– То есть кто-то сказал вам, где припаркована эта машина.

Данстейбл неловко поёжился.

– Ну, не совсем. Он подумал, что она может стоять там, где обычно паркуется.

– Кто? Кто сказал вам?

– Том Блейкли, который работает в гараже.

– Вы его знаете?

– Конечно. Вы тоже должны его знать. Рыжий громила. Разве не помните? Он был защитником команды Барнардс-Кроссинга, которая пять лет назад упустила шанс попасть в чемпионат штата.

– О да, я помню. Геройский парень. И он сейчас работает в Глоссопе? Я и не знал. Нечасто, но бывает. Я думал, что он пошёл в колледж после окончания учёбы, что ему наперебой предлагали различные стипендии.

– Так и есть. Он отправился на юг, но ушёл после первого семестра. Он сломал запястье, и его отовсюду вышвырнули. В южных колледжах такое случается.

– И с тех пор он работает на Глоссопа?

– Нет, принялся за ловлю лобстеров. До сих пор занимается этим, а также работает на Глоссопа.

– А как он узнал, где Пол Крамер припарковал свою машину?

– Он встречается с Агги Десмонд, которая живёт на Мейпл-стрит. Наверное, он видел машину, когда звонил ей.

– Похоже, вы много знаете о нём.

– Ну да, мой младший брат учился вместе с ним в старшей школе, и они дружат до сих пор.

Лэниган выпалил наугад:

– А Фрэн Кимбалл была в этом классе?

– Да уж. Она была чирлидершей[106].

– А Бет Мак-Аллистер?

– Ага. Тоже училась в этом классе.

– Поэтому они должны знать Тома Блейкли.

– Да, конечно. Фрэн Кимбалл ходила с Томом.

– Ходила?

– О да. Они были парой.

– А потом они расстались? Поссорились?

– Я так не думаю. По крайней мере, я никогда не слышал о ссоре. Но он отправился в колледж на юг, а она пошла в бостонский колледж. Наверное, встретила других и потеряла к нему интерес.

Лэниган на секунду задумался.

– Вы знаете, что я хотел бы? – Он пристально посмотрел голубыми глазами на сержанта. – Я хотел бы знать, что делал этот Том Блейкли в ту среду вечером.

Сержант Данстейбл рассмеялся.

– Могу рассказать. Вы знаете, в тот вечер мне следовало быть на встрече выборщиков по делу о винном магазине. Именно я поймал малыша с фальшивым удостоверением личности, когда тот покупал пиво. Поэтому, закончив с показаниями, я спустился в «Корабельный Камбуз», примерно в половине десятого, и Том Блейкли сидел там, опрокидывая одну за другой.

– Опрокидывая?

– Да, знаете ли, напился в стельку. Что-то бормотал о том, что его девушка продинамила его. Скорее всего, он сидел там не две и не три минуты. Затем, кажется, после десяти, его отказались обслуживать, и он ушёл – очевидно, домой и спать.

– Это было бы разумно, – согласился Лэниган. – Вы знаете, на какой машине он ездит?

Данстейбл покачал головой.

– Я мог бы с лёгкостью выяснить.

– Неважно. Это уже не имеет значения. Вы мне очень помогли, сержант.

В кабинете шефа Лэнигана рабби Смолл откинулся на спинку кресла.

– Я встретил Пола Крамера, и он сказал мне, что кто-то пришёл к вам…

– Верно. Девушка, которая сообщила, что провела с ним всю ночь.

– И что вы теперь собираетесь делать?

– Ни черта. С какой стати? Теперь дело не в моих руках. Всё зависит от окружного прокурора.

– Вы сообщили об этом ему?

– Конечно. А он должен уведомить защитника. Очевидно, уже известил.

– А что будет дальше?

Лэниган покачал головой.

– Это зависит от адвоката, от его тактики. Он может попытаться заставить окружного прокурора отменить обвинение. Или сохранить этот факт для суда и затем предъявить его.

– Но я не понимаю. Это обеляет парня, не так ли? Если она готова засвидетельствовать, что была с ним всю ночь, и что они не выходили из дома…

– Но окружной прокурор может ей не поверить, Дэвид, – терпеливо объяснил Лэниган. – И адвокат Пола – тоже, и в этом случае ему лучше довести дело до суда в надежде одурачить присяжных, чтобы те вынесли оправдательный приговор.

– Будет ли девушка рисковать своей репутацией, признаваясь, что провела ночь с молодым человеком, если в наличии что-то меньшее, чем возможность осуждения за тяжкое преступление? – не отступал рабби.

– Да, Дэвид, будет. Вы просто не знаете молодых людей. Они не такие, как вы, когда вы были в их возрасте. Это другая порода.

– Я постоянно соприкасаюсь с ними, – возразил рабби. – Я занимаюсь с ними после конфирмации[107] и…

– Это совершенно другое. Они приходят на эти занятия с религиозными целями. Вы – рабби, поэтому они ведут себя хорошо и стараются не говорить ничего, что вы бы не одобрили. А я вижу их, когда они попадают в беду. Вы предполагаете, что девушке будет стыдно признать, что она была с мальчиком всю ночь…

– Полу тоже, – заметил рабби.

– Конечно, потому что мальчики, особенно молодые, ещё подростки, склонны быть консервативными. По крайней мере, в сексе. Но молодые женщины изменились. Они не стесняются признать, что переспали с мужчиной. Напротив, они склонны стесняться признавать себя девственницами. В глазах их друзей это означает, что они отсталые и, скорее всего, непривлекательные. Это отнюдь не жертва – то, что девушка пришла ко мне с этой историей, равно как если бы она сказала мне, что провела ночь со своей подругой Бет Мак-Аллистер. Для неё это ничего не значило. – Он положил обе руки на стол и продолжил: – И что у нас остаётся в итоге? Неподтверждённая история. Она говорит, что провела с ним ночь. Но вы не можете спросить её мать, правда ли это, потому что мать думает, что дочь гостила у Бет Мак-Аллистер. Вы спрашиваете Мак-Аллистер – и что получаете? Как вы заставите её признать, что она прикрывала Фрэн? Всё, что она знает – ей дали номер телефона, по которому она должна была позвонить, если мать Фрэн хочет поговорить с дочерью. Какой номер? Она не может вспомнить. Она записала его на листе бумаги, но, конечно, не удосужилась его сохранить. Или у неё может остаться номер Пола, но откуда мы знаем, что его сообщили не потому, что Фрэн и Пол обдумывали свою историю? Что касается самой Фрэн Кимбалл, она говорит, что никто не видел, как она вошла в дом Пола или покинула его на следующее утро.

Но даже если мы поверим её рассказу о том, что она была с Полом всю ночь, это всё равно не снимает его с крючка. Это не доказывает, что они вообще не выходили. Вот примерный сценарий. Она идёт к нему домой заниматься. Около десяти кто-то предлагает часок отдохнуть. Съездить куда-нибудь за пивом, или за гамбургером и кофе. На обратном пути они проезжают по Глен-лейн и попадают в аварию. А потом… – он замолчал, когда ему пришла в голову мысль. Он широко улыбнулся. – Даже лучше. Предположим, она ехала и попала в аварию. Естественно, она в панике и боится сообщить об этом в полицию. Она умоляет его не доносить на неё, и он соглашается, если она проводит с ним ночь. Затем, когда он арестован, то заставляет её прийти ко мне. Что вы думаете об этом?

– Я думаю, что ваше «даже лучше» для них гораздо хуже, – сухо бросил рабби. – Вы рассматривали возможность того, что оба могут говорить правду? Если наезд совершил Пол, или девушка, или оба вместе, стал бы он тогда парковать свою машину под открытым небом на Глен-роуд, если мог бы спрятать её в своём собственном гараже?

– Стал бы, если был пьян, или накурился травки.

– Даже если он был пьян в ту ночь, стал бы он менять фару в местном гараже? Это случилось на следующий день после обеда. К тому времени он уже протрезвел.

– Не обязательно, – возразил Лэниган. – Со спиртным он бы справился. А вот наркотики могли действовать и на следующий день. Но вопрос в ответ на вопрос: разве кто-нибудь в здравом уме попытался бы выставить кого-то другого виновным в наезде, когда всё, что требовалось – просто скрыться, и никто бы об этом не узнал? И, заметьте, собственная фара гипотетического виновника не сломалась. А теперь подумайте о том, насколько безрассудно его поведение. Его могли увидеть, когда он разбивал фару, а затем снова, когда он приехал назад и разбросал стекло около тела. Зачем кому-то так рисковать?