Но я прекрасно понимала, что терпение Лиса не безгранично. И в том, что он меня хочет не было ничего противозаконного. Более того — наши желание совпадали. Просто там на даче было совсем неподходящее место для нашей первой близости. Если бы Лис узнал, что происходило там в мансарде несколько лет назад… Да я уверена, что он сам бы ни минуты не захотел там оставаться!
— Господи, Марин, ты даже в этом вопросе умудряешься тянуть лямку до последнего! — изумлённо воскликнула Лизка, когда мы созвонились с ней в воскресенье. — Да ты просто чемпион по избеганию принятия решений!
— Лиз…
— Вот как в тебе это сочетается, скажи? Целеустремлённость и решительность в работе и при этом страусиная позиция во всём, что касается личной жизни!
А я и сама не знала ответ на этот на этот вопрос. И к своим двадцати пяти годам я и сама уже порядком устала от своей сложной и противоречивой натуры.
Тяжело вздыхаю и с раздражением захлопываю макбук. Из Московского филиала уже начали сыпаться письма, чтобы я понемногу входила в курс всех дел. Точнее в ворох проблем, которые сопровождали практически каждое письмо с пометкой «важно». А ведь это были ещё «верха». Все самое «сладенькое», я уверена мне откроется только при личном разговоре с руководящим составом. К которому нужно будет искать подход, завоёвывать авторитет, налаживать дисциплину… Ну и конечно же вычислять предателей и вершить правосудие.
Иногда мне хотелось ущипнут себя за руку и проверить не попала ли я в какой-нибудь бредовый сон, который каким-то образом решил замаскироваться под реальность. Но, к сожалению, всё что происходило сейчас — это действительно была моя новая реальность, в которую мне придётся вливаться. И как бы мне не было страшно, но я не имела права подвести своего лучшего друга. Особенно в такой момент, когда Сашке оставалось всего ничего, чтобы укрепить лидерские позиции в совете директоров и доказать «старой гвардии», что наше поколение отлично справляется, и будущее компании в надежных руках.
Но все мои страхи и волнение перед теми обязанностями, которые несла мне новая должность, казались сейчас какими-то несерьёзными и надуманными на фоне предстоящего разговора с Яриком… Совсем скоро Мереминский должен был нагрянуть в офис с отчётом о проделанной работе его пиар-отдела в Калининграде.
Подхожу к шкафу купе, распахиваю дверь и придирчиво оглядываю висящие на вешалках наряды, чтобы хоть как-то переключить свои мысли. Наверное, для Москвы придётся полностью обновить свой гардероб. Потому что те платья и костюмы, что я носила, будучи личным ассистентом Корсакова, вряд ли подойдут для должности руководителя столичного филиала. Всё-таки это другой уровень, другая ответственность. И моя одежда должна транслировать совершенно другой посыл — со мной нельзя шутить или пытаться водить меня за нос. Я не наивная блондинка, у которой вместо мозга вата. И я не зажравшаяся мажорка, которая получила свою должность только потому, что у неё папа один из главных акционеров холдинга. Если Корсаков доверил мне навести порядок в столичном филиале, то значит я его наведу!
— Как же я соскучился, — раздаётся рядом с моим ухом бархатистый голос Мереминского, который незаметно проскользнул в приёмную.
Приехал! Не могу сдержать радостной улыбки, встретившись в зеркале с его искрящимся синим омутом.
Ярик порывисто сгребает меня в объятия. Зарывается носом в мои светлые пряди, с упоением вдыхая аромат парфюма и вновь повторяет:
— Как же я соскучился, Мариш, ты даже себе не представляешь…
От его ласковых неторопливых касаний меня будто бы прошибает током. Зажмуриваю от удовольствия глаза и откидываю голову назад, утопая в его тёплых объятиях.
Господи, как же хорошо! Если бы можно навсегда было остаться в этом моменте…
Но Мереминский неожиданно отстраняется от меня. А следом я ощущаю лёгкий холодок металла в области шеи. Удивлённо распахиваю глаза, не понимая, что происходит. И тут замечаю в зеркале изящный кулон в виде кораблика, который красиво спускался к ложбинке груди.
— Это что?.. — растерянно говорю я, прикасаясь к украшению.
— Подарок, — улыбается Ярик, застёгивая на мне кулон. — Я же обещал тебе что-нибудь привезти с твоей малой родины.
— Я думала, ты мне камушков на пляже соберёшь…
— Ну это тоже камушки, только другие, — усмехается Мереминский, вновь заключая меня в объятия, — И эти камни ты всегда может носить с собой, точнее на себе. И мне будет очень приятно, если ты в этот момент будешь думать обо мне…
Как будто я могла когда-то не думать об этом синеглазом товарище! Да у меня в принципе отсутствует такая способность, как бы я не пыталась гнать его из своих мыслей!
— Нравится?
— Да, — киваю я, любуясь как красиво переливается на свету, усыпанный бриллиантами парус. — Спасибо! Это очень красиво…
— Нет, Мариш, это ты очень красивая. А это просто небольшое дополнение, чтобы подчеркнуть твою красоту, — шепчет Ярик, нежно прикасаясь губами к основанию шеи, невольно вырывая у меня прерывистый вздох. Оставляет влажную дорожку из поцелуев, заставляя моё сердце радостно трепетать в груди в ответ на каждое касание его губ.
— Ярик, не надо…, - пытаюсь протестовать я, чувствуя, как начинаю плавиться в его руках. Разум медленно, но верно сдавал позиции, в очередной раз поддаваясь влиянию чар Мереминского. И я знала, чем это может закончиться!
А это совершенно не то, что нам сейчас нужно! У меня теперь есть Лис! И вообще сейчас самый подходящий момент, чтобы поднять тему о моём грядущем переводе…
— Почему не надо? — усмехается Ярик, продолжая рассыпать сотни мурашек по моему телу. А я… вместо того, чтобы его оттолкнуть ещё больше откидываюсь назад, подставляя ему для поцелуев свою оголённую шею.
Господи, пошли мне хоть капельку здравого смысла! Вот прямо здесь и сейчас, пока я не натворила дел!
— Ярик, пожалуйста… Нам надо поговорить!
Мереминский с тяжёлым вздохом отрывается от меня и аккуратно разворачивает за плечи.
— Маринк, у меня есть предложение поинтереснее, — смеётся он. Перемещает ладонь на мою поясницу и в следующее мгновение резко притягивает к себе. Горячее дыхание опаляет мне губы, заставляя моё сердце с удвоенной силой сотрясать грудную клетку.
— Ярик! — упираюсь ладошками в его грудь, — Это очень важно…
— Мариночка, подпишите, пожалуйста… — вваливается без стука в приёмную одно из самых бесцеремонных созданий нашего холдинга — сотрудница из отдела кадров Вера Марковна. Которая почему-то вопреки установленному в компании деловому этикету всегда величала меня по имени или как-нибудь уменьшительно-ласкательно. Конечно, всё это можно было списать на уже довольно преклонный возраст женщины. Но как мне, дело было исключительно в невоспитанности и природной наглости. — Ой… простите ради бога, Ярослав Алексеевич, а я и не знала, что вы вернулись!
— Я только приехал, Вера Марковна, — отзывается Мереминский, игнорируя все мои попытки вырваться из его объятий, чтобы не плодить лишний раз пересуды о наших отношениях.
Чёрт, неужели он не понимает, что отдел кадров — это цитадель зла и главная фабрика по производству сплетен! Да не успеет Марковна вернуться на своё рабочее место, как новость о нашем с Яриком жарком воссоединении после Калининградской разлуки облетит весь холдинг. Включая уже спящий дальневосточный филиал!
Пользуюсь моментом, пока Мереминский переключил своё внимание на главную сплетницу компании, аккуратно высвобождаюсь из его захвата и отхожу на безопасное расстояние для соблюдения приличий.
— Так вы, наверное, ещё не знаете главную новость? — вскидывает руками женщина, едва не роняя на пол документы, которые она принесла мне на подпись.
На подпись…
Корсаков сказал, что сегодня я должна буду подписать бумаги о моём новом назначении. С немым ужасом смотрю на стопку листов, зажатых в руке кадровички.
Нет, только не это!..
— Какую?
— Ой, у нас весь отдел на ушах стоит с самого утра, как мы только узнали! Мариночка-то нас покидает, на повышение пошла. В саму Москву перебирается! Вот я как раз принесла ей на подпись приказ о переводе, — зачастила женщина, не замечая, как я отчаянно мотаю головой и делаю ей знаки немедленно заткнуться. — Или Мариша вам уже давно всё рассказала о своих планах? Так сказать, на правах друга? Я может, тут понапрасну смуту навожу, вы уж извините меня дуру старую… Это я от волнения. Одни перемены влекут за собой другие, так всегда было и будет. И к чему это всё приведёт — непонятно. Да и как теперь мы без Мариночки тут будем, ума не приложу!
