Я увидела его сразу. Сложно было не заметить ярко-красный Порше, сверкающий в последних лучах уходящего солнца. И огромный, просто невероятно огромный букет красных роз в руках Мереминского. Его высокую подтянутую фигуру, широкий разворот плеч, обтянутых тёмной тканью пиджака, мужественный волевой подбородок и серьёзный, напряжённый взгляд синих глаз, которые безотрывно следили за центральным входом в ресторан.

Делаю судорожный вздох, пока память разворачивает у меня в голове события десятилетней давности.

— Значит, ты ждёшь принца на красном авто?

— Именно! Принца на дорогой красной спортивной тачке! С огромным букетом вот таких красных роз!

Резко выхватываю букет из рук Мереминского, который в этот момент изумлённо уставился на меня.

— Принца, который действительно захочет постараться ради меня и сделать что-то романтичное! Который не будет насмехаться над моей любовью к этой истории, а будет готов осуществить мою собственную мечту. Также как Грей осуществил мечту Ассоль! Ясно тебе?!

Боже, он не забыл! Он на полном серьёзе решил исполнить мою детскую мечту! Воспроизвести в жизнь те мои глупые слова, порожденные обидой, горечью и разочарованием, которые я сказала ему в день своего четырнадцатилетия…

— Это всё?

— Ну-у… Корабля с алыми парусами у меня, к сожалению, нет. Красной спортивной машины пока тоже…

Господи, ну почему он так и не смог понять, что мне ничего этого было не нужно?! Ничего! Все эти годы я отчаянно желала только одного — чтобы он меня полюбил! Также сильно и страстно, как когда-то полюбила я его. Чтобы он просто был со мной — без лжи и предательства. Каждый день даря свои тепло и любовь. Искренне, верно и преданно. Чтобы я стала для него той самой единственной… Ничего другого мне было не нужно. Только он и его любовь.

— Привет, — говорю я, подходя к Ярику сзади. Так тихо, точно шелест листвы, запутавшейся в кроне деревьев, но Мереминский сразу же услышал меня и резко повернулся.

— Привет.

Глаза в глаза. Мир на паузе. Тишина, обволакивающая и обжигающая каждую клеточку тела, которая застыла между нами, пока мы безотрывно смотрели друг на друга.

Месяц. Всего лишь месяц без него, а кажется, будто прошла целая вечность. Смотрю на так любимые мной черты лица, ощущаю до боли знакомый аромат его парфюма и чувствую, как силы начинают меня стремительно покидать. Как, собственно, и моя сила воли поставить точку в нашей непростой и очень запутанной истории… Истории любви, которой на самом деле не было. Но которая могла стать реальностью, не соверши мы все тех непоправимых ошибок, что по итогу отдалили нас друг от друга.

И возможно уже навсегда…

— Ты хотел поговорить, — решаюсь первая нарушить молчание.

По губам Ярика скользит тёплая, мальчишеская улыбка. Та самая, которая всегда заставляла моё сердце биться чаще. Улыбка, против которой невозможно было устоять, которая завораживала и полностью подчиняла себе. Заставляла позабыть обо всём на свете и наивно мечтать, что однажды эти пронзительно синие глаза посмотрят на меня с любовью.

Сейчас я видела в них то, что так страстно мечтала увидеть все эти годы. Мне даже не нужно было слышать тех самых слов, которые вырвались у Ярика в нашу последнюю ночь, проведённую вместе. Это был взгляд, наполненный радостью и безграничной любовью. Взгляд, который рвал мне сейчас душу на части…

— С днём рождения, Мариш, — наконец говорит Мереминский, всё также не сводя с меня своего синего омута и вручая огромный букет.

Едва заметное касание пальцев прошибает меня током. Кислорода не хватает, но я всё равно делаю рваный вздох в попытке унять волнение. Потому что для меня это слишком… Когда он так рядом, когда он так смотрит на меня, ощущать тепло его кожи…

— Спасибо, — растерянно благодарю, пытаясь по удобнее уместить в руке подарок, — Спасибо, что вспомнил.

— Я и не забывал, — хрипло отзывается Ярик. — Я помню всё, Марин. Всё.

— Даже слова десятилетней давности, — горько усмехаюсь я, кивая на Порше.

— Даже их.

Вновь невыносимое молчание, которое болью отдаётся в груди и мешает дышать. Первая отвожу взгляд, склоняясь к букету и зарываясь носом в благоухающие бутоны роз.

— Ярик, зачем ты приехал? К чему это всё?.. — не выдерживаю я, но вновь замолкаю, натыкаясь на его сияющий взгляд синих глаз.

— Сказать тебе, что было написано в той самой пустой записке, которую я подготовил для сто первой розы, — усмехается Мереминский.

— Господи, Ярик…

— Хотя, я уже и так сказал тебе это той ночью, когда ты пришла меня проведать. Но сейчас я хочу видеть твои глаза, Марин, — делает шаг вперёд, окончательно лишая меня кислорода. Аккуратно забирает букет и кладёт его на капот красного спорткара, чтобы получить доступ к моим дрожащим рукам и крепко сжать их в своих ладонях. — Я люблю тебя, Марин. Я всегда любил тебя и только тебя. Мне никто больше не нужен. Только ты, моя любимая девочка. Ты — моя жизнь, то моё солнышко, Мариш. Прости, что так поздно всё осознал. Наверное, мне не хватит всей жизни, чтобы загладить свою вину за всю ту боль, что я невольно причинял тебе все эти годы. За все твои слёзы. За все те нелепые и чудовищные ситуации, которые случились по моей вине. За мою безграничную слепоту и чёртову осторожность… Я так боялся, что всё испорчу и в итоге потеряю тебя, что даже не допускал мысли попробовать быть вместе по-настоящему. Не разрешал себе даже думать об этом. Я так боялся причинить тебе боль, я так боялся тебя потерять… И вот к чему привёл мой страх. Я ведь и правда чуть тебя не потерял, Марин. Я не могу повернуть время вспять и всё исправить. Это не в моей власти. Но этот момент здесь и сейчас, наше будущее — это то, что нам подвластно. Мы можем быть счастливыми, Мариш. Несмотря ни на что мы можем быть счастливы! Я это знаю! Я знаю, что я смогу сделать тебя счастливой! Каждый день своей жизни я хочу посвятить тебе и твоему счастью. Чтобы твои глаза сверкали не от слёз, а от радости. Чтобы ты улыбалась, чтобы каждый день слышать твой звонкий смех. Хочу засыпать, сжимая тебя в объятиях. Хочу приходить домой и видеть там тебя и наших детей…

— Ярик… — чувствую, как по моим щекам начинают стремительно катиться слёзы. Мереминский тоже замечает их, склоняется ко мне и начинает ласково проводить кончиком носа по моим щекам, стирая горькую влагу, касаться губами, опаляя мне кожу своим горячим дыханием.

— Хочу прожить с тобой всю жизнь и вместе состариться. Чтобы ты бурчала на меня в старости, отчитывая за какую-нибудь ерунду. Я правда всё этого хочу, Мариш. С тобой. Только с тобой! Хочу разделить с тобой каждый день своей жизни. Хочу подарить тебе целый мир, чтобы у тебя было всё — о чём ты мечтаешь или даже не смела мечтать. И я готов сделать всё для этого — даже вязаться в идиотский спор, чтобы выиграть машину и осуществить твою детскую мечту. Стать самым востребованным и престижным пиарщиком современности, чтобы ты могла мной гордиться. Чтобы ты не стеснялась меня перед своими родителями. Работать как проклятый над сотней проектов, чтобы построить для нас дом и для наших детей. Заработать самому на десять таких Порше или на любую другую машину, которую ты только захочешь. Любой твой каприз, любое твоё желание — я сделаю всё для тебя, Мариш. Я люблю тебя и буду любить тебя так, чтобы ни одного дня твоей жизни ты не пожалела о том, что дала мне шанс.

— Ярик… — вновь шепчу я, задыхаясь от слёз.

— Я знаю, что ты меня не блокировала. Я знаю, что ты не писала мне тех ужасных слов. И что на самом деле ты любишь меня. Я знаю, что ты ждала меня все эти годы, никого не подпуская к себе… Господи, какой же я был дурак, Мариш! Но я исправлюсь, слышишь? И даже если ты сейчас не готова мне сказать в ответ о своей любви, то я готов ждать. Если надо я буду ждать вечность, Марин. Только если эту вечность я проведу с тобой, — прижимает меня к себе, начиная хаотично целовать мои глаза, скулы, щёки. Ласково касается моих искусанных до крови губ, продолжая шептать свои признания.