Мысли по-прежнему тяжелые и неповоротливые. Мне кажется, то, что можно описать несколькими предложениями, я обдумываю целый месяц. Как понять течение времени в месте, где нет ничего? Даже меня…

Запросы информации здесь явно не работают. Я ничего не вижу о родителях Лу, зато перед моими глазами возникают двое. Эри и красивый молодой мужчина-фирхаши с яркими красными волосами. В объятьях друг друга; слившиеся в поцелуе; занимающиеся любовью. Я вижу их, даже закрыв глаза. Зачем мне знать, кто любовник Эри? Зачем видеть то, что касается только их двоих?

А потом вдруг они появляются уже втроем — с Лу, и та смотрит на мужчину влюбленными глазами, а Эри раздраженно хмурится. Мужчина же вообще не обращает внимания ни на одну. В его руках светится неизвестная мне конструкция, и он сосредоточен только на ней. Однако вдруг поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза, губы его кривятся в усмешке. Я вспоминаю разговор с Лу и понимаю, что этот мужчина — Нур. Тот, в кого маленькая фирхаши была безнадежно влюблена. Оказывается, с ним завела отношения ее подруга. Не потому ли Лу оказалась рядом с нами и вовсе не желала возвращения?

На голове девушки вдруг возникает корона и переливается звездным светом. Сама Лу ее не видит, но глаза Нура хищно сверкают, и старейшина с улыбкой поворачивается к девушке, берет ее за руки, нежно касается губами губ. Щеки Лу розовеют, она опускает голову и никак не откликается на действия мужчины. Зато Эри определенно впадает в ярость. Вижу острый нож в руке фирхаши, и все вокруг скрывает густой туман.

Я невольно делаю шаг вперед, чтобы защитить, спрятать Лу, и только в этот момент осознаю, что ко мне вернулось ощущение тела. Полностью. А я оказываюсь в громадном светлом зале. В нем нет дверей, все четыре стены заняты огромными зеркалами. Они уходят настолько высоко, что я не вижу их верха. Пол деревянный, но натертый до блеска. Тоже почти зеркальный. Никакой мебели. Зал пуст.

Но и меня нет нигде. Ни в одном зеркале, ни в этом сверкающем полу. Я не существую? Эри меня уничтожила?

— Ты существуешь. Но живешь ли?

Голос отражается от всех зеркал, и я не могу понять, кому он принадлежит.

— На твоем пути было очень много боли. Я знаю. И она настолько теперь тебя пугает, что ты закрыла себя от всех чувств. Двадцать лет в вакууме. Есть ли смысл так жить?

— Кто вы? Где?

Она появляется позади меня, и я поворачиваюсь навстречу. Высокая женщина, похожая на человека, но отличающаяся от нас чем-то совершенно неуловимым. Она чужая, другой расы. Красивая, улыбающаяся, ведающая всё.

— О, дорогая! — смеется она, и зеркала словно вторят ей. — Знать всё невозможно даже нам. Помнишь меня?

— Рамиса, — неуверенно отвечаю я. Начинаю чувствовать себя ребенком рядом с ней.

Она подходит ближе, смотрит мне прямо в глаза.

— По крайней мере, ты перестала винить в своих бедах других. Это уже хорошо.

Взмах руки — перед нами появляются два мягких белоснежных диванчика, стоящих друг напротив друга. Мы опускаемся на них, взгляд Рамисы все так же прикован ко мне.

— Что со мной случилось? — мысли разбегаются рядом с ней, она несравнимо выше меня во всем, и это немного пугает, но я пытаюсь взять себя в руки.

— Кое-кто из старейшин увидел в тебе угрозу и решил убрать со своего пути.

— Разве у них есть такие возможности?

— Как видишь.

— Я мертва?

— Нет.

— Где же я?

Женщина молчит. Аккуратно разглаживает складки своего платья, на длинных пальцах блестят кольца с прозрачными как слезы камнями. Отличается только одно — с кроваво-красным минералом, и я не могу отвести от него глаз.

— Экспериментаторы натворили много страшных вещей, — наконец, говорит Рамиса. — Их равнодушие и легкомыслие почти погубили целую расу. И отголоски этого вмешательства носятся по многим мирам до сих пор. Конечно, ни у Эри, ни у других фирхаши нет таких сил, чтобы одолеть тебя и жрецов. Но у них оставался магический предмет, наследие Экспериментаторов. Старейшины фирхаши называют его Даром, и ты сейчас находишься под его воздействием. В плену, внутри него. Выбраться самостоятельно ты не сможешь.

Теперь молчу я. Слухи о магическом предмете неведомой силы бродили по нашему миру всегда. Но никто не знал, что это и где находится. Теперь становится понятно, как Эри смогла пробить все наши защиты. Экспериментаторы обладали почти неограниченной мощью. Зачем же пришла Рамиса? Вряд ли ради того, чтобы вытащить меня отсюда.

— Я помогу, — мгновенно откликается она. — Но чего хочешь ты сама?

Я удивленно смотрю на нее. О чем она?

— Ты чуть не погибла много лет назад, потеряла любимого мужчину, получила вторую жизнь, снова потеряла любимого, да еще и ваших детей…

Она мягко улыбается, заметив мое нетерпеливое движение.

— Вот видишь, ты даже слушать не хочешь. Но ведь это твой путь, и большей частью — твой выбор. Ты не принимаешь события своей жизни, а значит — не принимаешь саму себя. Даже от детей своих отгородилась.

— У меня не было выбора, — хрипло говорю я, но Рамиса качает головой.

— Выбор есть всегда.

— Так это вы сейчас показывали мне мое прошлое?

— Нет. Но тебе нужно было это увидеть.

— Зачем?

— Потому что сама ты боишься вернуться мыслями назад. Ты не отпускаешь мужа, рвешь себя на части собственными мыслями и просто бродишь по кругу. Рядом с тобой мужчина, который готов сделать тебя счастливой, но ты отталкиваешь его. Твои девочки тоже рядом, но ты боишься показывать им свои чувства. Жить в вечном страхе потери — все равно что не жить вовсе.

— Вы сами боялись потерять Виталия. Хотя этот путь ему явно был предназначен.

Рамиса вздыхает и снова отвечает не сразу.

— Я и не говорила, что не имею чувств. Он стал очень дорог мне, поскольку своих детей и внуков не случилось. И — да, я тоже могу ошибаться. Хотя до сих пор не жалею о том, что делала. Смысл жалеть?

— А я жалею, — шепчу я. — Все могло сложиться совсем иначе, и девочки были бы со мной.

— Что изменится от этих твоих чувств? — жестко интересуется Рамиса. — Жизнь станет лучше? Прошлое внезапно окажется другим? Нет. Эти чувства только разрушают тебя. Пока ты не примешь то, что случилось в твоей жизни, так и будешь бродить в яме своих сожалений. Ты словно упиваешься страданиями, пока жизнь просто проходит мимо.

— Что же вы предлагаете? — накатывает неожиданный всплеск злости. Наверное, потому, что Рамиса права. — Влюбиться в Дэсмиша? Рассказать девочкам правду? Что и кому это даст?

— Дэсмиша ты уже любишь, но боишься признаться даже самой себе, — спокойно отвечает она. — Ты не даешь покоя ни себе, ни ему, ни своему мужу. А девочки… Они уже взрослые. Почему не хочешь им рассказать, кто ты?

— Зачем? У них есть родители, которые их любят и которых любят они. Какое я имею право все это разрушать?

— Но и у них есть право знать правду о своей жизни. Боишься встретиться с их осуждением? С тем, что они тебя не примут?

Сердце словно сжимается ледяной рукой, и у меня перехватывает дыхание. Самый страшный кошмар, который преследовал ночами — дочери отворачиваются от меня и уходят.

— Вижу, что боишься. Что ж, может, и оттолкнут. Но ведь и сейчас ты не даешь им любви матери и не получаешь ответной? Так многое ли изменится? Но ты будешь знать, что сделала для них все возможное. И сможешь пойти дальше. Ведь сумела открыть свое сердце для Лу!

Я тут же вспоминаю информацию о рождении Лу и Эри.

— Зачем вы показали мне… — я не успеваю закончить фразу, потому что Рамиса перебивает:

— Я ничего тебе не показывала. Сначала Дар считал твои воспоминания, страхи и желания. Потом начал делиться той информацией, которая может принести тебе пользу. Нур не знает и не понимает всей его силы. Я научу тебя понимать Дар и договариваться с ним.

— Почему нельзя просто освободить меня?

— Нур считает, что запер и ликвидировал тебя. А на самом деле — помог. Потому что здесь ты сможешь узнать необходимую информацию. Потом Дар выпустит тебя. Я помогу.