Так Несса и оказалась в Соснопене совсем одна.

Погрузившись в воспоминания, девушка не заметила, как заснула. Проснулась она от голоса врача где-то неподалёку:

— Нужно больше коек, ставьте их здесь, сначала осматриваем тяжело раненных, истеричных напоите водой и разместите в общем зале. Быстрее, быстрее! Это сюда. Больше бинтов и воды! Как нет бинтов? Рвите простыни!

Слышно было какую–то суматоху, топот ног, гул беспокойных разговоров, встревоженные выкрики и перекличка.

Тёплая рука легла на её лоб. Несса попыталась открыть глаза, но тело всё ещё было ватным и сонным.

— Не беспокойся. Завтра оцепение полностью спадёт и к утреннему обходу ты будешь почти в норме, — голос врача выдал усталость. — Тебя тут же начнут тормошить и расспрашивать. Отвечай, что перешла границу с группой, а дальше ничего не помнишь. Помнишь, как брела по лесу, но как в нём оказалась, не знаешь. В подробности не вдавайся, говори, что не помнишь. В остальном, можешь действовать согласно легенде или что там у тебя, шпионка самоделанная. А после придумаем, как тебя вернуть к папочке и мамочке под крыло.

— Дэниел! — послышался женский голос и кто–то торопливо вошёл в палату. — Дэниел, там тяжёлый, без вас никак! Нужно решить…

— Спасибо, Нонна, сейчас иду.

— Как она? — зачем–то понизила голос девушка, явно говоря о Нессе.

— Мне думается, завтра-послезавтра эта койка освободится. А теперь идём, показывай, где твой тяжелый. Опять с перевязкой справиться не можете?

— Вам лучше это увидеть.

И они ушли.

Проснулась Несса от какого–то движения рядом.

Глаза неохотно, словно тело ещё спало, а на внутренней стороне век мелькали кадры сна, открылись. Видела Несса нечётко, как через мелкое кружево. Справа незнакомая девушка в платье ниже колен и фартуке, вероятно — санитарка, уже скатала с соседней койки матрас рулетом и перевязывала его верёвкой. Поначалу показалось, что после долгого лежания без возможности пошевелиться у Нессы атрофировалось цветное зрение, но приглядевшись, поняла что всё вокруг было преимущественно серое и блёклое. Брезент, которым была укрыта стена возле окна, платье санитарки, металлические кровати, матрас был желтоватым и выцвевшим.

Несса попыталась приподняться, и койка под ней скрипнула. Санитарка обернулась всем корпусом. Тяжёлая коса соскользнула с плеча и девушка закинула её на другое плечо.

— Очнулась, — констатировала она.

Девушка на больничной койке прикрыла веки. Даже от лёгкого движения телом в глазах заплясали чёрные пятна и кружилась голова.

— Голова кружится?

Пытаясь лишний раз не шевелиться, Несса утвердительно промычала. Тяжёлый шарик прокатился от затылка в лоб. Есть огромные сомнения, сможет ли она говорить и двигаться.

Девушка наклонилась к Нессе, поднесла стакан с водой к губам, позволив напиться, и поправила подушку, подняв её повыше.

— Ничего, скоро пройдёт. Скоро пойдёшь на поправку, ещё бегать и прыгать будешь. Так, ты лежи, я сгоняю на кухню, принесу поесть.

Она очень непривычно разговаривала, слегка картавила и проглатывала букву «г», поэтому, когда она вылетела из помещения, Несса ещё несколько мгновений смотрела ей вслед, расшифровывая сказанное. Едва она закончила расшифровку, санитарка стремительно вернулась с подносом в руках. Поместив его на тумбочку, она зачерпнула ложкой кашу и поднесла ко рту пациентки. На вкус каша была едва тёплая и слипшаяся, но вполне съедобная. Да и желудок был не против.

Наконец, Несса смогла разглядеть санитарку. Внешность девушки одновременно была приятной и отталкивающей. Большой рот с пухлыми губами, широко посаженные раскосые серо-зелёные глаза, бесцветные брови и прямой нос с заметно вздёрнутыми ноздрями. Её лицо было словно собрано — как мозаика — из нескольких лиц, настолько каждый элемент неоднозначно смотрелся с соседями. Её с натяжкой можно было назвать классической красавицей, но внешность притягивала взгляд. Её хотелось рассматривать.

Не то чтобы Несса себя считала красавицей, она и в училище–пансионе, и на редких достаточно занудных балах и вечерах танцев, не была особо популярна, но здесь её внешность вряд ли привлекла бы чьё–то внимание. Тёмные длинные густые волосы, которыми так гордился отец, плохо слушались и всегда выглядели слегка растрёпанно. На отца она на первый взгляд была мало похожа, но унаследовала от него светлую кожу и прямой нос, а ещё зеленые глаза. Редкий цвет, как он говорил, передающийся в их семье из поколения в поколение. Солнца Несса сознательно избегала — от него на её носу и щеках как одуванчики весной расцветали поляны веснушек. Выглядели они не слишком аристократично, а девушка и без того несколько лет терпела насмешки. Многие за глаза называли её крестьянским отродьем, несмотря на благородную фамилию. Форму лица сердечком, волосы и, как ей казалось, излишне пухлые губы, Несса вероятно унаследовала от матери, которой никогда не знала. У отца не сохранилось ни одного портрета либо он тщательно скрывал их, избегая разговоров на эту тему.

В окружении девушку считали внебрачной дочерью, хоть и признанной официально, но относились как к недостойной высшего общества. Многие не стеснялись показывать своё пренебрежение и намекать, на её сомнительное происхождение. Хуже этого были только слухи, что отец искусственно создал дочь в лаборатории и вырастил в пробирке.

Полнейшая чушь.

Но в детстве Нессе частенько доставалось от местной детворы, их постоянные несмолкаемые насмешки в конечном итоге вынудили девочку не выходить из усадьбы дальше палисадника. Поэтому большую часть детства она провела в полумраке отцовской лаборатории и в библиотеке.

В восемь лет её забрала на воспитание сводная сестра отца, настояв, что девочке требуется женское воспитание, иначе из неё неизбежно вырастет неугомонный сорванец. Тётушка Аннабет через месяц спихнула девочку в школу благородных девиц, не сумев справиться с характером племянницы. С момента переезда к тётушке, отца Несса видела два раза в год. Он резко возобновил свои исследовательские поездки и месяцами пропадал в них. Дочери всегда привозил сувениры и всю неделю, на которую её забирали из ненавистной школы, она жадно слушала его рассказы о путешествиях и других странах. Затем отец снова уезжал, а Несса возвращалась на обучение в школу с полным пансионом.

В школе Нессе не удалось ни с кем подружиться, разговоры других девочек казались глупыми и лишёнными всякого смысла. Очень быстро Несса стала изгоем в школе. Её не задирали лишь благодаря хорошей успеваемости и полному равнодушию к списыванию её решений.

У самой Аннабет было два сына. Тётя всю жизнь мечтала о дочери, но после рождения младшего сына так и не смогла выносить ещё одного ребёнка. Врачи разводили руками. Провалившись в попытке найти общий язык с племянницей, она устроила девочку в лучшую школу-пансион в городке и планировала выдать замуж за своего старшего сына Маркуса. Таким союзом она намеревалась очистить странное происхождение племянницы выгодной партией с побочной ветвью Ланцев, а для сына — заполучить графский титул. Корнелиус был не против, лишь принял решение повременить с помолвкой и ритуалом обещания.

Вот только замуж за Маркуса Несса не хотела. Она воспринимала его как брата и её передергивало от мысли, что он станет мужем.

Погрузившись в воспоминания, Несса молча воткнулась взглядом на девушку возле её постели.

— Что смотришь? — усмехнулась санитарка, обнажив верхние зубы, сильно выдающиеся вперёд как у грызуна. — Людей давно не видела? — и громко расхохоталась своей шутке.

— Что за шум, Аглая?

В палату зашёл мужчина. Несса перевела на него взгляд. Внешность его была девушке очень знакома…

Несколько секунд спустя яркая вспышка осознания пронзила её мозг.

Как она сразу не догадалась?

Объявления с его портретом висели по всей столице за несколько дней до переломного момента в истории Соснопеня. «Пропал без вести». Ошибки быть не могло, она узнала его.