Окидываю прощальным взглядом свою спальню, проверяя не забыла ли я чего-нибудь из вещей. Взгляд цепляется за книжку на прикроватной тумбе — «Алые паруса», которые я любила перечитывать перед сном или в особенно тяжёлые моменты жизни. Подарок Ярика…
На автомате делаю шаг вперёд, но тут же останавливаю себя. Я не буду брать её с собой в Москву. Прошлое должно остаться в прошлом.
Твоя мечта исполнилась, Марин. Прекрасный принц признался тебе в любви. Но на этом всё. Прекрасный принц остался таким, каким он и был всегда. Возвращаемся в суровую реальность и пытаемся как-то в ней жить.
— Марина Владимировна, вам плохо? — осторожно спрашивает меня водитель отца, которому поручили доставить меня в аэропорт и помочь донести чемодан.
Прислоняюсь лбом к холодному стеклу, прикрываю глаза.
— Мне замечательно, — отзываюсь я бесцветным голосом.
Нужно взять себя в руки, чтобы не напугать родителей. Как хорошо, что я отговорила Лизку с Сашкой от идеи проводить меня в аэропорт. Если от мамы с отцом я ещё как-то смогу скрыть своё состояние, то друзья точно заподозрят неладное и начнут задавать ненужные вопросы. Я не хочу сейчас с кем-либо обсуждать крушение всех своих надежд. Потом… когда-нибудь потом я найду в себе силы и расскажу Лизке, как прошла эта ночь. И чем для меня закончилось это хмурое июльское утро. Когда мне не будет так больно…
В самолёте мне так и не удалось уснуть. До самого последнего момента я скользила взглядом по взлётной полосе, наивно ожидая, что Мереминский исполнит свою угрозу и побежит в след за самолётом. Абсолютно иррациональное желание, которое шло от самого сердца и не поддавалось никакой логике. Никто его не пустит на взлётную полосу, да и что бы он мне сказал, даже если бы просто позвонил? Очередные нелепые оправдания, что я просто всё не так поняла?
Лис, как и обещал, встретил меня в аэропорту с огромным букетом белых роз.
— Привет-привет, — пропел он, заключая меня в свои объятия. — Всё-таки ты сегодня не спала.
— Так сильно заметно? — усмехаюсь я, утопая в его спасительных тёплых объятиях. Рядом с ним боль немного утихала. Не исчезала полностью, но хотя бы перемещалась куда-то далеко вглубь сердца. И билось оно спокойно и ровно. Даже после нетерпеливого жаркого поцелуя Лиса, которым он приветствовал моё прибытие в столицу.
— Кофе? — интересуется Меланчук, кивая на небольшой ресторанчик в аэропорту.
Отрицательно качаю головой.
— Нет, пойдём.
Москва встретила меня проливным дождём и холодным порывистым ветром. Забираюсь в машину, скидываю с себя кроссовки и выставляю на максимум обогрев, будто это поможет убрать холод из моего сердца.
— Я, пожалуй, посплю в дороге, — говорю я, пристёгивая ремень безопасности. Голова от недосыпа совсем не соображает. В глазах будто бы насыпали песка. Хочется уснуть и проспать несколько дней кряду. А в идеале — стереть начисто из своей памяти всё, что связано с именем «Ярослав Мереминский»…
Отписываюсь родителям, что всё в порядке и что Елисей меня встретил.
От Ярика ни одного сообщения или звонка… Хотя, зная Мереминского и его способность спать до обеда, он мог ещё даже не проснуться.
Чёрт, Марин! Какая тебе разница, во сколько встанет Ярик! У тебя новая жизнь! Хватит мыслями возвращаться в прошлое и к человеку, который этого не заслуживает!
— Да, поспать тебе точно нужно, Мариш, — кивает Лис, — Тем более там по пути несколько пробок.
Прикрываю глаза и практически сразу проваливаюсь в спасительную дрёму. Где-то на краешке сознания замечаю глухой звук. Кажется, это телефон выскользнул у меня из рук и упал на пол… Ну и чёрт с ним. Лис, если что, поднимет.
Не успеваю додумать мысль и проваливаюсь в глубокий сон.
Ярослав
Давно ему не было так хреново.
Ярик ненавидел болеть и чувствовать себя абсолютно беспомощным. Накрывало его редко, но, как говорится, метко, вырывая из жизни несколько дней, пока он пытался побороть высокую температуру. Но в этот раз, он даже был рад своей болезни. Потому что рядом с ним была она — самая любимая девушка на свете, которая сейчас лежала у него под бочком и не спеша выводила узоры на его груди.
Всё-таки не ушла… Ярик счастливо уткнулся носом в макушку, скользя губами по шёлку светлых волос. Маринка чуть вздрогнула и подалась к нему. Начала целовать его ещё закрытые спросонья глаза, медленно спустилась вниз, продолжая осыпать кожу лица нежными поцелуями. Находит его губы…
Мереминский в первое мгновение хотел возмутиться по поводу микробов — целоваться с ним сейчас занятие рисковое, хоть и чертовски приятное. Но эта мысль тут же улетучилась из его сознания, когда он понял, что губы, которые ласково касались его были ему чертовски знакомы, но принадлежат совсем не Маринке.
— Какого х…?! — взревел Ярик, подскакивая на месте и отдирая от себя Зубкову.
— И тебе доброе утро, — звонко рассмеялась Лана, падая с дивана на пол. — Не очень радушный приём, Ярослав.
— Не очень радушный приём?! Ты что тут забыла?! Где Марина??!!
Ведь не приснилось ему всё то, что было вчера?! Не могло же ему подсунуть его воспалённое сознание все те счастливые моменты, которые сейчас всплыли в памяти?! Или всё это было просто сном на фоне температуры? Или что ещё хуже — всё это время рядом с ним была Зубкова?!
— Она ушла, — спокойно отзывается Лана, поднимаясь и расправляя своё платье. Вновь опускается на диван и тянется к нему, чтобы потрогать лоб. — Как ты себя чувствуешь?
Ярик дёрнулся в сторону, уворачиваясь от прикосновения.
— Что значит ушла?! Что ты ей сказала?!
— Ничего. Я просто принесла лекарства…
— Я тебя просил?! — взревел Мереминский, в ужасе хватаясь за голову.
Вчера Зубкова позвонила с незнакомого номера и поинтересовалась, почему она теперь не может с ним связаться. Причем позвонила в самый неподходящий момент — когда его сильно накрыло температура. Ярик не стал с ней разговаривать и что-то объяснять про чёрный список и его решение не впускать в свою жизнь бывших. Просто пробурчал, что болеет и что ему сейчас не до неё. И повесил трубку. И, судя по всему, зря! Надо было сразу слать её куда подальше, чтобы Зубкова не включала в себе добрую самаритянку и не мчалась к нему на помощь!
Трендец! Просто трендец!
— Ярослав, ты всегда мне помогал, если мне было плохо или мне требовалась помощь. И я подумала, что…
— Что ты подумала?! Как в твою голову вообще пришла эта замечательная идея, припереться ко мне без приглашения?!
— Как грубо, — протянула Зубкова, чуть вздёрнув свой тоненький носик, — Я ничего такого не сделала. Просто принесла тебе фрукты и лекарства…
— А целоваться зачем полезла?!
— Просто захотелось.
— Свет, если тебе так скучно живётся, найди себе вариант для веселья, пока твой Виталик мотается по командировкам…
— Но я не хочу никого искать, — покачала головой Лана, подвигаясь чуть ближе, — Зачем? Меня вполне устраиваешь ты, Ярик. Не делай вид, что не помнишь, как хорошо нам было вместе. И сейчас как раз тот самый момент, когда мы можем помочь друг другу…
— Нет, не можем, Свет! Я занят!
— Она улетела, — чуть склоняет голову на бок Зубкова, сканируя Ярика сочувственным взглядом. — Она выбрала другого. Тебе нужно принять этот факт и жить дальше. Да, первое время будет не просто, но поверь, я не дам тебе грустить…
— Она улетела из-за тебя!! Из-за того, что ты пришла!
— Нет, если бы Марина правда захотела остаться, она бы осталась, — усмехается Зубкова. — В этом мы с ней тоже очень похожи — если что-то действительно хотим, то мы идём до конца и не сдаёмся. А если что-то теряет актуальность, то без сожаления переворачиваем страницу. Она перевернула страницу, Ярослав. И тебе тоже пора перевернуть и перестать тратить в пустую свою жизнь.
— Ну знаешь ли, Свет…, - захлебнулся от возмущения Ярик, — А не пойти бы тебе со своими советами!..
— Не злись. Потом ты поймёшь, что я права.
— Да что ты в меня вцепилась?! — вскочил с дивана Мереминский, сжимая кулаки. — Я тебе прямым текстом сказал — нет! Ничего не получится! Свет, ты вообще понимаешь нормальный человеческий язык?! Ты хочешь, по-грубому? Не вопрос, я могу и по-грубому сказать!
