И эту безродную она считала своей лучшей подругой и даже познакомила со своим обожаемым кузеном. А негодяйка Изабелла вскружила её будущему жениху голову так, что тот напрочь забыл о существовании Августины Плевако.

Стефан никогда не любил тёмноволосых тихонь, предпочитая златокудрых хохотушек. Много лет со времён их первого бала Августа терпеливо ждала, когда же юный барон натешится и вспомнит о воле своего отца. Но Стефан напрочь забыл и об отце, и о детских клятвах ей, он даже пошёл против воли матери и едва не женился на мерзавке. И женился, если бы не несчастье, случившееся прямо во время церемонии бракосочетания.