Правда поставленную задачу я с треском провалила. Потому что весь рабочий день я натыкалась по всему офису на эти чёртовы розы! И более того — приёмная генерального превратилась в какой-то проходной двор. Цветы от Мереминского мне передал чуть ли не каждый сотрудник нашего офиса. Даже те, с которыми я никогда особо не общалась на работе. Даже скромный сисадмин Тоша, который всегда в моём присутствии смущался и краснел, и тот заглянул ко мне в приёмную. И даже наш финдир Вермар тоже вручил мне презент, когда я зашла к нему по поводу последнего отчёта. И даже… Корсаков.

— Марин, он был очень настойчив, — вздохнул Сашка, протягивая мне розу.

После пятьдесят какой-то там розы и кучи записок с комплиментами я поняла, что моя ваза больше не может вмещать в себя такое количество цветов. И что теперь придется ходить по офису и собирать вазы по всем отделам?! Да на меня и так теперь смотрят и ухмыляются после того, что устроил Мереминский. Нет, я не спорю — сам жест был довольно оригинальным. Цветы я любила, и получить за раз кучу небанальных комплиментов было тоже безумно приятно. Как бы я не сердилась теперь на Ярика и не старалась сохранять между нами дистанцию, я всё равно не могла сдержать улыбки, читая его очередное послание. Но к чему выносить проблемы в отношениях на всеобщее обозрение? Ладно хоть у него хватило ума не сообщать всем и каждому о причинах нашей ссоры. Что с одной стороны было хорошо, а с другой поспособствовало нескончаемому потоку вопросов коллег о причинах нашей размолвки. К счастью, среди моих особых талантов был фирменный морозный взгляд, который сразу же ставил на место излишне любопытного человека, отбивая у него какое-либо желание задавать неуместные вопросы.

— Прости ты его дурака, — сокрушённо вздохнула наша уборщица тётя Галя после того, как передала мне очередной презент Мереминского — Видишь, как старается бедолага…

Старается он, ага! А до этого также старательно мотал мне нервы!

— Яр, ты можешь это остановить? — взмолилась я после обеда. Даже в ресторане, который располагалось на первом этаже нашего офисного центра, мне умудрились всучить несколько роз: одну — посетитель за соседним столиком, вторую — улыбающаяся официантка. А третью принёс сам шеф-повар, который вручил мне её вместе с «комплиментом от шефа» — моим любимом десертом «Павловой». Я даже не знаю, что в тот момент испытывала больше — удивление, радость или желание провалиться сквозь землю от смущения. — Пожалуйста! Мне больше некуда их ставить!

— Остановить не могу, а насчет вазы — понял. Жди курьера, — беззаботно рассмеялся Мереминский и повесил трубку. А спустя час ко мне в приёмную действительно постучался курьер с огромной вазой и… ещё одной красной розой!

К концу вечера я уже на автомате собирала оставшиеся презенты. Судя по количеству записок, Ярик решил таким небанальным образом подарить мне сто одну красную розу. Вот только почему-то на последней сто первой розе записка оказалась пустой.

И что это значит? Случайно прикрепил пустую или так было задумано?

Спросить или не спросить?

Помучавшись пять минут от неизвестности, я всё-таки решилась написать ему сообщение в мессенджере:

«На последнюю розу фантазии не хватило?»

«Ну почему же? Хватило»

«Записка пустая»

«Всё правильно. Так и должно быть»

«Решил нагнать таинственности?»- недовольно поинтересовалась я.

«Хочу сказать тебе это лично»

Сказать что? Чёртов интриган! Если Ярик таким образом пытается вывести меня на разговор, чтобы я прибежала к нему, сгорая от любопытства, то чёрта с два! Я уже привыкла, что не оправдываю ничьих ожиданий…

И кстати об ожиданиях. Папа действительно прислал мне с утра несколько открытых вакансий. А я даже не смогла вырвать минутку, чтобы сравнить их и принять какое-то решение. Так, только мельком успела взглянуть между очередными визитами гонцов Мереминского. А ведь вечером отец позвонит и потребует от меня ответ. И судя по пятничному настрою — покормить его «завтраками» у меня не получится.

Домой я уехала в растрёпанных чувствах, недовольная собой, как работником и своей катастрофически низкой продуктивностью из-за сюрприза Ярика. Всё это я и вывалила на Лизку, пока мы смотрели на стремительно ускользающие лучи солнца.

— Вот почему, стоило мне принять решение, что я действительно его отпускаю, что я начинаю жизнь с чистого листа, как Мереминский тут же активизировался?! — возмущённо выпалила я, бросая камешек в воду. — Вот как это вообще называется?

— Закон подлости, — подсказала Лизка. — Ну вообще, как по мне, связаться с Лисом — это не такой уж «чистый лист». Если ты сама говоришь, что у вас много чего было в прошлом…

— Для меня любой, кто не Ярик — это уже чистый лист.

— Ты ведь понимаешь, что он вообще не в курсе о том решении, которое ты приняла после нашего похода в ресторан? — вздохнула Лизка. — И о твоих глобальных переменах в душе тоже… Для Мереминского, всё что произошло между вами — это чуть больше, чем просто крупная ссора, во время которой он вспылил и наговорил тебе лишнего. Марин, но это не значит, что он в тебе разочаровался или что он тебя больше не любит. И как он себя теперь ведёт, это только подтверждает…

— Лиз, тот разговор с тобой — это далеко не первый мой подобный «неидеальный поступок». И уж точно не последний. И как только я вытворю что-то подобное ещё раз, история повторится. Я не знаю, как он жил все эти годы, не замечая, насколько я изменилась. А может это я так успешно маскировалась, чтобы выглядеть в его глазах презентабельное… Я не знаю. Но любит он не меня, а ту прежнюю версию меня — добрую, искреннюю девочку Марину. И причём любит очень странной любовью.

— Что значит «странной любовью»? — уставилась на меня Лизка.

— Потому что я вообще не знаю, можно ли это назвать настоящей любовью, — усмехнулась я, подтягивая к себе колени и укладывая на них подбородок. — Когда я не знала, любит ли он меня или между нами просто иногда… вспыхивает мимолетнее влечение, мне было как-то проще. Не задумываться о том какой он на самом деле, и как он ко мне относится. Мне даже в голову не могло прийти, что он специально может крутить роман у меня перед носом.

— Ну ты же понимаешь, что он с этой Ланой связался, чтобы вызвать твою ревность…

— Он хотел вывести меня на эмоции. И у него это получилось. У него всегда это отлично получалось, — с горечью заметила я. — . Но я правда не понимаю, что это за любовь такая, если ты намеренно делаешь больно своему любимому человеку.

— Я не думаю, что он хотел сделать тебе больно, Марин.

— А ты вот представь, что вы в ссоре с Сашкой. И он берёт и специально начинает мутить… да с той же Шакуровой. Представь, что он намеренно «тычет» тебе в лицо их отношениями, как он с ней счастлив. Целует её при тебе, обнимает. Просто чтобы вызвать твою ревность. Ну как? Представила?

— Вот даже представлять не хочу! — проворчала девушка.

— Потому что неприятно. А я месяц с лишним была вынуждена любоваться этим чудесным спектаклем. И скрывать… как мне больно.

— Я понимаю… Но ты ведь не только это скрывала.

— В смысле?

— Другие чувства ты ведь тоже от него прятала, — заметила моя новоиспеченная подруга.

Молча киваю в ответ. Потому что на протяжении многих лет скрывать свою любовь к Мереминскому было для меня также естественно, как дышать. Конечно, близкие люди обо всём знали, но старательно обходили эту тему стороной. А Ярик… Ярик делал всё, чтобы показать мне насколько ему не нужны были мои чувства. — У тебя теперь есть преимущество — ты знаешь, как он к тебе относится. А он по-прежнему уверен, что ты к нему равнодушна.

— И пускай так думает дальше, — отрезала я.

— Но почему?!

Прикусываю до боли нижнюю губу, вспоминая, чем однажды закончилось моё проявление чувств. Нет, сейчас я точно не готова вытаскивать на поверхность тайны нашего с Мереминским прошлого. Хватит с Лизки и моих сегодняшних откровений!

— Потому что я приняла решение переводиться в Москву, — вместо этого говорю я, мысленно удивляясь твёрдости своего голоса.