«К чему прибегать к Войне? Разве выломать стены этой убогой темницы не удастся без её помощи? Для вас что, всё это шуточки какие?»

«Стены не проблема, – всё так же с улыбкой проговорил низкий голос. – Проблема в тех, кто стоит за ними. Пробить защиту, которую выставил Ма Сульхэ, будет не просто силами одного свергнутого бога. Даже мы не поможем».

Как там Он Ха сказал – почтительно? Если бы! Этот голос прямо-таки сквозил презрительной насмешкой над моей персоной. Похоже, нехило я ему насолил в прошлом.

«Откуда такая осведомленность о защите? – продолжал допрашивать Го Он Ха. – С чего это вам вообще стоит доверять? Вдруг вы засланцы Ма Сульхэ и хотите нашими руками творить свои грязные дела?»

Звонкий голос снисходительно пояснил:

«Будь у Ма Сульхэ желание призвать Войну, он бы сам это сделал, тебе так не кажется? Стал бы он подставлять своего родного племянника, к чему Ма Сульхэ это?»

Вообще ни разу не аргумент.

Он Ха был со мной согласен, а потому надменно выплюнул:

«Ма Сульхэ всегда стоял на пути Ма Онши из зависти перед его молодостью, успехом и мощью. В его духе сотворить какую-нибудь пакость, чтобы очернить племянника».

Ну… С этим утверждением я бы поспорил: я и без дяди прекрасно справлялся со своей «непогрешимой» репутацией. Обладатель звонкого голоса, видимо, тоже это было прекрасно известно, отчего он иронично подметил:

«Ма Сульхэ даже делать ничего не надо было, чтобы опустить Ма Онши туда, где он сейчас находится».

«На что это ты намекаешь?!» – начинал яриться Он Ха. Я хотел затушить его гнев в зачатке, но владелец зычного голоса опередил меня:

«Наша осведомленность об усиленной защите темницы, где заключен племянник Ма Сульхэ, очень просто объяснить, – почти сонно, с ленцой в голосе начал объяснять голос. – Достаточно просто знать, кто таков восточный бог Войны, который не смыкая глаз искал Ма Онши по все Юдолям, чтобы догадаться, какова будет клетка для беглеца. Ма Сульхэ так просто его не отпустит, поэтому стоит прибегнуть к способу, которого никто ждать от Ма Онши не будет, зная его нелюбовь к Войне».

Чего? С каких пор моя неприязнь к хаотичной старухе стала известным для всех существ фактом? Неужели я настолько предсказуемый?

«Возможно вы и правы, – всё ещё сопротивлялся Он Ха, – но почему мы должны вам верить? Кто знает, вдруг тот сладкоречивый незнакомец специально подговорил вас подговорить нас призвать Войну?»

На это голоса лишь рассмеялись.

А я решил разбавить наскучившее мне пререкание своим вмешательством, ибо несколько раздражало то, что мою персону обсуждали так, будто меня и нет здесь вовсе. А я, между прочим, являюсь владельцем головы, в которой собралась столь разношерстная компания.

«Допустим я соглашусь с тем, что Война – это необходимость, – со всей серьезностью начал я, – но кто будет разгребать последствия её призыва? Знаете ли, не хочется, чтобы к моему тысячелетнему изгнанию добавилась сотня другая лет».

«Последствия? – вопросил грубоватый голос с издевкой. – Не ты ли мгновение назад твердил, что они касаются всех, кроме тебя самого?»

Да мало ли что я говорил. Буду я запоминать каждое сказанное мной слово, ага.

«Да и какой спрос со свергнутого бога? – поддакнул высокий голосок. – У тебя же нет духовных сил, а значит, призвать Войну ты был не в состоянии. Твои руки чисты».

Признаюсь, речи их были настолько сладки, что я почти был уверен в логичности призыва Войны. Ну а как же, это единственный возможный способ покинуть темницу, к чему сомнения!

Но Он Ха не был с этим солидарен:

«Вот ещё! Не слушай их Ма Онши, это ловушка! Не знаю, в чём её смысл, но вся эта история с богами, орудиями и конфликтом между пантеонами кажется сплошной западней. Кто-то играет с нами, это же очевидно! Не поддавайся их уговорам, найдем другой способ выбраться».

Я не ответил.

«Ну же Ма Онши, не будь большим идиотом, чем ты есть сейчас! – не унимался Он Ха. – В конце концов, только мы с тобой знаем, что такое Война, им не понять! Хоть раз подумай о последствиях, подумай о самом себе! Ты готов вновь пережить тот ужас, с которым мы столкнулись когда-то?»

В памяти возникло лицо, пропитанное страхом. Поседевшие виски, распахнутые в ужасе глаза цвета морской глубины, пожелтевшая кожа, холодный пот, стекающий по шее. Моё лицо. Увиденное лишь раз, но огнём выжженное в подсознании. Я больше не хочу видеть это снова.

В голосе Он Ха слышалась паника, он понимал – отговорить ему меня не удастся, никогда не удавалось.

Я всегда всё делал наперекор. Даже самому себе.

«Отвратительный план, – я будто видел мимолётное облегчение на лице Он Ха, но рано он успокоился, ибо: – Хотя бы потому, что нет подходящего кандидата на роль жертвы. Где я вам найду смертного в темнице? Насколько мне помнится, сейчас здесь находятся, помимо меня, конечно, дружок Он Ха, странный некто, даровавший мне силу и…»

Погодите-ка…

Джун.

Протяжный злобный вдох Он Ха означал, что и он вспомнил о нашем незаметном спутнике.

«Даже не думай!» – прорычал Он Ха, но я его уже не слушал.

Смертный. Вот он и пригодился наконец.

Нет, конечно, помощь Джуна в пещерах Великанов нам с Ючке очень пригодилась, без него мы бы ещё тогда, в подворотне, попали в лапы жрецов, и на этом моя жизненная история закончилась бы. Но… Джуна никто об этом не просил, так что как помощь и не засчитывается, ведь так?

Да и поздно думать о морали. Бог нуждается в жертве и глупо отказываться от неё из-за былых приключений, о которых и вспоминать-то не хочется.

Я не стал дожидаться, пока Он Ха вновь начнет изливать на меня недовольство, а потому сконцентрировал своё внимание на теле и позволил ему принять новую форму, божественную.

Для тех, кто не знает, она особо не отличается от смертной оболочки, разве что ослепительным сиянием, которое мы непроизвольно излучаем. Вот и сейчас, едва я придал телу конечную форму, как оно заискрилось голубоватыми лучиками, осветившими деревянную темницу, конца которой не удавалось увидеть даже с божественным сиянием.

А дядя неплохо постарался, не стоит отрицать.

Пока я беседовал с занимательными существами в своей голове, в реальности прошло не более секунды, поэтому, когда темница внезапно озарилась светом, Наркю от неожиданности отшатнулся и воскликнул:

– Ох, напугали! Затихли так внезапно, а тут так резко явили себя.

Я молчал. Молчали и голоса в голове. «Незнакомец» тоже не подавал виду, будто спрятался в темноте, куда не доходило моё сияние, чтобы не раскрыть себя. Предусмотрительно.

– Так что делать теперь будете? – вопрошал Наркю, прикрывая лицо рукой. – Как надумали выбираться? Может, помочь чем?

Помощь мне его не требовалось. Я всё сделаю сам.

– Да почему вы молчите-то? Что-то не так?

Сияние померкло, ведь большая часть сил ушла на зов.

– Да что ж такое? Ответьте, будьте так добры!

Но все вопросы Наркю отпали, когда он отнял руку от глаз. Бледное лицо орудия скривилось от отвращения, когда его взгляд упал на меня, точнее, на то, что я держал в руках.

– Верховные боги, – упавшим голосом прошептал Наркю, сдерживая фантомные рвотные позывы, – что он вам сделал то?

Ничего. Он просто родился смертным.

Тело Джуна безвольно раскинулось на деревянном полу, лишь голова, с огненно-рыжими вихрами, покоилась на моей ладони с застывшим беззаботным лицом навсегда уснувшего человека.

Легкая смерть. Быстрая. Едва заметное движение рукой и голова с лёгкостью оторвалась от тела, заливая горячей алой жидкостью деревянный пол, которую тот жадно впитывал.

Война не любит столь заурядные жертвы, но выбора нет. Кровь пролита – обряд совершён.

Руки насквозь пропитались багрянцем жизни. Но каплей больше, каплей меньше – значения не имеет, я давно впитал её каждой клеточкой своего тела.

– Приготовься, скоро она будет здесь.

Да, она всегда отвечает на мой зов.

Ответа Наркю я не услышал, его перекрыл гул, накатывающий отовсюду. Дрожало все, даже самый воздух, пропахший железом и солью. Горькой солью ушедшей жизни.