О том, кто мы друг другу.
О том, что было раньше.
О том, что будет.
Ярик зарывается пальцами в мои волосы, под стать ветру, лаская непослушные светлые прядки, второй рукой прижимает меня к себе. Касается оголённого участка кожи на спине, медленно ведёт вверх и вниз, чуть заметно надавливая на позвоночную впадинку. Одновременно не переставая целовать и терзать мои губы, будто бы каждым касанием выжигая невидимую метку «моя».
Растворяюсь в этом поцелуе. Сгораю дотла и возрождаюсь вновь и вновь от его мягких бесстыдных губ, от его движений его настойчивого языка, который переплетался с моим в каком-то неведанном мне ранее танце.
Мне кажется, Ярик никогда меня раньше так не целовал. Нет, так меня вообще никто никогда не целовал! Умопомрачительно сладко и нежно, и одновременно так чувственно…
При этом Ярик не делал ничего, выходящего за рамки приличий. Ничего! Одна его рука по-прежнему покоилась на моей пояснице, вжимая в себя, а вторая настойчиво продолжала зарываться мне в волосы. Но его поцелуи… Это было что-то запредельное. То, что уносило меня в другую реальность, где были только он и я. Где не было никаких проблем и недопониманий. Где я чувствовала себя для него единственной, желанной и… любимой. В тот момент я была готова безоговорочно поверить в эту сказку.
Ощущаю под своей ладонью отчаянно быстрый стук его сердца. Чувствую, что он меня хочет. Безумно хочет. Но весь свой привычный напор он держал под контролем, будто бы переплавляя страсть в безграничную нежность. Но удивительным образом, это ещё сильнее сводило меня с ума.
От каждого прикосновения его губ мой мир взрывается оттенками рая, тело окутывает сладкая дрожь. Ещё сильнее прижимаюсь к нему, обвивая руками за шею. Хочется большего, хочется, чтобы Ярик перестал сдерживать себя, просто взял и…
«Хочется вновь наступить на свои любимые грабли, не так ли?!»- ворвался в моё сознание ехидный внутренний голос, который на пару с совестью явно не одобрял всё происходящее между мной и Мереминским.
А следом за ним в моей голове раздались громкие саркастичные аплодисменты.
Молодец, Марин! Зачем тебе новые нормальные отношения, зачем тебе новая жизнь — стоило Мереминскому тебя поцеловать, и ты тут же растеклась перед ним лужицей! И уже готова была отдаться прямо здесь на деревянных досках понтона, совершенно позабыв о Елисее…
Чёрт, Лис!!
В ужасе распахиваю глаза и отталкиваю от себя Ярика, пытаясь восстановить своё сбившееся дыхание.
— Ты…ты!! — не могу найти слов, чтобы выразить всю степень своего возмущения и злости. Причем не только на Мереминского, но и на саму себя. Что я в очередной раз не устояла и поддалась его чарам! Что осталась здесь с ним на выходные, прекрасно осознавая, чем это может закончиться!
Понадеялась на свою выдержку и силу воли? Нет у тебя Марин их и никогда не было, если дело касалось этого синеглазого гада! И гордости у тебя тоже нет, как справедливо заметил недавно папа!
Дура! Надо было прыгать с яхты и вплавь добираться до дома, как только Мереминский сообщил о своей замечательной идее с уикендом вдвоём! А теперь вот пожинай плоды того, что натворила!
Ярик первое мгновение непонимающе смотрит на меня ещё затуманенным после нашего поцелуя взглядом.
— Я, — подтверждает он и так прописную истину, растягивая губы в довольной улыбке
— Ты… ты совсем охренел?! — со всей дури бью ему кулачком в грудь.
— Да вроде пока ещё нет…
— Я же просила тебя!! — мой голос звенит от гнева и ярости, эхом разносясь по округе и распугивая пролетающих рядом с берегом птиц. — Как человека просила!! Не мешать мне искать своё счастье! Не мешать мне строить свою личную жизнь!!
— Не понял, а в чём я тебе мешаю? — изумлённо уставился на меня Мереминский, но я отчётливо вижу в его синем омуте задорно прыгающих чертят, которым было совершено не стыдно за то, что произошло.
— Мереминский, ты прекрасно знаешь о Лисе и…
— А при чём тут Лис? О нём речи не было, — усмехается этот синеглазый наглец. — А что касается твоей личной жизни, есть у меня парочка интересных предложений…
Я сейчас придушу его вместе с его интересными предложениями!
Резко вскакиваю с места, злобно сжимая кулаки. Мереминский поднимется следом за мной.
— Издеваешься?! — скорее констатирую факт, чем спрашиваю я.
— Мариш, давай ты выключишь в себе фурию, и мы спокойно поговорим…
Выключить в себе фурию?! Серьёзно?! Неужели он не понимает, что своими словами только ещё сильнее разжёг во мне это злобное пламя!
— А что ж тебе раньше не говорилось?! Зачем нормально отвечать на вопрос, если можно в очередной раз всё свести в горизонтальную плоскость! — надвигаюсь на него я.
— Вот сейчас ты точно не готова это услышать, — качает головой Ярик, предаваясь своему излюбленному способу доносить мне информацию — загадками.
— Неужели?! Это ты так решил? Ты же ведь всегда лучше всё знаешь! Что будет лучше мне, что будет лучше нам!..
— Мариш, успокойся, пожалуйста, — мягко улыбается Мереминский, пытаясь сгрести меня в свои объятия, но я уворачиваюсь. Отступаю назад, спотыкаюсь об одну из своих босоножек, неожиданно больно ударяясь пальцами об толстый каблук. Из-за чего ещё больше путаюсь в ногах и… в следующее мгновение теряю равновесие и лечу в холодную воду. Вместе с Мереминским, который успел ухватить меня за руку, но так и не смог утянуть обратно к себе на понтон.
Ярослав
Нет, он, конечно, обещал Маришке незабываемые выходные, но вот плескание в ещё не прогретой Волге как-то совсем не входило в его планы.
Вода не была ледяной, но очень освежающей и бодрящей. Настолько бодрящей, что у Маринки открылось второе дыхание и она с ещё большим пылом озвучивала на всю округу своё возмущение. Временами не скупясь на красочные матерные выражения. От одной из её последних фраз он не выдержал и захохотал в голос.
— Что ты смеёшься?! — прервала Вишнякова свою гневную тираду и окатила его волной брызг.
— Ну а что мне плакать что ли? — усмехнулся Мереминский, подплывая к девушке и привлекая её к себе.
— Руки убрал!
Светлые мокрые волосы чуть завивались после падения в реку и красиво обрамляли лицо Марины. Тонкая ткань платья окутывала её руки и тело, всплывая над поверхностью воды, делая похожей на русалку. Мереминский невольно залюбовался, как она была сейчас красивая, завораживающе красивая… Ну вот как тут удержаться и не коснуться её. Даже рискуя быть утопленным самой же Маринкой!
Впрочем, для осуществления задуманного ей бы пришлось очень хорошо постараться. Одной рукой Ярик держался за край понтона, а другой крепко прижимал к себе девушку, глаза которой очень выразительно полыхали огнем после их недавнего поцелуя. Но что-то ему подсказывало — весь этот гнев ни что иное, как защитная реакция. Маринка просто испугалась, что показала себя настоящую. А именно такой она и была, когда он недавно сжимал её в своих объятиях — искренней, настоящей, не боящейся проявлять свои чувства. И как она отвечала ему на поцелуи… Нет, Вишнякова могла сколько угодно делать вид, что всё прошло и у него нет никаких шансов, но её губы говорили ему совершенно об обратном. И Ярик ни грамма не пожалел, что сорвался и поцеловал её прежде, чем озвучить своё признание. Потому что теперь у него было неоспоримое доказательство — ничего между ними не кончено.
А может вот он тот самый идеальный момент, чтобы ответить на её вопрос? Сказать ей то, что уже давно нужно было озвучить вслух? То, что он задумывал написать на той последней записке. То, что чувствовало его сердце.
— Мариш, я лю…
— Если ты не уберешь руки, я тебя утоплю! — взвизгнула Вишнякова, заглушая его признание.
Ярику захотелось со всей дури хлопнуть себя рукой по лбу и камнем уйти на дно, признавая очередную провальную попытку озвучить своё признание. Иногда ему казалось, что это удастся провернуть только в одном случае: связав Вишнякову по рукам и ногам, чтобы та не смогла убежать от разговора, и заклеив ей рот скотчем, чтобы она нормально его выслушала без своего привычного сарказма! Возможно, так ему в итоге и придётся сделать. Потому что, глядя на пышущую гневом Маришку, его уверенность в том, что сейчас тот самый подходящий момент для признания, начала стремительно таять.
