— Если он ввязался в ипотеку, значит так было нужно. Ярослав умный мальчик и я уверена, что он всё просчитал перед таким ответственным шагом, — мягко замечает мама. Видно, что она не хочет раздувать конфликт, но при этом также, как и я, не терпит, когда несправедливо отзываются о другом человеке.
— Понторезка он ходячая!! — рявкнул папа. — Если бы думал о будущем, о семье, о детях взял бы что-нибудь попроще, а не эту новостройку для мажоров!
— Гав! — подал голос любимец отца — огромный хаски по кличке Бени, будто бы соглашаясь с мнением хозяина.
Укоризненно смотрю на этого хвостатого предателя, что восседал недалеко от нашего обеденного стола. Значит, как трескать собачьих вкусняхи, которые приносил ему Ярик — это пожалуйста. А в остальное время пускай тот будет ходячей понторезкой, как и окрестил его хозяин.
Впрочем, насчет выбора квартиры мне особо нечего было возразить. Я и сама не очень понимала зачем Ярик выбрал именно этот жилой комплекс. И насчет «всё просчитал» я бы тоже не спешила соглашаться с маман. Зная Мереминского, все его просчеты ограничились одной единственной фразой: нравится — беру. Но то, что он жил теперь недалеко от меня, конечно же грело мне душу. Я даже представляла себе, что он будет иногда подвозить меня до работы или отвозить вечером домой, и тем самым мы ещё больше времени сможем проводить вместе, но… К тому моменту, как Мереминский переехал, в его жизни появилась Лана, а все мои мечты отправились в топку. Как и многие другие, которые касались Мереминского.
— Молчишь? — вырывает меня из моих мыслей голос папы. — Потому что знаешь, что я прав!
— Да что ты к нему прицепился сегодня? — не выдержала я. — Пускай где хочет, там и живёт!
— Прицепился? А может это ты мне наконец объяснишь, чего ты так в него вцепилась? Почему моя единственная дочь тратит лучшие годы своей жизни чёрт знает на что?!
— Я не трачу…
— Марина, тебе меньше через два месяца двадцать пять лет. Это четверть века за плечами! Давай перечислим, что по итогу имеется на текущий момент. Муж? Нет. Серьёзные отношения? Нет — для тебя же все плохие! Такие мужики вокруг тебя круги наворачивали, а тебе всё не так! Никто же не может приблизиться к славному образу Ярослава Мереминского! Про детей я вообще молчу, откуда им взяться, учитывая два предыдущих пункта, — фыркнул папа и следом перевёл взгляд на Бени. Несмотря на раздражение, которое сквозило в его голосе, взгляд был полон любви и тихой грусти. Ну да, если вспомнить что сказал Владимир Матвеевич при покупке щенка, то ничего удивительного. «Внуков мы с матерью так и не дождёмся, пусть хоть собака нас радует» — заявил тогда он. — Что там дальше у нас? Работа?
— С работой у меня всё в порядке! — насупилась я, скрещивая руки на груди. — Я хорошо зарабатываю и обеспечиваю себе сама!
— Птица секретарь?! Отличная работа!
— Я личный ассистент! — возмущенно заголосила я в ответ. — И между прочим, выполняю часть обязанностей финансового директора!
Так уж повелось, что Борис Яковлевич Вермар, наш финдир довольно часто отсутствовал по состоянию здоровья, и на подхвате у него была я. Одна из лучших на курсе выпускниц Вышки[1] и по совместительству очень деятельный работник холдинга. В работе личного ассистента у меня уже всё было давно схвачено и налажено чуть ли до автоматизма, а вот в финансах мне ещё было куда расти.
Придя несколько лет назад на стажировку в «АКВИРС» и получив должность ассистента Корсакова-старшего, я была искренне уверена, что это только первый этап в моей карьере. Всё-таки Вермар — хороший друг отца и один из сооснователей холдинга, медленно, но верно приближался к пенсионному возрасту. А значит, со временем я могла бы перейти под его крыло, набраться опыта и через энное количество лет возглавить финансовую службу. Но… было одно жирное «но». Сын Вермара, который по возрасту был гораздо младше меня, неожиданно для всех решил изменить направление своей будущей деятельности. И вместо физики пойти обучаться экономике и финансам. И само собой любящий папочка стал готовить кресло для него, а не для меня. Об этом мне очень мягко и в то же время предельно откровенно заявили, когда я заикнулась о своих ожиданиях и о своём возможном переводе в финотдел. Как говорится, ничего личного, но семья — это семья.
Опыта мне правда позволили набираться. И даже включили в мой контракт расширенный перечень полномочий, а вместе с тем прописали половину ставки помощника финансового директора, и конечно же — солидную прибавку к зарплате. Вот и получалось, что и деньги у меня были, и знания, и умения, и даже приличный опыт поднакопился за эти несколько лет, а вот солидной должности — нет. Тут ассистент, там помощник… Хотя и я и Корсаков знали — уволься я сейчас из компании, очень многие процессы, которые я успела наладить, и которые вот уже несколько лет работали, как часы, благодаря моему неустанному контролю, могли серьёзно застопориться. И нанести довольно заметный урон всему холдингу. Но если просто заглянуть в бумаги, то получалось, что я была птица невысокого полета. Так по крайней мере считал папа и время от времени любил меня этим попрекать. И, к сожалению, я не могла не признать, что доля правды в его словах действительно была.
— Давай я переведу на человеческий язык: на побегушках у Корсакова-младшего и на побегушках у Вермара!
— Папа!
— Володя!! — попыталась осадить его мама, но наши с ней возмущенные возгласы возымели на Владимира Матвеевича примерно такой же эффект, как писк комара.
— Марин, ты для этого Вышку оканчивала? Чтобы приносить кофе и клепать отчёты за другими?! Ты для этого на красный диплом пахала, чтобы потом просто быть секретаршей и дожидаться, пока этот прохиндей наконец нагуляется и соизволит обратить на тебя внимание?! — взревел папа. — Неужели тебе самой нравится такая жизнь? Да у меня сердце кровью обливается, каждый раз, когда я вспоминаю, что моя дочь изо дня в день гробит свою жизнь! Я в этот холдинг вкладывался не для того, чтобы чужие дети стояли у руля, а моя дочь была у них на побегушках! Да будь проклят тот день, когда я согласился отправить тебя туда на практику! Надо быдло тебе в банк идти, как изначально тебе и предлагали. Но нет — ты же упёртая, как стадо баранов! Тебе же надо было поближе к этой смазливой скотине! Никакой гордости! Тьфу!
— Есть у меня гордость! — отчеканила я, с ужасом замечая, что глаза уже начали наполняться влагой. Не хватало ещё разреветься перед отцом! Я же вообще не помню, когда плакала перед ним в последний раз. Наверное, в раннем детстве… Да я вообще не имею привычки разводить сырость по любому поводу. А то что было вчера — это исключение из правил.
Не буду я плакать и точка!
— Нет и не было, если ты здесь и до сих пор от него чего-то ждёшь! Я-то думал, что Москва хоть немного твою дурь из головы выбьет! Но нет — вместо того, чтобы начать строить там карьеру, завести себе нормального парня и выйти за него замуж, ты рванула опять в Самару. Где тут гордость? Ау! Гордость? Бени, ты видел Маринкину гордость? Посмотри, может под столом завалялась!
— Папа, хватит!!
— Нет не хватит! — стукнул кулаком по столу отец. — Я уже устал молча смотреть на то, как ты страдаешь! Как уходят твои лучшие годы…
— Да что ты от меня хочешь, я не пойму?! — срываюсь я на крик, чувствуя себя в этот момент полнейшим ничтожеством. И дело ведь не только в Ярике. Папа вообще редко, когда был мной доволен. Нужно было всегда прыгнуть выше головы, чтобы добиться от него в свой адрес хоть какой-нибудь похвалы. Где-то до университетских времен мне кое-как удавалось держать планку. Но после моего возвращения в Самару, я ни разу не услышала от него ни слова одобрения. Даже в те моменты, когда я действительно добивалась успехов в холдинге и выполняла очень сложные задачи на благо компании. — Чтобы я сделала за эти полтора месяца невозможное? Чтобы я к своим двадцати пяти годам успела построить карьеру и выйти замуж?!
— Значит так, моя дорогая! Есть две должности по твоему профилю, на которые уже давно не могут найти подходящего человека. Одна в Московском филиале, другая в Питерском. Я наберу нашему эйчару, пускай вышлет тебе всю необходимую информацию. Посмотришь и решишь, куда хочешь перевестись. Пора уже взрослеть, Марин. В понедельник вечером жду от тебя решения. Я всё сказал!
