– Как вы разбили фару?

– Я не знаю. Я езжу в Бостон каждый день и паркуюсь на Хантингтон-авеню, или на Фенуэй, или там, где найду место. Иногда, когда возвращаюсь, обнаруживаю, что крыло смято или поцарапано. Вы думаете, что кто-то оставляет записку с просьбой связаться с ними, чтобы оплатить ремонт? Они просто уезжают. Так что кто-то вполне мог разбить мне фары в четверг, а то и в среду. Или во время поездки из-под колеса вылетел камень. Я не знаю.

– Но если бы это случилось в среду, разве вы не заметили бы этого, когда утром в четверг собрались в Бостон?

– Я не осматриваю машину каждый раз, когда езжу на ней. Просто сажусь и уезжаю. Я не вижу переднюю часть машины. Если бы дело было ночью, когда нужно включать фары, то я бы заметил. Но не утром.

– Разумно, – кивнул Лэниган. И ненадолго задумался. – Где ваши родители? – спросил он после паузы.

– Далеко.

– Да, но где?

– Я не знаю. Они колесят по всей стране.

– Так что, если вы захотите связаться с ними, то не сможете?

– Ну, они сказали, что будут звонить мне каждые несколько дней. Должны были как раз сегодня вечером.

– Ясно. Хорошо, а теперь я расскажу вам, с чем мы столкнулись. Жертва наезда умерла, что превращает преступление в убийство на автомобиле. Это серьёзно. Детективы штата, детективы дорожной полиции, даже офис окружного прокурора – все вовлечены. Далее, возле тела нашли стекло, стекло от фары, разбитой при ударе. Вы знаете, как мы поступаем в таком случае?

– Ну, я видел детективный фильм по телевизору, где копы… извините, полиция подбирает их и складывает как… кусочки головоломки, пазла.

– Правильно. Абсолютно точно. Мы сопоставляем кусочки и склеиваем их, если они подходят друг к другу. Вам заменили фару у Глоссопа. В течение нескольких дней до этого фары не чинили никому. Остатки вашей старой фары они выбросили в мусорный бак. Наш сотрудник изъял эти остатки, и мы соединили их и скрепили так же, как и остальные. – Лэниган предостерегающе поднял указательный палец. – И вот какая ситуация: найденные нами фрагменты со всеми своими зубчатыми краями полностью совпадают с вашей фарой.

– Но это невозможно.

– Полностью, раньше они были единым целым.

– Но я всю ночь сидел дома.

Лэниган пожал плечами, а затем потянулся к карточке с правилом Миранды[88], застрявшей в стопке промокательной бумаги на столе.

– Мне нужен адвокат, – сказал Пол.

Лэниган кивнул.

– Да, я думаю, это хорошая мысль. – Он подвинул телефон к Полу. – Вперёд. Звоните. Я выйду из комнаты, если хотите.

– Я… я не знаю ни одного адвоката, – смущённо промямлил Пол. – Мы здесь как новенькие. Я подумал... я подумал...

– Что его предоставляем мы? Что ж, когда вы предстанете перед судом в понедельник, вам назначат адвоката, если у вас его нет. Но…

– О, я знаю одного. Тот парень, который только что выиграл первичные выборы в сенат.

– Скофилд? Вы знаете Джека Скофилда?

– Ну, лично не знаю. Но однажды вечером я был со своими предками на вечеринке, а он пришёл туда и говорил несколько минут. И сказал, чтобы не стеснялись позвонить ему, если понадобится помощь. Мой старик, то есть мой отец, сказал потом, что он, похоже, заинтересован в получении клиентов, ну, понимаете, и в клиентах, и в получении голосов. Может быть, если я позвоню ему... больше ничего в голову не приходит.

– Позвоните ему, но не разочаровывайтесь, если он откажется.

– Почему он должен отказаться? Это дело юриста.

– Да, но вам предъявлено уголовное обвинение, поэтому он может сначала поговорить с вашими родителями. Потому что в уголовных делах адвокаты обычно ожидают, что им заплатят заранее.

Рабби и Мириам вернулись домой с вечерней службы в пятницу после десяти. Ещё когда рабби возился с замком, они услышали, как внутри зазвонил телефон.

– Вероятно, ошиблись номером[89], – предположила Мириам.

– Или что-то важное, – возразил рабби, – если звонят в субботу.

Не снимая плаща, рабби поднял трубку. И услышал торопливый и задыхающийся женский голос:

– Рабби Смолл? О, слава Богу, наконец-то. Простите, что звоню так поздно, но я… мы ужасно переживаем. Мы не знали, кому позвонить, а потом подумали о вас. Я Салли Крамер. Мы соседи. Мы переехали в дом в конце улицы, Мейпл-стрит, прямо на углу Глен-лейн. Я бы позвонила соседям, но не знаю их. То есть я даже не знаю их имени. Конечно, я и вас не знаю. Я имею в виду, вы меня не знаете, но мы планируем присоединиться к храму при первой же возможности и…

– Что вы хотите от меня, миссис Крамер?

Рабби услышал мужской голос:

– Так, дай мне поговорить с ним. – Через мгновение по телефону: – Говорит Бен Крамер. Моя жена немного нервничает, рабби. Видите ли, мы путешествуем по стране. Я сказал нашему сыну Полу, который остался дома, так как должен заниматься в университете, что мы будем звонить ему каждую пятницу около семи. Так вот, мы позвонили, а ответа нет. Скорее всего, он не думал, что я начну звонить уже в эту пятницу – мы уехали только в среду утром – и он, вероятно, где-то гуляет, но жена беспокоится.

– Что бы вы хотели от меня, мистер Крамер?

– Хорошо, если бы вы могли пойти туда и просто осмотреться. Посмотрите, на месте ли его машина. Это такой потрёпанный чёрный «шеви», мне кажется, семьдесят третьего, и… ну да, с наклейкой «Северо-Восточный университет» на заднем стекле, тогда это будет означать, что он дома, и вы можете попросить его позвонить нам. Если его машины там нет, и её не будет в гараже или на подъездной дорожке, прямо на углу Глен-лейн – значит, он куда-то уехал на вечер, и нет смысла волноваться.

– Ясно. И вы хотите, чтобы я вам перезвонил и сообщил?

– Конечно. Вот номер телефона. У вас под рукой есть карандаш и бумага?

– Я не пишу в шаббат, мистер Крамер. Но вы продиктуете номер, и я повторю его, и моя жена запомнит его, если я забуду.

– Чудесно, рабби. Поверьте, мы очень признательны. И если вы можете хотя бы примерно сказать, когда отправитесь туда…

– Прямо сейчас.

– Замечательно. Вот номер телефона. – Он назвал несколько цифр, и рабби повторил их вслух, чтобы Мириам услышала.

– Мне ждать вашего звонка через полчаса? Сорок пять минут?

– Раньше, я думаю.

– О, превосходно. Вы, конечно, во всём разберётесь.

Рабби прошёл Мейпл-стрит до конца, огляделся и вернулся через двадцать минут. Он набрал оператора и сообщил ей номер. Ему не потребовалась помощь Мириам, так как он постоянно повторял про себя этот номер, пока ходил по улице.

Ответила миссис Крамер.

– На углу Глен-лейн, миссис Крамер, не припарковано ни одной машины. И на подъездной дорожке – тоже. Я заглянул в окно вашего гаража, там была машина, маленькая, серая…

– О, это моя. Тогда он, вероятно, уехал.

– В коридоре горел свет, а на втором этаже – одно окно, – продолжал он. – Я позвонил – звонок дребезжал внутри – и довольно громко постучал, но ответа не было. Вы хотите, чтобы я уведомил…

– Нет, всё в порядке, – перебила она. – Я сказала ему оставлять свет в коридоре и в спальне всякий раз, когда вечером он куда-нибудь уходит. Я думаю, всё в порядке. Мы позвоним в следующую пятницу вечером. Если… – она заколебалась.

– Да?

– Ну, если это не доставит вам лишних хлопот, и если вы не забудете, мы будем признательны, если вы бросите записку в почтовый ящик – завтра, послезавтра – и сообщите Полу, чтобы он обязательно сидел дома и ждал нашего звонка.

– Я думаю, что смогу справиться с этим, миссис Крамер.

Субботний выпуск местной газеты доставлялся не так уж поздно, но Смоллы старались не читать его до окончания шаббата. А вечером в субботу они ушли гулять, и только в воскресенье утром Мириам принялась листать газету. В «Полицейских заметках» напечатали несколько строк о том, что Пола Крамера, проживающего на Мейпл-стрит, арестовали за наезд со смертельным исходом, совершённый на Глен-лейн в среду. Она показала заметку мужу.