Боги, Наркю, просто промолчи!

– А почему бы и нет? – твою мать, конечно, почему бы не опозориться ещё больше! – Вы ведь и сами сотрудничаете с богом из вражеского пантеона, так почему этот «гость» не может быть кем-то подобным?

Действительно, почему бы и нет. Это ведь на каждом шагу случается, а Ма Онши и Бо Ючке, будь они неладны, не являются гребаным исключением из правил! Наркю, тупоголовый ты кривокрыл, включай, будь добр, свою голову!

«Богиня» неожиданно рассмеялась, так громко, что я вздрогнул, а всё фантомное тело прошибло огнём этой непонятной радости. «Нечто» так развесили слова Наркю? Странное у него чувство юмора, ничего не скажешь.

– Хорошее чувство юмора – это, несомненно, не то, чем я могу похвастаться, но ваш друг прав, юный кенкан, вам стоит как можно чаще обдумывать свои скоропалительные изречения.

Что?

– Что? – непонимающе переспросил Наркю. – Мой друг? О чём вы?

Да, о чём это вы? Я разве говорил всё это вслух? Каким образом я мог это сделать, если у меня, мать его, даже рта нет?!

«Нечто» в богине снова рассмеялось:

– А ваш друг забавный. Правда, для такого нежного и чувствительного создания он слишком много ругается.

Чего, мать твою?! Это я нежный и чувствительный?! Кем ты себя, мать твою, возомнил, а?

Фантомное тело обдало холодом, который причинил почти ощутимую физическую боль, только вот тела у меня сейчас никакого не было. Что это такое? Как этот незнакомец может вытворять нечто подобное? Слышать мои мысли, вызывать чувство боли и ощущение страха в том, что подобное испытывать просто не в состоянии – в фантомном теле?

– Я люблю посмеяться, – простодушно заявило «нечто», но я ощутил в вибрациях его голоса грозовые нотки, – но не люблю, когда забывают своё место. Любому терпению есть предел.

– О чём вы говорите? – не понимал Наркю. А вот Ма Онши, похоже, всё прекрасно понял. Его лицо накрыла пелена сдерживаемого гнева, которая в былые годы, не предвещала его врагам ничего хорошего. Интересно, о чём он сейчас думает? Наверняка его бесит, что в эту девицу вселилось что-то подобное, грязное и извращенное, судя по сугубо моим личным ощущениям. Вряд ли Ма Онши переживал за меня. Ха, когда он вообще обо мне думал: относился ко мне как к вещи, гребаный ублюдок.

– Что ж, – хмыкнула «богиня», – за увлекательной беседой время проходит быстрее, но что-то наш гость не торопится.

Увлекательная беседа, конечно! Больше похоже на не слишком впечатляющий монолог. Ай!

Весь фантом будто молния прошибла. И как он это делает? Думаешь, что так заставишь меня замолчать? Как бы ни так! В рабстве у Ма Онши мне приходилось терпеть и не такое, но… И вправду, почему этот серебристый божок застыл так далеко от нас? Он не заметил нашу разношёрстную толпу прямо перед своими глазами? Или он испугался? Что ж, нам же лучше.

– А ты разве не чувствуешь? – раздался ледяной голос Ма Онши.

– Чувствую что? – с сокрытой иронией осведомилось «нечто».

– С нами уже давно сражаются, – холодно ответил Ма Онши.

Сражаются? С нами? Это каким же это образом?

«Нечто» тоже не поняло, что имел в виду свергнутый бог Войны, поэтому обернулось к серебристому огоньку, который в этот момент принял вид размытого пятна человекоподобной формы, и пригляделось, а вместе с ним присмотрелся и я.

Это что, шутка какая-то?

– В самом деле, сражается. А я-то думал, что это за белые искры сверкают то тут, то там, – забавлялось «нечто».

Ха-ха-ха, что это за жалкий божок? Кто его отправил на войну? Нет, вы только поглядите на него! Защитное поле Бо Ючке, благодаря которому, не без моей помощи, конечно, мы выбрались из шара и благополучно пробирались сквозь чернильную слизь, было довольно слабеньким, отразить божественную атаку он бы не смог, не был для этого предназначен. Но, по-видимому, лунному богу, который сейчас так усердно карябал своим священным орудием невидимую обычному глазу поверхность защитного купола, даже этой жалкой завесы было достаточно.

Да и что это за удары? Кто так обращается со священным орудием? Его меч порхал как бабочка и обжигал свои крылышки о золотистый купол, высекая белесые искры, которые словно звезды вспыхивали в ночном небе. Они опадали оземь и пропадали в чернеющей гуще всепоглощающего мрака.

– Поэтично, ничего не скажешь, – еле слышно произнесло «нечто».

Мать твою! Тебе обязательно подслушивать? Я что, даже в своем собственном фантоме не могу побыть один?! Меня и так обманули, оставь хоть мою голову в покое!

«Нечто» хмыкнуло, но отвечать не стало.

То-то же, займись лучше этим недотёпой в серебристых доспехах, пока он сам себя не поранил.

– Я думаю, нам надо помочь нашему другу, – громко заявило «нечто» в теле богини, обращаясь к остальным, которые в эту минуту не спускали удивленного взора с неумелого воителя.

Бо Ючке подняла руку, сверкнув золотом доспеха, и защитный купол стал расширяться. Это было незаметно невооруженным взглядом, я просто это почувствовал: моё фантомное тело закололо мелкими холодными иглами, которые впивались в меня, забирая духовные силы. Надо отдать должное этому паразиту, силы мои он расходовал аккуратно и экономно, не то, что Ма Онши – тот высасывал всё сразу и без остатка.

Купол быстро рос в размерах, открывая очищенную от черной слизи почву и предоставляя нашему новому другу возможность проявить себя во всей красе. Защитный купол замер за спиной лунного божка, лишая его ослепительного сияния, от чего теперь всем нам он был отчетливо виден. Лучше бы не видел.

– Ребёнок? – недоверчиво протянул Наркю. – В Лунном пантеоне на войну и детей отправляют? Отчаянные должно быть ребята.

Наркю, боги, просто заткнись. От твоей тупости всё пространство вокруг пропиталось гнилью. Это не просто «ребенок», это самый что ни на есть старший бог Лунного пантеона – Ма Сульхэ, восточный бог Войны, дядя Ма Онши.

Ох, как бы я хотел сейчас взглянуть на лицо Ма Онши! Наверняка он не ожидал такого визита: увидеть того, кто поспособствовал твоему свержению – отвратительное, должно быть, удовольствие.

Я ощутил, как «нечто» испустило волну обжигающего холодом недовольства. Что-то не так, господин Нечто? Для вас эта встреча тоже стала неожиданностью?

Ма Сульхэ не двигался с места, он вернул свой меч, Парчэ, в левую руку и выжидательно уставился на нас, точнее, на Бо Ючке, совершенно игнорируя собственного племянника.

Таким я и запомнил Ма Сульхэ, хоть что-то остаётся неизменным: как всегда бог предпочитал вид тринадцатилетнего юноши в просторном кимоно из черного шёлка, на котором серебристыми нитями была вышита карта звездного неба Лунной Юдоли; тёмные густые волосы его спускались до плеч, скрывая густые брови под пеленой чёлки, из под которой сверкали два сапфировых глаза; его лицо было бледным и бесстрастным, словно театральная маска, но губы, тонкие и совершенно белые, кривились в нескрываемом презрении.

– Господин Ма Сульхэ, великий полководец, – нарочито растянуто начало «нечто», – чем обязаны такой честью? Мы слышали, как вы стучали, почему сразу не сказали, что это вы? Мы бы не заставили вас ждать так долго.

Ха! Губы Ма Сульхэ слегка дрогнули, но лицо оставалось всё таким же равнодушным.

Но, странно, после слов «нечто», мне в голову пришла дикая мысль. Каким образом кто-то с силами Бо Ючке, младшей низшей богини, со священным орудием вроде меня, смог так легко сопротивляться самому Ма Сульхэ и его мечу? Только равный по статусу бог способен противостоять ему, а это явно не младшая дочь Бо Юкана. Какие же силы на самом деле сокрыты в «нечто», которое прячется в теле солнечной богини?

– Довольно праздных разговоров, – громогласно произнёс Ма Сульхэ ледяным голосом. – Дальше вы не пройдёте.

С этими словами Ма Сульхэ направил Парчэ в нашу сторону. Но «нечто» даже с места не сдвинулось. Оно с улыбкой наблюдало, как серебристая молния меча стремительно направляется к телу Бо Ючке. А мне же в это мгновение неожиданно вспомнилось, что за всё время, пока я нахожусь в теле богини, ни разу не почувствовал её присутствия.