– Долго ещё? – пробурчал я на портанском. Терпеть не могу этот язык, похожий на змеиный шелест или свист ветра в горах. Поэты Фу-Хо-Га воспевали портанское наречие, называя его пением горных птиц и голосом матери-земли, а как по мне, это больше походило на свист пьяного погонщика лошадей, ну тут уж, кому как фантазия позволяет.

– Почти на месте, пара поворотов и мы в Дыре, – растянуто прошелестел извозчик.

– Лучше и не скажешь, – хмыкнул я, оглядываясь по сторонам.

Лесная дорога, по которой мы ехали вот уже несколько часов на запад, вела к открытой пещере почти на самом краю земель Мертвых великанов, граничащих с Великим лесом. В пещере, куда я и направлялся, начинался ход в, как её тут называли, Дыру или в Горантгийский тоннель, являвшийся раньше одним из четырех путей к Бариситским поселениям под землей. Бариситы, как и портанцы, были потомками великанов. Они ушли под землю тысячелетия назад, с тех пор их видели только их земные собратья, но и с ними всякие контакты были практически оборваны к началу Братской войны, лет шестьсот назад, а после поражения в ней портанцев, бариситы завалили со своей стороны Горантгийский тоннель, но и остальными проходами пользоваться не спешили. Говорят, что только на Керийских островах, в недрах Фу-Хо-Га, бариситы общаются с представителями других рас, торгуя с жителями островов всякими гадами, из коих керийцы готовят яды и усилители, которыми травят своих детей, чтобы создавать из них идеальных наемников. Но, правда это или нет, понятия не имею.

Повозка двигалась плавно и неспешно, но гигантские размеры её позволяли преодолевать за короткое время большие расстояния, поэтому я не подгонял извозчика, который, судя по его расслабленному виду, вряд ли последовал бы моему приказу.

Виды вокруг были однообразными, очень сильно ощущалась близость Великого леса: высокие вечнозеленые деревья копьями прорезали низкие облака, которые заходили сюда из Звёздной Юдоли и создавали прохладную тень. Несмотря на зелень и ощущение уюта и безопасности, ни одной живности, даже маленькой белки или мыши, нам не встретилось. Было очень тихо: ни шелеста травы, ни пения птиц, только слышно, как скрипит повозка и как напевает себе под нос мой извозчик.

Благодатное место, ничего не скажешь. Жаль, поживиться здесь нечем, а то я бы надолго засел в этих землях, вдали от городской суеты и хоть какой-нибудь жизни.

Едва я с комфортом устроился на мешках с сеном, как повозка остановилась, портанец-извозчик повернулся и с ожиданием воззрился на меня оливковыми без белка глазами.

– Прибыли, человечье дитя, с тебя двести бальзутов, – произнёс он, не дождавшись от меня никакой реакции.

– Чего? Почему так дорого? – возмутился я. – Ты провёз меня всего-то ничего, пара километров.

Извозчик слегка замялся, о чём-то задумавшись, а затем с уверенностью прошелестел:

– То были великаньи километры, прошу заметить. К тому же земли тут опасные, много разбойников.

– Что-то я ни одного не заметил, – хмыкнул я. Вот же умный портанец попался, вряд ли удастся сбавить цену до сотни.

– Это потому, что я был рядом с тобой, человечье дитя, – не отступался извозчик.

– Я не человечье дитя, я – догарец, – раздраженно просвистел я.

– Одной горы камни, дитя, – пожал он узкими плечами.

Меня всегда раздражали портанцы, или, как они себя сами называли – «потомки великих», особенно потому, что они не могли запомнить элементарных различий между остальными расами. Портанцы кроме себя самих никого всерьёз не воспринимали, деля мир на богов, потомков великанов, тварей и на детей человеческих, даже коротконогие ордженцы и птицеподобные тупоголовые кенканы, чтоб их, были для них людьми, что уж говорить о догарцах, жителях Цитрусовых островов, которые внешне от людей отличаются кошачьими повадками и некоторыми особенностями физического тела.

– Я дам тебе сто пятьдесят бальзутов, договорились? – назвал я конечную цену, в надежде, что он не станет долго торговаться.

– Договорились.

Я высыпал на шершавую ладонь извозчика, размером с моё лицо, последние монеты, всё, что осталось от недавнего набега на россов, и с недовольством посмотрел в свой опустевший кошель.

– А как же дорога обратно, дитя? – поинтересовался портанец, внимательно разглядывая железные монетки. – Пешком человеческие ноги не осилят.

– Не волнуйся, я найду себе транспорт, – уж я позабочусь, чтобы Наркю с комфортом доставил меня, куда пожелаю.

Извозчик ничего на это не ответил. Я ловко спрыгнул с повозки, проводил взглядом портанца, исчезающего за широкими стволами деревьев, и двинулся в сторону пещеры.

Места были живописные, не могу отрицать. Высокие хвойные деревья были высажены ровными рядами ещё древними великанами, под ними росли ярко-желтые цветы с семнадцатью нежнейшими лепестками, они являлись символом Горантгийского царства, как наследников могучих гигантов, которые, несмотря на свой грозный вид, имели чистые и нетронутые злобой души, а посему и их потомки причисляли себя к благородным и великодушным существам, и в доказательство этому факту высаживали повсюду эти жёлтые цветы. Как самовлюбленно, однако. Но портанцы никогда не отличались заниженным чувством собственного достоинства, впрочем, как и многие другие существующие ныне расы, за исключением ордженцев, конечно.

Далеко за вершинами деревьев, на востоке, виднелась цепочка голубоватых гор, что окаймляли границы Солнечной Империи, жители которой называли себя потомками солнечных богов, хотя разбери там теперь, кто чей потомок, столько тысячелетий прошло после основания государства. Но имперцы были чем-то сродни портанцам: также мнили о себе невесть что.

Дорога шириной в пять великаньих повозок, вела прямиком в огромную пещеру, где спокойно могли уместиться сотни две гигантов. Пещера была сухой, в ней сквозил лёгкий ветерок, пахнувший цветами, стены все были исписаны мозаикой и корявыми знаками, но я не стал разглядывать древние каракули и направился сразу к широкому тоннелю из зеленита. Он резко уходил вниз и казался бездонной пропастью, но это только на первый взгляд, приглядевшись, можно было заметить вдоль стены узкую тропку из деревянных досок, сделанную явно человеческими руками.

Сняв черный плащ и запихав его в походный мешок, я устремился к тропе, готовясь к долгому переходу вниз. Тропка хоть и казалась хлипкой, но на деле была очень прочной и удобной для ходьбы. Размеры тоннеля были колоссальные, а дорога тянулась всё дальше и нигде не прерывалась.

Добротная работа, качественная. Хотел бы я посмотреть на людей, построивших этот путь. Если они так искусно умеют обращаться с деревом, то почему не смогли найти себе работу в этой сфере, дабы получать стабильный доход вместо того, чтобы скитаться по Дыре и, рискуя своей жизнью, заниматься контрабандой и торговлей представителями всех возможных рас?

Но, что поделать, порой глупость человеческая проявляется не в отсутствии знаний и навыков, а в отрицании наиболее эффективного способа их использования.

Я спустился вниз примерно за час и внимательно огляделся вокруг. Тишина. Слышно только, как где-то наверху завывает ветер. Я достал из кармана куртки амулет, подаренный Варичем: тонкая квадратная пластина из глюриаля, прозрачного металла мутного голубоватого оттенка. Потерев амулет в руках, я закрыл глаза и как можно подробнее представил глупую рожу Наркю. Большие лиловые глаза, длинные белые волосы, молодое лицо с острыми скулами, вострый нос и толстые густые брови – в общем, страшила он неимоверная.

Металл в моей руке потеплел. Я открыл глаза и заметил, что пластинка загорелась ярким голубым светом, и из неё пробился луч, указывающий куда-то за мою спину. Обернувшись, я нашел нужное положение и последовал за лучом света.

Долго бродить мне не пришлось. Спустя час или два луч указал вправо, в темный коридор, который явно вырыли люди – настолько он был узок по сравнению с тоннелем великанов. Через пару шагов я уткнулся в кучу каких-то отбросов и хотел её обойти, но пластинка ярко запульсировала, возвещая о том, что я достиг намеченной цели.