«С кем он собрался биться в этом Лесу?» – разом пронеслось в головах Эн Галы и Бо Гэллана, пока Бо Юлун, монотонно напевая, небрежно вел Дохуна вперед.

Тем временем лесная тропа становилась уже, деревья выше и толще, а их листья темнее, так что теперь их цвет походил на темно-сиреневый, плавно переходящий в черный – боги приближались к центру Леса. Арахсы давно остались позади, так что теперь даже звук от топота их мохнатых лап по ветвям деревьев не доносился до слуха. Такое затишье Эн Гале показалось странным, ведь Бо Илхюз любил наводнять свои владения разными тварями, к творению которых приложил руку Бо Лукан, так что в Лесу Заблудших душ всегда было оживленно, на каждом шагу можно было наткнуться на отвратительное существо, описать кое язык не поворачивался, настолько они были несуразными.

Бо Гэллан, который всё время их пути неотрывно следил за деревьями, чтобы оттуда на него не напрыгнула очередная тварь, приметил на одном из стволов лик и поспешил сообщить об этом своим спутникам:

– Мы достигли центра, уже виднеются лики заточенных в деревьях душ.

Эн Гала подняла голову и пригляделась. Её красивое бледное лицо исказилось в гримасе презрения, когда она произносила:

– Не понимаю, почему Бо Юкан позволяет Бо Илхюзу держать заблудшие души смертных в Небесной Тверди. Ни один смертный, пусть даже и в образе души, не достоин лицезреть владения богов.

– Но, как же духовные орудия? – возразил Бо Гэллан, поигрывая радужным копьем. – Они же тоже души, но вольны следовать за богами, куда только мы пожелаем.

– Не смешивай души героев, погибших во благо почитаемого ими бога, со смертными, отдавшими жизнь за свой народ, – холодно произнёс Бо Юлун. От нравоучительного тона его голоса Бо Гэллан сморщился и мысленно вопросил: «Да что с ним такое? Его настроение меняется быстрее, чем поток в реке Луаса, я не успеваю подстраиваться».

– Бо Юкан должен был разрешить нам восполнять энергию заблудшими, – раздраженно произнесла богиня Огня. Она будто и не замечала того напряжения, что возникло в эту минуту между сыном и мужем. – Только представь, одна душа дала бы нам десятки лет, а не жалкий год, которым мы довольствуемся, поглощая души простых смертных.

– Это дань уважения тем, кто пошёл против нас и отстоял право на существование своего народа ценой собственной жизни, – охотно пояснил жене Бо Юлун, устало зевнув.

– Дань уважения тем, кто пошёл против нас! Это же просто смешно! – воскликнула Эн Гала. Её огненно-красные волосы заискрились, от них отделились крошечные огоньки света, которые проворно устремились в разные стороны, сбегая от хозяйки, но Бо Гэллан бдительно следил за каждым движением матери, а потому был готов к подобному: он стремительно потушил все вырвавшиеся искорки, чего Эн Гала, распаленная словами мужа, даже не заметила, она продолжала гневно восклицать:

– Бо Юкан давно растерял свое благоразумие. Воздавать почести тем, кто посмел перечить богам, разве это разумно? Какая участь ждала гигантов, сальвиров, эсканов, илонгов, лансмумов? Тотальное уничтожение! Но со времен падения кенканов, Бо Юкан проявляет безмерное радушие к жалким смертным шавкам и докатился до того, что пускает их в наши земли. Думаешь, это ничем для нас не обернется?

– Если ты испытываешь страх от деревьев, в стволах которых заточены заблудшие души то, что с тобой случиться, когда ты, Гала, встретишься с Ветром Ксанга, который поселился в землях Фу-Хо-Га? – с легкой иронией поинтересовался Бо Юлун, подперев точенный подбородок кулаком. – По слухам этот Ветер – остаточное дыхание старого бога, Ксанга, в которое тот вложил проклятие всему роду божественному. Одного дуновения Ветра достаточно, чтобы бог распался на мириады крошечных золотистых искорок.

– Чушь! – замотала головой Эн Гала, и с её волос посыпались новые янтарные огоньки.

– Никто не запрещает нам проверить: правда это или нет, – пожал плечами Бо Юлун. – Что скажешь, Гэллан? Готов бросить вызов своей трусости?

Бо Юлун повернулся к сыну и равнодушно окинул его взглядом золотистых глаз. Бо Гэллан было презрительно скривился от такого отношения, но поспешно придал своему лицу покорное выражение и произнес:

– Если отцу будет угодно…

Бо Юлун резко рассмеялся на его слова, заставив сына вздрогнуть от неожиданности.

– Вот именно, Гэллан, вот именно… – неопределенно махнул рукой он, отворачиваясь. – Мы почти пришли к древу Матхи, будьте внимательны, не упустите ничего подозрительного, – наставительно произнес Бо Юлун, а сам при этом развалился в седле и принялся вновь напевать странный мотив на одном из наречий верхних земель Вайсии.

«Что он имеет в виду? – возмущенно думал Бо Гэллан. – То есть всё, что мы встретили по пути, не являлось подозрительным? Даже существование Леса – само по себе не внушает доверия, что уж говорить об остальном».

Но он, вместе с матерью, всё же послушно оглядывался по сторонам в поисках «подозрительного», чем бы оно ни было.

На белой иссушенной временем коре деревьев виднелись испещренные мелкими трещинами лики, а иногда и тела, переплетенные с корой древа. На лицах заблудших душ застыли маски скорби, ужаса, плача, встречались и те, кто смеялся, со злобой глядел на путника или же с мольбой, сложив белесые ладони в молитве, просил обратить на себя взор. В сердце Леса Заблудших каждое дерево имело лик, который раньше принадлежал смертному существу, отдавшему жизнь за свой народ. Количество таких деревьев не поддавалось подсчету и стоило лишь гадать, живы ли до сих пор представители тех рас, за которые когда-то была отдана жизнь ныне увековеченного в молочно-белое древо великого героя.

Но боги не задавали себе подобных вопросов, они продолжали идти вперёд, кто целенаправленно, а кто, вынужденно подчиняясь, пребывая в совершенном неведении.

– Ты уверен, что здесь нас может ожидать нечто живое? – недоверчиво вопросила Эн Гала, когда они обошли кругом центр, но так ничего и не нашли.

– Это зависит от того, дорогая Гала, – сонно начал Бо Юлун, – какую концепцию жизни ты имеешь в виду.

– Ты сам прекрасно понимаешь, что я имею в виду! – прокричала в тиши богиня Огня, останавливаясь. – Тут нет никого, кроме этих застывших душ, Бо Илхюз провел нас, здесь нет никого, кто мог бы подсказать нам дорогу в Юдоль Смертных!

– Может, нам спросить кого, – задумчиво протянул Бо Юлун, не обращая внимания на выкрики жены и оглядываясь по сторонам.

– У кого?! Насколько мне известно, даром общения с заблудшими ты не обладаешь!

– Я – нет, но есть же в этом Лесу хоть одна душа, которая обладает даром общения с богами, – пожал плечами Бо Юлун. – Ищите самое старое древо.

Сказав это, он потянул шелковые поводья и сошел с тропы вглубь Леса. Эн Гала яростно выкрикнула нечто неопределенное ему вслед, но все же послушно направилась в противоположную сторону искать древнее дерево. А Бо Гэллан, про которого все благополучно забыли, поплелся вдоль главной тропы, рассматривая близлежащие лики.

Спустя сотни две шагов, когда Бо Гэллану приелись однообразные лики кенканов, догарцев, холгойцев, жителей Фу-Хо-Га, трехрогих зенанов, безносых ильпулей, сорокоглазых исвагов и многих других, бог наткнулся на странную душу, которая не имела собственного древа и стояла особняком среди белоствольных великанов прямо посреди небольшого круглого кристально чистого озерца, светящегося голубоватым сиянием. Бо Гэллан, держа наготове радужное копье, подошел ближе и внимательно осмотрел непохожую на другие душу.

Всмотревшись в древесный лик, бог сразу же узнал того, кому он когда-то принадлежал. Это была фигура пожилого мужчины, которого в Небесной Тверди прозвали Кричащим Энго. Настоящего имени его никто не знал, также и того, к какой расе старец однажды принадлежал, но изображения его встречались повсюду в Солнечной Юдоли Смертных в разных ипостасях: от нищего до царя, но многие боги списывали этот факт на отсутствие у смертных таланта к живописи, отчего многие фрески и мозаики, изображающие человекоподобных существ, были похожи одна на другую и не имели никакого отношения к реальному лицу, которое имело подобный вид когда-то.