Ма Онши громко закашлялся, приходя в себя. Богиня резко позабыла про меня и подбежала к нему. Но не стала приближаться слишком близко, чтобы проверить в порядке ли он. Она лишь сухо поинтересовалась:

– Жив?

– Жив, – прохрипел он, открывая глаза.

– Хорошо, – улыбнулась богиня и со всей дури врезала ему ногой в живот. Ма Онши согнулся пополам от боли, но не проронил ни звука.

– Да что ты, мать твою, творишь? – воскликнул я. – Учти, я на него больше своих сил тратить не буду. Помрёт – твоя вина.

Я пожалел о своих словах тут же, как произнёс их.

– Ты потратил? – проскрипел сквозь зубы Ма Онши, поднимаясь. – О, я определенно не заслужил такой щедрости.

– Это не для тебя, а ради неё, – тут же ощетинился я. – Мне плевать, подохнешь ли ты как собака или будешь жить как бродячий пёс дальше. Это твоё право.

– Ради меня? – в замешательстве вопросила богиня. – Я-то тут причём?

– Да, Ейрха, причём? – поддакнул Ма Онши, растягивая в улыбке окровавленные губы. Ох, как же хочется ему втащить. Я уже подготовил язвительный ответ, но к моему изумлению, мне на помощь пришёл Наркю, который спокойно заявил:

– Ваша жизнь, господин Ма Онши, необходима нам для того, чтобы госпожа богиня рассказала нам о том, что творится снаружи. Войска Лунного пантеона стремительно передвигаются по Небесам вместе со странной чёрной смолянистой жидкостью, которая называется… Как она там называется, Ейрха?

– До-дождь, – ответил я полностью ошеломленный.

– Да, верно, дождь, – невозмутимо продолжал Наркю. – И вот теперь, госпожа богиня, когда вы и господин Ма Онши в порядке, не могли бы вы объяснить нам, в конце концов, что происходит?

Повисла тишина. Слышно было только, как где-то там за пределами шара грохочет гром, и звенит божественный колокол.

– Э-э, – начал Ма Онши, вытирая рукавом кровь с лица. – Солнышко, вполне себе разумный вопрос требует не менее разумного и подробного ответа, ты так не считаешь? – обратился он к богине, которая с хмурым лицом смотрела в эту минуту в пол. – И раз уж эти господа так любезно нас привели в чувство и не дали помереть из-за фатальной ошибки некоего существа, не буду называть имени, чтобы его не обидеть, то почему бы тебе не удовлетворить всеобщее любопытство?

Три пары глаз уставились на чумазую богиню со спутанными волосами непонятного цвета, одетую в оборванные окровавленные одеяния.

– Я… – тихо произнесла она, всё ещё не поднимая взгляда с пола. – Это слишком…

– Ничего-ничего, – успокоил Ма Онши. Он уже окончательно пришёл в себя, с изящностью потянулся и с мягкой улыбкой заключил: – Нам некуда торопиться, можешь рассказать со всеми подробностями. Мы с этими любезными господами вполне себе терпеливые слушатели, не правда ли?

И в доказательство своих слов, Ма Онши опустился на землю и вальяжно рассеялся с намерением просидеть в подобной позе долгие часы.

Богиня же откровенно смущалась или что там с ней происходило. Она то бледнела, то краснела, то хмурилась и строила злобные гримасы, но всё же, глубоко вздохнув и придя к какому-то окончательному решению, она медленно начала:

– На самом деле…

Но ей не дали зачать свой рассказ. Точнее, я не дал.

– Постой, – поднял я руку, прислушиваясь. – К нам гости.

Все в недоумении оглянулись по сторонам.

– Что? Кто? – вопросил Наркю.

– Понятия не имею, но этот кто-то уже близко, – тихо ответил я.

Мы умолки, и в тишине всем удалось отчетливо расслышать мерные неторопливые шаги.

***

Наркю вытащил откуда-то свой кривой нож непонятного происхождения и занял позицию слева от входа, а я выпустил когти и встал справа. Ма Онши со своей богиней с недоумением наблюдали за нами, сидя на округлом мшистом камне. Отчего-то я почувствовал себя дураком, но тратить время на размышления о том, так оно было или нет, я не стал – шаги приближались.

– Почему они сидят и ничего не делают? – шёпотом поинтересовался Наркю.

– Мне откуда это знать, стой молча, – шикнул я.

Он обиженно замолк, поджав губы, и принялся вслушиваться в тишину. Шаги то приближались, то отдалялись, лёгкие, почти невесомые, но при этом устойчивые и целеустремленные. Ходил явно смертный, причём довольно уверенный в своих силах. Хотя он мог оказаться попросту дурачком, который не осознает, какие опасности его окружают. Казалось, что хозяин шагов ходит кругами по лабиринту шарообразной великанской громадины и никак не может найти главную дорогу или что он там искал, понятия не имею. Я мысленно понадеялся на то, что этот бродяга наткнётся на одну из ловушек и подохнет ненароком. Минус проблемы, плюс – дополнительная энергия из осиротившей души. Как ни погляди – идеальный исход из сложившихся обстоятельств.

– Вы там ещё не закончили? – устало вопросил Ма Онши шёпотом, но достаточно громко, чтобы его мог расслышать незваный гость, если, конечно, у этого гостя есть уши. Шаги стали громче, судя по тому, как они ускорились, их владелец наконец-то нашёл правильную дорогу.

– Ма Онши! – выкрикнул я. – Так трудно посидеть в тишине пять минут? Нужно обязательно встревать, когда я работаю?

– А чего ты так раскричался? – веселился он. – Ну найдёт нас этот незнакомец, дальше-то что? Что он нам сделает?

– С каких пор ты стал таким самоуверенным? – встряла в разговор богиня. – Ты же постоянно убегаешь, стоит только замаячить на горизонте малейшей опасности. Сейчас-то чего храбриться стал?

Ма Онши медленно повернул голову и бросил на свою спутницу испепеляющий взгляд.

– Вот и надо тебе влезать в чужие разговоры, – возмутился он, взмахнув руками. – Что за невоспитанность! Ты что росла в лесу?

– А если и в лесу, то что? – скривилась богиня.

– Так ты, значит, теперь беглецом стал, да? – с ехидством протянул я. – А где же твоя хваленая смелость Северного бога Войны, который чуть не убил собственного отца? А где самоуверенность, что хлещет через край, от которой захлёбываются враги, стоит им появиться на твоём горизонте? Нет, ты, несомненно, и раньше любил оставлять в полном одиночестве товарищей, но, по-видимому, теперь эта любовь окончательно укоренилась в твоем жалком теле.

Ма Онши в изумлении захлопал глазами:

– Это когда это я, позвольте спросить, бросал товарищей? С каких пор тактическое бегство стало называться предательством?

– Тактическое бегство? – вскипел я. – То есть тогда, в Резиденции Бо Юкана, ты сбежал, бросив всех младших богов на растерзание, потому что это было тактически необходимо?

– Какие младшие боги? На какое растерзание? – в свою очередь изумилась богиня, бросая на Ма Онши растерянный взгляд.

– А я не пойму, чем ты недоволен? – развёл руками Ма Онши. – Тебя-то я с собой прихватил. Ты и сам не горел желанием бросаться в битву. Сколько раз я призывал тебя обратиться в лук? А ты всё трясся от страха, как плаксивая девчонка, вот я и позаботился о твоём душевном здоровье и свалил с поля битвы.

– Лук? – послышался голос Наркю. – Ейхра, разве ты не говорил, что твоя форма двуручный меч? О каком луке идёт речь?

Вот же хер божественный! Треплется, как баба, рот не закроешь.

Хорошо, Ма Онши, раз ты хочешь быть откровенным, то я не стану тебе перечить. Почему бы и мне не напомнить о том, как ты испугался прямой схватки с Бо Ючуном и бегал от него по Лесу, пытаясь спрятаться у альнийцев, которые гнали тебя, как вшивую собаку.

– Я смотрю, у вас совершенно ничего нового, – произнёс за моей спиной насмешливый голос на холгойском. – Я, конечно, не понял ни одного слова, но…

Я обернулся. В дверном проеме, облокотившись на стену из зеленита, стоял рыжий оборванец и чему-то ухмылялся. Его лицо освещалось зеленоватым свечением, отчего он был похож на портанца, которому не повезло родиться карликом. Так значит, это он тут так вальяжно расхаживал по великаньему шару. Обычный смертный, а столько спеси.

– Джун? – удивилась богиня. Мне просто интересно, сколько раз за этот день она успела изумиться? Не устала ещё? – Ты что тут делаешь?